Читать книгу "Я слышу, как ты дышишь - Остин Марс"

— Вера? — он сжал ее плечи сильнее, она поморщилась и он отпустил, но руки не убрал. — Не молчите. О чем вы думаете?

— О том, что мы месяц знакомы, — тихо сказала она, — о том, что я ничего не знаю о вашем мире, о ваших традициях и представлениях о… — он мягко потянул ее к себе и она замолчала, вдруг оказавшись окружена и обездвижена, в странном пространстве без гравитации, где ее одновременно как будто уложили лицом в пол, завернув руки за спину и приставив ствол к виску, и погрузили в горячую густую воду, из которой не хотелось и не получалось вынырнуть. Она ощущала себя безобразно пьяной и кристально трезвой одновременно, как будто только что вышла из-под контрастного душа, вся легкая, ледяная и кипящая.

— Вера, это нормально, — его голос раздался у самого уха, резко вернув ее в тело и в эту секунду жизни, она ощутила пол под кончиками пальцев, его грудь под щекой, его руки на своей спине, дыхание в волосах, почти у виска. Он с силой погладил ее спину и шепнул: — Бояться — это нормально. Было бы странно, если бы решение, которое изменит всю вашу жизнь, принималось легко и без колебаний. Я тоже много об этом думал — это будет слишком сложно, чтобы делать это, не подумав. И я вам обещаю…

— Госпо… О, простите. Господин, есть результаты, вы… может быть…

— Говори.

— Вот… так?

В голосе Двейна было столько возмущения и отвращения, что Вера повела плечами, освобождаясь из захвата, и отошла к столу, не отрывая взгляда от пола. Голос министра Шена прозвучал настолько холодно, что она вздрогнула:

— Докладывай.

— Шаманка доехала в карете до ворот храма Ма Ра, приказала ждать ее. Внутри трижды поклонилась Священному Дереву и подошла к нему, помолилась, вылила половину вина под дерево, вторую половину выпила, бокал оставила на ограде дерева. Вернулась в карету и приказала ехать к чайному дому.

— Куда? — недоверчиво переспросил министр, это прозвучало так неожиданно, что Вера оторвалась от бездумного рассматривания вещей на столе и обернулась. Двейн стоял у портала, сутулый и злой, бросил короткий недовольный взгляд на Веру, посмотрел на министра Шена, напряженного и лохматого, с руками в карманах, тихо прошипел:

— Она поехала в "Розовый Пион". Мы продолжаем наблюдать.

— Продолжайте, — кивнул министр, мрачно потер затылок и фыркнул: — Дурдом какой-то.

Двейн посмотрел на Веру, потом на министра Шена, с выражением лица, откровенно намекающим, что дурдом не только там, обозначил поклон, едва склонив голову, и буркнул:

— Господин, — еще раз посмотрел на Веру и опять сказал министру: — Я скоро приду с докладом.

— Иди, — махнул рукой министр, демонстративно отвернулся и стал перебирать книги, доставая все новые бутылки. Двейн немного понаблюдал этот процесс, махнул рукой и ушел в портал. Министр продолжил перебирать книги, с шутливой мрачностью шипя под нос:

— Вылить полбокала отличного вина под какое-то несчастное дерево! — обернулся к Вере, с улыбкой на губах и напряженной внимательностью во взгляде, мягко сказал: — Вы можете это объяснить?

— Что это за дерево? — она внимательно смотрела на него, выискивая следы того, от чего их оторвали, он выглядел… неконфликтно. И немного испуганно, как будто сам вот только что протрезвел и слегка в шоке от себя самого. И не хочет об этом вспоминать. Или хочет. Если она хочет.

Она сделала такое лицо, как будто лет сто тут стоит, и никогда вообще ни с кем не обнималась, и ни одного министра в глаза не видела. Он понимающе усмехнулся и стал расставлять книги, тихо ответил:

— Помните, когда мы шли по улице с цыньянскими храмами, там был один с открытым внутренним двором, и в центре двора стояло на каменном постаменте сухое дерево? Это Священное Дерево храма, оно выросло из ветки, которую отрезали от другого Священного Дерева, в другом храме, это живой символ богини материнства и плодовитости — плодовое дерево, оно может быть разным, в зависимости от региона, там была слива. Оно цвело и плодоносило каждый год, но в этом году засохло, жрецы говорят, это очень плохой знак, предвещает войну и снижение рождаемости.

— И… жрица хотела воскресить дерево этим вином?

— А черт ее знает, чего она хотела и что у нее в голове, — с нервным весельем отмахнулся министр, открывая вино, — но что она согласилась обменять на это вино свою довольно хлебную и непыльную должность в лаборатории разведуправления — это факт. Она знает, не может не знать, что после самовольного ухода с дежурства и похищения рабочего материала ее уволят, в лучшем случае. А что будет в худшем случае, узнаем после того, как допросим шаманку моего отдела, которая так удачно не вышла на дежурство. Я вообще уже много лет уверен, что шаманки служат в серьезных организациях чисто для того, чтобы иметь возможность наблюдать за этими организациями, а цели у них свои, шаманские. Потому и не доверяю им никакой серьезной работы, и информации не даю. Но им она, похоже, и не нужна, им "божественная сила" уже все доложила. Не зря Барт на них взъелся, эта их сверхосведомленность раздражает.

Он открывал бутылки одну за другой, некоторые были почти полными, в других оставалось на донышке, он выставил их в ряд и изобразил широкий приглашающий жест:

— Выбирайте. Бокал только нужен, и вода.

— Я принесу, — кинула Вера и вышла из комнаты. В гостиной горел камин, было жарко, она взяла пустой бокал министра Шена, пошла на кухню, вымыла, налила себе чашку воды. Немного постояла у окна, ощущая лицом поток холодного воздуха от стекла, вдруг подумала, что совершенно трезвая и спокойная.

"Это не мое опьянение, это моя сила сэнса тянет ощущения у него. Я же всегда так, я на любой вечеринке пьяная ровно настолько же, настолько пьяны окружающие, а стоит отойти подальше — и меня уже не качает, и голова свежая. Это все он."

Она взяла бокал и чашку, вернулась в библиотеку, господин министр сидел на диванчике мрачный, застегнутый и причесанный, смотрел на синюю коробку. Поднял глаза и встал, взял у Веры бокал, плеснул на донышко из крайней бутылки, протянул.

Она взяла, хотела погреть в руке, но поняла, что бокал теплее, чем ее рука — то ли после воды из крана не остыл, то ли у министра Шена жар. Попробовала.

— Слишком крепкое. И кислое.

— Любите сладкое?

— Если в качестве вина ради вина, без основного блюда, то да.

— Тогда давайте вот это попробуем.

Она попробовала следующее, кивнула:

— Лучше. Но все равно слишком крепкое.

— А это?

Она отпила и поморщилась:

— Этим меня поил Тонг.

— Нет?

— Нет.

Она пробовала, он убирал те бутылки, которые точно нет, в итоге она выбрала одно лучшее и еще парочку так-сяк. Министр глянул на этикетку "лучшего" и уважительно поджал губы:

— Губа не дура.

— Это самое дорогое? — рассмеялась Вера, он кивнул, она развела руками: — Вот поэтому я и не пью магазинное вино, оно либо полный отстой, либо стоит как мерседес.