Читать книгу "Парадокс Апостола - Вера Арье"

— Втроем?

— С тем знанием, которое требовалось в себе похоронить…

Эва подтвердила, что все, о чем сообщил Родиону русский наемник в своем письме, является правдой.

Франсис Ланзони, как и некоторые другие члены националистического движения, был связан с криминалитетом. Он принимал активное участие в развитии «русского» проекта по открытию нового казино в Бастии, неожиданным препятствием на пути которого стал префект Руссо. Предложение лидера кемеровского братства о ликвидации префекта «профессионалом с солидным международным опытом» ему понравилось: на след такого гастролера французской полиции напасть было бы очень сложно.

— Ну, а рыбак, Апостол? К чему весь этот спектакль?

В уголках ее губ залегли скорбные тени, она вздохнула и сдавленно произнесла:

— Корсиканец Николя Гвидичи, французы Дидье Контан и Жан Элен, бельгиец Алэн Госсан… Все они — твои братья по профессии, когда-то взявшиеся за разоблачения политических дел и заплатившие за это жизнью. Застреленные неизвестными, бесследно исчезнувшие, «покончившие жизнь самоубийством»… Список этот продолжает пополняться, и я не хочу однажды увидеть в нем твое имя.

Сердце его дрогнуло и затосковало, но он тут же задраил все шлюзы, через которые могла просочиться предательская нежность.

— Я убежден, Эва, что одному очень высокопоставленному государственному мужу, чье имя тебе хорошо известно, понадобилось тогда возложить на националистов ответственность за убийство представителя власти…

— Даже если ты прав, у тебя уйдут месяцы, годы, чтобы это доказать. Ты для них — пыль дорожная, отряхнут тебя с сапог и промаршируют дальше, — вздохнула она.

Жалобно скрипнула распрямившаяся диванная пружина.

Эва поднялась и исчезла в темноте прихожей. Как же тяжело ему было вести этот разговор, смотреть на нее и понимать, что жизнь навсегда их развела по разные стороны рампы! Она теперь была в зрительном зале, а он, кажется, собирался дать главный в своей жизни спектакль.

Родион вышел в сад.

Пахло дождем, полынью, прелой землей — так пахло по утрам в Бретани, когда мальчишкой он тайком выбирался из родительского дома и сквозь туман мчался к океану.

Сорвав низко висящее яблоко, он сочно хрустнул и тут краем глаза заметил какое-то движение в окне второго этажа. В просвете между штор стоял немолодой мужчина и настороженно изучал гостя. Через мгновение занавески сомкнулись, тень незнакомца отступила в глубь комнаты.

За спиной Родиона послышались тихие шаги, он обернулся.

Перед ним была Эва, в ее руке подрагивал потемневший от времени конверт.

— Вот то, что ты ищешь. Полагаю, не стоит напоминать, чем я рискую. Проследить связь между мной и этой исчезнувшей много лет назад уликой будет несложно…

Внутри оказалась одна-единственная фотография.

И наконец прояснилось безрассудное поведение того, кто Апостолом вовсе не являлся.

* * *

Чем шире становился круг людей, знавших об этом расследовании, тем сильнее Родион беспокоился о конфиденциальности. Но Дарио он доверял как самому себе, к тому же без него многие вопросы решались бы дольше и сложнее. Однако за прошедший месяц им не удалось повидаться ни разу: в июле они разъехались в отпуска, но и вернувшись в Париж в августе, каждую пятницу Дарио отправлялся на Сардинию к семье.

К сентябрю тем для обсуждения накопилось немало, и в один из будних дней они договорились встретиться с утра на площади Дофина — крохотном треугольном сквере недалеко от здания, где работал Дарио.

Площадь в этот час была пустынна и тиха, и Родион, прибывший первым, занял свободную, не изгаженную птицами скамью. Прислушиваясь к легкомысленному пению птиц в уже увядающих кронах, Родион вновь подумал об Эве.

После визита в Брюссель он навел справки и выяснил, что тем призраком на втором этаже дома был ее муж, некогда известный бельгийский актер Реми Дювэ, крайне успешный в начале своей карьеры, однако болезненное пристрастие к алкоголю постепенно лишило его всяких перспектив и привело к полнейшему забвению.

Детей у них не было.

После этой поездки горечь и волнение, которые раньше охватывали его при воспоминании об Эве, исчезли, уступив место сочувствию.

Дарио, по средиземноморской традиции, немного опоздал. Его круглое лицо украшал островок аккуратной бородки, а из-под застегнутой верхней пуговицы кургузого пиджачка предательски торчал подросший за время отпуска живот.

Выслушав все новости, он почесал в затылке и, пододвинувшись к Родиону поближе, зашептал ему что-то на ухо.

Тот лишь покачал головой:

— Это было бы слишком рискованно. Скажи-ка мне лучше, учитель Гаспара… Господин Филиппи, кажется…

— Который навел нас на след Энцо Кастела?

— Он самый, — подтвердил Родион. — Думаю, с ним имело бы смысл переговорить еще один раз. И вот на какую тему…

Дарио по-приятельски хлопнул Родиона по плечу и устремился к зданию префектуры, то и дело поглядывая на свои дорогие часы.

Беседа с господином Филиппи много времени не заняла.

Звонку Дарио он был рад. В прошлый раз они славно поболтали, да и часто ли старику удается пообщаться с интеллигентным господином из столицы, который знает и о политическом, и о мировом экономическом кризисе, и о грядущей реформе в сфере образования…

Помянули и прошлое, учеников его талантливых… давно, правда, дело было. С кем еще близко общался Гаспар Истрия? Да, пожалуй что не припомнит он всех-то, но вот девушка у него была, да какая — красавица Кьяра Брунетти. Только после той трагической истории с префектом Гаспар с Корсики уехал, и связь их прервалась. Но разве можно его судить, когда такое клеймо, отец — преступник!

Да-а, вот оно в жизни-то как бывает…

* * *

Что можно сказать в защиту человека, который проспал?

Проспал самую первую лекцию нового учебного года, где двадцать девять студентов факультета журналистики жаждали увидеть своего прославленного педагога. Только то, что педагог этот засиделся вчера допоздна в архивах, и засиделся не зря.

С появлением имени Кьяры Брунетти все фрагменты наконец-то сложились в симметричный узор. Связки между имеющимися фактами Родион выстроил самостоятельно, но, как профессионал, он не мог полагаться на собственные домыслы, а значит, ему предстояло найти твердые доказательства.

Пожилой архивариус в круглых очках и венце кучерявых волос положил перед ним подшивку газет и листок бумаги с паролем для входа в компьютерную систему, где хранились все публикации французской прессы за последние пятнадцать лет. Более старые издания присутствовали в виде бумажных оригиналов — их следовало просматривать вручную, чем он и занимался вплоть до закрытия читального зала. Но этот нелегкий труд воздался сторицей: Родион выяснил то, что его интересовало, и, сняв пару копий, покинул библиотеку в приподнятом настроении.