Читать книгу "Эволюция и подсознание. Как наше прошлое определяет будущее. Человек – дитя вселенной - Грегг Брейден"

Преступления на религиозной почве не ограничиваются одним Ближним Востоком. Число их растет и в других частях света, включая Европу и США. С1996 г. ФБР ведет статистику о насилии в отношении людей на основе их религиозных убеждений. В докладе по статистике преступлений на почве ненависти за 2014 г. сообщается о 5479 таких случаях. Количество преступлений на религиозной почве [40] составляет из них 17,1 процента.

Это очень близко к показателю для преступлений, совершенных из-за сексуальной ориентации (18,7 процента).

В докладе также сообщается, что из этого числа преступлений «примерно 58,2 процента были совершены против евреев, 16,3 процента – против мусульман и 6,1 процента – против католиков» [41].

Общая нить

Есть какая-то общая нить в перечисленных мною примерах преступлений на почве ненависти. Если мы проследуем за ней, то сможем понять, какого рода мышление раздирает саму основу наших семей, поселений и общества в целом. В любом из случаев чудовищность преступления на почве ненависти могла проявить себя только при убеждении, что жизнь жертвы ничего не стоит.

Ключ 44. Жестокость преступлений на почве ненависти возможна только в обществе, где утрачено понятие о ценности жизни человека.

Преступления на почве ненависти представляют собой нечто гораздо более глубокое, чем просто убийство другого человека. Они являются жестокими демонстрациями выхода за рамки дозволенного. Это убийства, основанные на древнем страхе неизвестного, в сочетании с убеждением, что жизнь человека ничего собой не представляет и его можно пустить в расход. Предыдущие примеры являются крайними проявлениями такого мышления по отношению к другим людям, но ненависть может быть направлена и вовнутрь, демонстрируя при этом другую крайность.

Направленная вовнутрь ненависть распространяется через наши школы и затрагивает жизни наших сыновей и дочерей, братьев и сестер, наших друзей, матерей и отцов, и оказывает влияние на нашу молодежь в масштабах эпидемии. Это происходит более утонченно, чем преступления на почве ненависти, но результат получается тот же. Злоупотребление наркотиками и алкоголем нередко приводит к потере наших самых любимых.

Боль от утраты человека, ставшего жертвой направленной вовнутрь ненависти, трудно передать словами. Она особенно остра, если выживший член семьи борется с чувством, что поступи он иначе, то близкий остался бы в живых. Тара Лоули-Бергей, старшая сестра Дерика Лоули, описала свою боль после смерти брата в результате принятия смертельной дозы фентанила.

История Тары

Ее эссе опубликовало Филадельфийское подразделение NBC в феврале 2016 г. В нем Тара сообщает, что ее брат страдал от героиновой зависимости два с половиной года, и она так до конца и не понимает, почему Дерик стал наркоманом [42]. Но кое-что она может предположить. Тара говорит, что ее брат любил жизнь. Он любил многих, но особенно – свою трехлетнюю дочь. Однако он не любил себя. «Героин помогал Дерику уйти от реальности, он приходил в оцепенение, которое позволяло ему забыться», – пишет она [43]. Дерик не менее пяти раз пытался избавиться от зависимости, но его усилия не увенчались успехом.

Тело Дерика было найдено в лесистой аллее посреди бела дня. Ему подсунули препарат для наркоза фентанил, хотя сам он думал, что покупает обычную дозу героина. Препарат вызвал такой глубокий сон, что он перестал дышать. Боль Тары, вызванную участью брата, лучше всего передают ее собственные слова:

Сердце мое умерло с последним вздохом Дерика. Тело его пребывает в пепле, а мое медленно умирает изнутри. Тьма не торопится, и кошмары маячат на свету. Боль потери Дерика невыносима, и я живу в девятом круге ада, а за мое предательство меня называют сестрой наркомана. Братья и сестры любят друг друга независимо от путей их жизни, они руководят друг другом, и если один из них падает, они подставляют друг другу третье плечо. Но я мало обращала внимания на зависимость Дерика, и это сделало его злым человеком. Я должна была быть рядом ради Дерика, должна была стереть пот наркомании с его лба, когда злоба набрасывалась на него снова и снова. Я должна была хотя бы позвонить, написать или послать Дерику свою любовь. Но я его игнорировала, не оказала ему поддержки и не разглядела в его глазах подлинного человека. Моя любовь была черствой, а нужно было просто проявить сострадание. Это мое бремя, моя вина, моя боль, какую мне придется нести все дни моей жизни [44].

Трагическая история Дерика служит убедительным доказательством, что смерть можно предотвратить. К несчастью, такие истории далеко не редкость. Снова и снова родители из разных общин, рас и религий задают один и тот же вопрос, плача во время похорон своих сыновей и дочерей. Они спрашивают: «Почему это случилось с моим ребенком?» И как бы ни отличались их семьи друг от друга, ответ на этот вопрос один и тот же. Мужчина, женщина или подросток, которые нашли нечто ценное в своей жизни, никогда не будут вкалывать в свою вену героин, вдыхать кокаин или глушить печень и почки таким количеством алкоголя, что теряют сознание.

Ключ 45. Человек разрушает себя наркотиками и алкоголем, только если он утратил чувство своей личной ценности.

Мы уничтожаем лишь то, что не ценим

Эколог и писатель Рейчел Карсон описала мышление, приводящее к таким душераздирающим и разрушительным переживаниям семей во всем мире: мы уничтожаем то, что не ценим, и не можем оценить то, что не знаем [45]. Наблюдение Карсон прекрасно отражает тему настоящей книги и суть того, против чего мы сегодня выступаем. Эксперты связывают всплеск насилия между людьми с чем угодно, начиная от неравенства между теми, кто «имеет», и теми, кто «не имеет», до религиозной нетерпимости среди христиан, евреев и мусульман. Но реальной причиной растущего насилия является непонимание истины.

Мы создали прекрасное общество и передовые технологии, но заплатили за это огромную цену. И где-то по дороге потеряли ценность человеческой жизни. А без этого чувства жизнь кажется нам бесполезной. В качестве прекрасного примера можно вспомнить, как обращались с рабочими текстильных фабрик на рубеже XX века. Только спустя несколько дней после гибели десятков текстильщиц при пожаре в 1911 г. на фабрике Triangle Shirtwaist в Нью-Йорке, профсоюзная активистка Роуз Шнайдерман выступила с речью о том, как мало мы ценим человеческую жизнь:

Уже не первый раз девушки сгорают заживо в городе. Каждую неделю мне приходится узнавать о безвременной смерти одной из моих сестер. Каждый год тысячи из нас остаются калеками. Жизнь мужчин и женщин слишком дешева, а частная собственность слишком священна. Столь многие из нас готовы взяться за туже работу, что уже неважно, если 146 сгорит заживо [46].

Шнейдерман выступила с этой речью более века назад, но условия жизни и мышление с тех пор не сильно изменились. Нам следует взглянуть на мир шире, чем в передовицах ежедневных газет, и понять, насколько глубоко «дешевизна» жизни продолжает изматывать наше повседневное существование.