Читать книгу "Серп и молот против самурайского меча - Кирилл Черевко"

Посол подтвердил, что Токио проводит самостоятельную внешнюю политику, мнение правительства не подвергается колебаниям под влиянием других мнений, и Германия хорошо знает о том, что Япония сохраняет независимый курс в своей внешней политике[350].

Стремясь подчеркнуть свою приверженность пакту о нейтралитете с СССР, который отвечал стратегическим интересам сторон, МИД Японии организовал 14 апреля в Токио обед, посвященный первой годовщине пакта, с участием послов государств, не участвовавших во Второй мировой войне.

На обеде Я.А. Малик, полномочный представитель СССР в Японии, и Того подтвердили стремление правительств своих стран и в дальнейшем придерживаться пакта о нейтралитете.

В беседе с директором европейского департамента Т. Сакамото Малик затронул вопрос о выполнении письменного обязательства Мацуоки о возвращении СССР японских нефтяных и угольных концессий на о. Сахалин, но его собеседник ответил, что это обязательство носило личный характер, и теперь, когда Мацуока был лишен поста министра иностранных дел, его взгляды по этому вопросу правительство Японии не разделяет.

Однако, рассчитывая на возможный успех Германии в весенне-летнем наступлении на советско-германском фронте, в своем выступлении 22 апреля на заседании в ведущей Экономической федерации Японии («Кэйданрэн»), добавил собеседник, министр иностранных дел Того подчеркнул лишь многообещающую активность стран оси в Европе, растущую сплоченность стран сферы сопроцветания Великой Восточной Азии, заинтересованность в этих условиях СССР в соблюдении пакта о нейтралитете с Японией, многозначительно умолчав на этот счет о ее возможной позиции в случае решающих успехов Германии в войне с Советским Союзом[351].

18 апреля 16 американских бомбардировщиков Б-25 совершили с авианосцев первый налет на японские города в центральной части о. Хонсю, причем один из них сбился с курса и совершил вынужденную посадку в Приморье, на аэродроме Угловая к северу от Владивостока. Экипаж самолета был интернирован.

Об этом 20 апреля 1942 г. сообщил корреспондент ТАСС из Хабаровска. 24 апреля сообщение было опубликовано в советских газетах, и японский посол Сато немедленно сделал заявление в Куйбышеве зам. наркома иностранных дел А.Я. Вышинскому о том, что этот факт равносилен предоставлению Советским Союзом Соединенным Штатам военно-воздушной базы на своей территории в нарушение пакта о нейтралитете.

Вышинский возразил против такой оценки случившегося, заявив, что это произошло из-за потери самолетом ориентировки, и СССР поступил с самолетом и его экипажем в соответствии с международным правом.

В ответ Сато сказал, что если такие инциденты будут повторяться, то японское правительство не сможет рассматривать их как случайные и будет правомерно приравнивать их к предоставлению США военных баз независимо оттого, используются они для операций или приземления, и оценивать эти случаи как противоречащие недавнему заверению Молотова о том, что такие базы предоставляться США не будут. Посол Японии предупредил, что происшествие может вызвать серьезный кризис в двусторонних отношениях, так как ведет к нарушению пакта о нейтралитете.

Вышинский вновь возразил, сказав, что СССР поступает в соответствии с международным правом и никаких юридических оснований для утверждений о его нарушении нет.

Тем не менее Сато заключил, что он не удовлетворен ответом, так как не исключено, что заявлениями о «задержании», быть может, сотен американских самолетов советская сторона может скрывать со ссылкой на международное право практическое предоставление американским самолетам военно-воздушных баз, нарушая тем самым пакт о нейтралитете.

30 апреля Сато вручил Вышинскому памятную записку своего правительства по тому же вопросу. В ней содержалась ссылка на то, что, предоставляя возможность посадки американским самолетам, советская сторона нарушает ст. 42 Временных правил воздушной войны, подписанных в Гааге в 1922 г.

Вышинский ответил, что, во-первых, это временные правила, не ставшие законом, во-вторых, они не предусматривают в таких случаях каких-либо мер нейтральных государств. Возражая против этих доводов, собеседник заявил, что повторение подобных инцидентов привело бы к нарушению духа пакта о нейтралитете, даже если бы СССР действовал в соответствии с нормами международного права.

Вышинский парировал это возражение, подчеркнув, что пакт о нейтралитете составляет неотъемлемую часть международного права и СССР намерен строго его соблюдать.

4 мая Вышинский передал Сато официальный ответ своего правительства на памятную записку правительства Японии, повторив прежние доводы советской стороны и заверив японское правительство в отсутствии у него намерений предоставлять территорию СССР для иностранных военно-воздушных баз и принимать в случае повторения подобных инцидентов меры, соответствующие Международную праву[352].

Опасения Токио в отношении использования территории СССР для военных операций против Японии, с точки зрения намерений США, не были лишены оснований.

4 марта 1942 г. президент Рузвельт предписал комитету начальников штабов США рассмотреть вопрос о перспективе совместных операций с СССР на случай, если японская военщина, опьяненная своими военными победами над союзниками, развяжет войну против Советского Союза. В предложении Рузвельта указывалось на необходимость подготовить различные варианты совместных действий союзников: 1) наступательную операцию на одном из участков фронта с целью сковать вооруженные силы Японии, 2) операции США и СССР против Японии с территории Китая и 3) разработку маршрута Алеутские острова — Камчатка — Сибирь для военных поставок США в СССР.

В ответ на это комитет начальников штабов США сообщил, что для подготовки плана таких операций необходима информация о планах и боевой мощи советских войск на Дальнем Востоке, которую комитет по официальным каналам получить не смог, и поэтому высказал Рузвельту мнение о целесообразности с этой целью заключить соглашение на высоком уровне о всестороннем военном сотрудничестве для решения, в частности, поставленной президентом задачи, что позволило бы американским офицерам обследовать состояние соответствующих советских военных объектов и провести масштабные переговоры с советской стороной.

Рузвельт оставил этот документ без последствий, так как он к этому времени переключил свое внимание на подготовку второго фронта во Франции, что вызвало недовольство главнокомандующего американскими войсками на Тихом океане Д. Макартура, который в донесении от 8 мая 1942 г. высказал мнение, что второй фронт в бассейне Тихого океана оказал бы СССР максимальную помощь[353].