Читать книгу "Когда глаза привыкнут к темноте - Наталия Кочелаева"
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
На этот раз пахнуло резко, сладко. Как странно – запах исходил от девочки. В аккуратном красном пальтишке она стояла, насупившись, у дверей лифта и ковыряла пальчиком стенку. У Марины закружилась голова и подогнулись колени.
– Вам плохо? Простите нас, пожалуйста. – Заботливый голос женщины заставил ее открыть глаза. – Это Валерия натворила дел. Вылила на себя целый флакон моих духов, «Пуасон», представляете? Сегодня искупаю, она не будет так благоухать…
Двери лифта распахнулись на их этаже, Валерия в красном пальтишке деловито вышла первой, обернулась и отчеканила в качестве последнего аргумента:
– Просто у тети будет маленький, вот она и не может нюхать духи. У твоей тети Али тоже самое было, помнишь, мам?
Мать девочки схватилась за голову.
– Лера, звони в квартиру, папа откроет. Сколько раз я тебе говорила… Что с вами?
Нежный голосок ребенка, констатирующий ее положение, стал для Марины последней каплей в чаше этого дня. Она заплакала, сама удивившись, как легко и просто делает это при постороннем человеке. С тех пор как забеременела, она вообще плакала часто, часами смачивала слезами свою подушку. Но тогда некому было ее утешать, а теперь почти незнакомая женщина, соседка, смотрит на нее с беспокойным сочувствием. И какая милая у нее девочка, такая серьезная и независимая, такая нарядная в красном пальтишке с деревянными пуговками-желудями, в красном берете с помпоном!
Кухня у соседей была гораздо больше. Если бы Марина на своей могла поставить диван, ей не пришлось бы терзать боками скрипящую, неудобную раскладушку! Да тут, пожалуй, и детская кроватка могла бы поместиться… Но ребенку плохо в кухне – газ, запахи… Торопливо утирая бумажной салфеткой катящиеся по щекам слезы, Марина рассказывала Ольге Андреевне («Просто Оля, прошу! И на «ты», ладно?») историю своих злоключений. Девочку Леру, благоухающую «Пуасоном», хозяин Владимир Александрович увел из кухни почти силой.
– Да, ситуация, – вздохнула Ольга. – Не спрашиваю, что ты собираешься предпринять, потому что вариантов у тебя нет?
– Нет.
– Ребенка оставлять государству не собираешься?
– Не могу.
– Родных сдавать в инвалидный дом?
– Исключено.
– Жить всем вместе возможности нет. Просто негде. Так я тебя поняла?
– Так.
– Значит, тебе нужно жилье. Пусть даже комната в коммунальной квартире.
– Не знаю, что это решит. Мама и бабушка без меня не обойдутся. Господи, хоть с моста вниз головой!
– Если ты прыгнешь с моста, о твоих родных некому будет позаботиться. А что они, так прямо и лежат плашмя?
– У мамы не действуют ноги. Она может передвигаться в инвалидной коляске, может приготовить еду, например. Но ей постоянно нужна помощь, чтобы в это кресло сесть, из него встать. А бабуля еще о-го-го, но совсем слепая.
– Знаешь, Марина, я, может быть, не права, но мне кажется, некоторое время они обошлись бы без тебя. Ты слишком много взвалила на свои плечи. Мать – глаза и руки, бабушка – ноги и сила. Ты будешь приходить к ним, помогать. Потом можно обменять две жилплощади на одну большую.
– Да какие же жилплощади? У меня нет комнаты в коммуналке!
– Нет, так будет. Володя! – крикнула Ольга в полуоткрытую дверь кухни. – Есть разговор!
Хозяин появился в кухне, девочка приехала у него на шее, как Маша на медведе. Владимир Александрович и был похож на медведя – грузный, головастый, большела-пый увалень. Он казался много старше своей хорошенькой жены и выглядел бы угрюмцем, если бы не запрятанная в грубоватых чертах лица детская улыбка.
– Вот этой женщине, – заявила Ольга, бесцеремонно ткнув в Маринин живот пальцем, – нужна жилплощадь. Желательно в нашем районе. Может быть, комната в коммуналке. Можешь ей помочь?
Владимир Александрович молча, с интересом глядел на Марину.
– Папка! – командным тоном окликнула его Лера. – Помоги этой беременной тете! Она прямо в подъезде пла-кает, это может повредить ребеночку!
– Помогу, – коротко ответил хозяин и ушел, не стал выслушивать Маринины сбивчивые благодарности.
– У него большие связи. Я в это не вникаю, но, если он сказал, обязательно поможет. Учти, быстро не получится. Тебе когда рожать-то?
– В конце февраля, – прошептала окончательно деморализованная Марина.
Она вернулась домой с хорошими новостями, и сразу все переменилось, как по волшебству. У матери засияло новой надеждой лицо, бабка, попричитав по привычке, тоже заулыбалась. Для маленькой семьи, похоже, начались хорошие времена. Вечером они устроили даже что-то вроде праздника, принарядились, откупорили хранившуюся на всякий случай бутылочку крымской мадеры, в ближайшей булочной был куплен кекс с изюмом.
– Маришечка, а гитара моя где? – вдруг спросила мать.
– На шкафу. Сейчас принесу.
Гитара оказалась расстроена, но это не беда. Так и жизнь, на какой-то момент расстраивается, слабнут струны, дребезжат жалкие, неверные звуки. Но умелые, заботливые руки подкручивают колки… И вновь звучит мелодия человеческой души, несложная, простенькая, но такая радостная. Хоть и сквозь слезы – а радостная!
Матушка, матушка, что во поле пыльно, Сударыня матушка, что такое пыльно…
И плакали светлыми слезами три женщины в своем крошечном женском царстве, оплакивали кто прошедшую жизнь, кто погибшую любовь, кто загубленную юность и всеми силами надеялись на лучшее, на маленькую толику счастья…
Между Мариной и Ольгой Новицкой завязалась дружба. По крайней мере два раза в неделю Марина сидела в уютной кухне, привыкала к укромным запахам домашнего благополучия, соседки пили чай и вдохновенно болтали. Мало-помалу они узнали друг о друге все, но, надо признать, жизнь Оли была куда бедней событиями! Традиционно счастливое советское детство в семье инженеров, со всеми необходимыми атрибутами вроде музыкальной школы и кружка фигурного катания. Училась девочка на тройки, в институт ей поступить не удалось. Родители очень переживали, но не препятствовали девочке получить желанную профессию. Ольга выучилась на парикмахера, стала работать в хорошем салоне. Там она и познакомилась с Владимиром. Тот приходил к ней стричься не реже двух раз в месяц, но как-то пришел в третий раз, и хорошенькая парикмахерша поняла, что одержала победу. Правда, и без него хватает ухажеров, Олечка буквально утопает в цветах, шоколадках, комплиментах! Но ведь это просто глупости, ничего серьезного. А Владимир так сказал девушке:
– У меня не какие-нибудь глупости на уме.
Заявление было принято к сведению. Чем не жених? Он любит Олю не как мальчишка, страстно и нетерпеливо, но зрелой, выверенной и верной любовью. Он мечтает о детях. Он никогда не был женат, на алименты не тратится. У него, в конце концов, есть хорошая квартира, машина, служба, связи. Правда, он много старше невесты, это минус. Но никто, даже будущие родственники, не придали этому значения.
Внимание!
Сайт сохраняет куки вашего браузера. Вы сможете в любой момент сделать закладку и продолжить прочтение книги «Когда глаза привыкнут к темноте - Наталия Кочелаева», после закрытия браузера.