Читать книгу "Грешная любовь - Тереза Медейрос"

До Катрионы донеслись звуки, похожие на чей-то свист. Склонив голову, она прислушалась и заулыбалась, узнав непристойную шотландскую песенку, которую Саймон горланил на постоялом дворе в день их свадьбы.

Она стала всматриваться в сторону большого луга, бывшего когда-то двором замка, и заметила Уэскотта. Он вел за собой лошадей, направляясь к повозке.

— Доброе утро, солнышко мое, — бросил он, одаривая Катриону своей самоуверенной улыбкой. — Я уже думал, что ты весь день проваляешься под одеялами. Решил даже, что придется тебя будить.

Улыбнувшись в ответ, Катриона шутливо заметила:

— Насколько я помню, ты уже будил меня. И даже несколько раз за эту ночь.

К ее удивлению, Саймон не поддержал откровенного намека каким-нибудь нескромным комментарием. Он просто молча подвел лошадей к повозке и принялся запрягать их.

Катриона нахмурилась:

— Что ты собираешься делать?

— Запрягаю лошадей. Надо подальше убраться из этих мест, пока Эддингем и его батальон оловянных солдатиков не явятся сюда. У нас впереди дальняя дорога, если мы хотим, чтобы до конца этой недели ты вернулась в дом своего дядюшки.

Катриона с удивлением заморгала:

— Ты собираешься меня отвезти обратно к дяде?

— Конечно. — Все внимание Уэскотта было направлено на кожаную сбрую, которую он закреплял на шее лошади. — А куда еще тебя доставить? Я выполнил свою работу, все расчеты между нами улажены.

У Катрионы перехватило дыхание, словно во рту вдруг оказалось толченое стекло.

«Если ты так хорошо знаешь, что я за человек, то тебе должно быть известно и другое. А именно, что я мог бы преспокойно заниматься с тобой любовью, но не любить тебя».

Ведь Саймон честно предупреждал ее, но она так и осталась романтической глупышкой и не прислушалась к его словам.

Сердце Катрионы заныло от унижения и стыда. Получается, что она ничем не лучше всех тех женщин, которых Уэскотт соблазнил. Она попала под власть его искусных рук и сладостного языка, как и те, другие дамы, продавая за ночь в греховных объятиях Саймона свою невинность и свою честь. В эту горькую минуту Катриона даже не знала, кого она ненавидит больше, этого совратителя или саму себя.

Но затем она уловила что-то неестественное в его поведении. От ее внимания не ускользнуло легкое подергивание его губ. Именно таким было лицо Уэскотта, когда он поддразнивал ее и этот красивый предательский рот изрекал ровным тоном лживые слова.

— Я знаю, что ты задумал! — воскликнула Катриона, складывая руки на груди.

— Я же сказал, пытаюсь запрячь лошадей, если можно так называть этих кляч. Надо выехать на дорогу до захода солнца.

— Ты делаешь вид, что все произошедшее между нами ночью, не имеет никакого значения. Что я ничего не значу для тебя.

Затянув подпругу, Саймон выпрямился во весь рост и посмотрел в лицо Катрионы. Он тяжело выдохнул и заговорил:

— Как же я надеялся, что мы, обойдемся без этого неприятного разговора. Ведь знал же, какие опасности влечет за собой совращение девственницы. Такие, как ты, всегда растекаются медом от малейшего мужского внимания.

— Значит, прошлой ночью ты мне оказал малейшее мужское внимание? Но я готова поклясться, что ты сделал намного больше, чем простое внимание. Гораздо больше.

Уэскотт вскинул руки, словно собирался отражать нападение:

— Только, пожалуйста, не говори снова о своей вечной любви ко мне. Я польщен, но это становится немного скучным.

— Замолчи сейчас же! — оборвала его Катриона. — Все, что ты говоришь сейчас, — это ложь!

Уэскотт насмешливо приподнял бровь:

— Я говорю сущую правду. Хотя я и провел юные годы за кулисами театра, хорошего актера из меня не получилось. В противном случае я бы сейчас соперничал с каким-нибудь тенором, затянутым в трико, за ведущую партию в «Дон Жуане», а не спорил бы здесь с тобой.

Больше Катриона не могла скрывать нахлынувших слез и жалобной мольбы.

— Почему ты поступаешь так?

Саймон приблизился к ней и ласково прижал ладонь к ее щеке, как в тот далекий памятный день в конюшне. На этот раз сильнее, чем когда-либо, прикосновение Уэскотта вызвало в Катрионе прилив страстного влечения к нему.

— Ты прекрасная девушка, Кэт. Ни один мужчина в здравом уме не отказался бы любить тебя. Мне посчастливилось, и я не упустил своего шанса. Наверное, это не самый правильный из моих поступков. Однако вовсе не нужно плакать или обвинять меня. В конце концов, мы оба получили то, чего сами хотели.

— Правда? — прошептала Катриона, чувствуя на губах соленые капли слез. На губах, которые прошлой ночью этот мужчина целовал с такой неудержимой страстью. — Ты действительно этого хотел? Или же это твой отец привил тебе такое отношение к самому себе? Чего ты так боишься, Саймон? Может быть, опасаешься, что я брошу тебя, как это сделала твоя мать? Не потому ли ты увлекаешь меня, как и других женщин, в постель, но не пускаешь никого в свое сердце? Лишь бы только право уйти было у тебя одного.

Уэскотт еще раз ласково погладил Катриону по щеке, а затем отвернулся и сделал то, о чем она говорила. У нее не оставалось другого выбора, кроме как дать ему уйти.

Глава 19

Саймон ощутил неожиданный укол сожаления, когда Катриона появилась из развалин замка Кинкейдов с решительным и деловым видом. Так она выглядела в тот день, когда вошла в его тюремную камеру. Деловой вид подчеркивал еще и лондонский стиль ее одежды. На Катрионе была серо-голубая дорожная накидка из толстой мериносовой шерсти. Белокурые локоны уже не спадали на плечи, а были аккуратно убраны под строгой дамской шляпкой с полями, которые отбрасывали тень на ее глаза. В таком наряде Катриона ничем не отличалась бы от любой лондонской дамы, отправившейся субботним днем посетить магазины на Ройял-стрит.

В ней трудно было узнать ту романтическую девушку, которая стояла на краю утеса в вихре снежной пурги, раскинув руки, чтобы обнять целый мир. Эта Катриона также ничем не напоминала озорную молодую женщину, которая резвилась и кружилась в хороводе под веселую шотландскую мелодию волынки. В ней не было и следа от покорной женщины, согревшей ему постель и даже растопившей его сердце за ту долгую сладостную ночь.

Не говоря ни слова, Катриона протянула ему свою дорожную сумку. Саймон не успел еще положить сумку в повозку и предложить спутнице руку, как она приподняла край юбки, приоткрывая соблазнительный вид отделанного кружевом чулка, и взобралась на скамью повозки без его помощи.

Катриона смотрела вперед, не поворачивая головы.

— Должна ли я заплатить еще что-нибудь?

— Прости, не понял? — отозвался Уэскотт, отметив резкие нотки, вновь появившиеся в голосе Катрионы.

— Поскольку в наш уговор не входила твоя работа по доставке меня к порогу дядиного дома, мне хотелось заранее узнать, не потребуется ли мне в качестве оплаты оказывать дополнительные услуги?