Читать книгу "В огонь и в воду - Амедей Ашар"

— Понятия не имею.

— Так слушай же. Как-то раз, помнишь, злая судьба привела меня в Тулузу; там я встретился с одной принцессой… Фея, сирена… Но к чему рисовать тебе ее портрет?.. Ты знал ее в Сен-Сави, куда она приезжала по моей убедительнейшей просьбе.

— Принцесса Леонора Мамиани?

— Она самая. Само собой разумеется, как только я увидел ее, я влюбился безумно. Чтобы понравиться ей, я пустил в ход самую утонченную любезность. Но у нее, видно, камень в груди: ничего не помогло! В одно утро она меня покинула без малейшего сострадания к моему отчаянию, но позволила, однако же, приехать в Париж, куда она направлялась не спеша…

— Короче, мой друг, пожалуйста, покороче! Я помню, что однажды утром я встретил тебя, когда ты скакал следом за ней. Помню также, что ловкий удар шпагой положил конец твоей одиссее, и ты был вынужден искать убежища под крышей родового замка, где, помнится, я тебя оставил. Потом?

— Говорит как по книге, разбойник! Потом, спрашиваешь ты? Ах, мой милый Гуго! Только я выздоровел и стал было готовиться к отъезду к моей прекрасной принцессе, как появилась в наших местах одна танцовщица, совсем околдовала меня, и я поскакал за ней в Мадрид… Наверное, ее подослал сам дьявол!

— Не сомневаюсь. А потом?

— Заметь, что танцовщица была прехорошенькая, и потому я поехал вслед за ней из Мадрида в Севилью, из Севильи в Кордову, а из Кордова в Барселону, где наконец один флорентийский дворянин уговорил ее отправиться с ним в Неаполь. Моя цепь разорвалась, и у меня не было другой мысли, как увидеть снова мою несравненную Леонору, и вот я прискакал в Париж. Бегу к ней, вхожу, бросаюсь к ее ногам и разражаюсь страстью! Скала, мой друг, вечно скала!.. А что ужаснее всего — она явилась передо мной еще прелестнее, чем прежде… Я умру, наверняка умру. Не правда ли, она прекрасна?

— Очень красива!

— И так мила! Стан богини, грация нимфы, поступь королевы, ножки ребенка, глаза как бриллианты… ручки…

— Перестань, ради бога! Да и к чему? Ведь я знаю ее и тоже поклоняюсь ей.

— И не сошел с ума от любви, как я?

— Но, — ответил Гуго, запинаясь, — признайся сам, что твой пример не слишком-то ободряет!

— Правда, — вздохнул маркиз, — но я хочу забыть эту гордую принцессу. Я заплачу ей равнодушием за неблагодарность. Я соединю свою судьбу с твоей, я не разлучусь уже с тобой никогда. Мы вместе станем искать приключений. Мы добьемся того, что о наших подвигах затрубят все сто труб славы, и я хочу, чтобы, ослепленная блеском моих геройских дел, когда-нибудь она сама, с глазами, полными слез, упала передо мной на колени, умоляя располагать ею… Едем же!

— Куда это?

— Право, не знаю, но все-таки едем скорее!

— Согласен, но с условием, что ты пойдешь прежде со мной к графу де Колиньи, у которого я поселился после той ночной схватки.

Когда оба друга вышли на улицу, маркиз взял Гуго под руку и продолжал:

— Принцесса была вся в черном, приняла меня в молельне — она, дышавшая прежде только радостью и весельем… а из слов ее я догадался, что она поражена прямо в сердце каким-то большим горем, похожим на обманутую надежду, на исчезнувший сон, в котором заключалось все счастье ее жизни… Не знаешь ли, что произошло?

— Нет, — ответил Гуго, не глядя на маркиза.

— Ведь не может же это быть любовное горе! Какой грубиян, замеченный принцессой, не упал бы к ее ногам, целуя складки ее платья? Если бы я мог подумать, что подобное животное существует где-нибудь на свете, я отправился бы искать его повсюду и вонзил бы ему шпагу в сердце. Она хочет удалиться от света, эта милая, очаровательная принцесса, украшение вселенной, запереться в своем замке где-то за горами и даже намекнула мне, что втайне питает страшную мысль — похоронить свои прелести во мраке монастыря. Вот до какой крайности довело ее несчастье! Клянусь тебе, друг мой, я не переживу ее отъезда…

— Что это? Если ты не убиваешь ближнего, то приносишь самого себя в жертву; не лучше ли заставить твое милое божество изменить мысли, не лучше ли внушить ей другие планы?

— Могу я рассчитывать на твою помощь при случае?

— Разумеется!

Гуго и маркиз наконец пришли к графу де Колиньи и застали его сидящим с опущенной на руки головой перед тем же самым столом с картами и планами, за которым нашел его Монтестрюк в первый раз. Гуго представил маркиза де Сент-Эллиса, и граф принял его как старого знакомого; он сделал знак обоим, чтобы они сели возле него, и сказал:

— Ах! Я оказался в очень затруднительном положении. Вы, верно, слышали оба, что император Леопольд обратился недавно к королю с просьбой о помощи?

— Против турок, — ответил маркиз, — которые снова угрожают Вене, Германии и всему христианскому миру? Да, я слышал.

— Вы знаете также, может быть, что совет короля решил послать как можно скорее войско в Венгрию, чтобы отразить это вторжение?

— Я что-то слышал и об этом, — ответил маркиз.

— Ну так вот, — продолжал Колиньи, — мне очень хотелось бы получить начальство над этой экспедицией, и вот я изучаю внимательно все эти карты и планы; но не так-то легко мне будет устранить соперников!

— Разве это не зависит от самого короля? — спросил маркиз.

— Разумеется!

— Ну так что же? Разве вы не на самом лучшем счету у его величества?.. Я-то хорошо это знаю… — произнес Гуго.

— Согласен… но рядом с королем есть и посторонние, тайные влияния.

— Да, эти милые влияния, которые назывались Эгерия — в Риме, при царе Нуме, и Габриэль — в Париже при короле Генрихе Четвертом.

— А теперь зовутся герцогиней де Лавальер или Олимпией Манчини — в Лувре, при Людовике Четырнадцатом.

— А герцогиня де Лавальер поддерживает, говорят, герцога де ла Фельяда.

— Не считая того, что против меня еще принц Конде со своей партией.

— Гм! Фаворитка и принц крови — этого уже слишком много за один раз!

— О! Принц крови не тревожил бы меня, если бы он был один… Король его не любит… Между ними лежат воспоминания Фронды; но вот Олимпию Манчини надо бы привлечь на свою сторону…

— Почему бы вам к ней не поехать? — воскликнул Гуго. — Почему бы не сказать ей: «Графиня! Опасность грозит великой империи, даже больше — всему христианству, а его величество король Франции — старший сын церкви. Он посылает свое войско, чтобы отразить неверных и обеспечить спокойствие Европы… Этой армии нужен начальник храбрый, решительный, преданный, который посвятил бы всю жизнь торжеству правого дела… Меня хорошо знают, и вся кровь моя принадлежит королю. Устройте так, графиня, чтобы честь командовать этой армией была предоставлена мне, и я клянусь вам, что употреблю все свое мужество, все усердие, всю свою бдительность, чтобы покрыть новой славой королевскую корону его величества. Я встречу там победу или смерть! И в благодарность за доставленный мне случай я благословлю руку, которая вручит мне шпагу».