Читать книгу "Волнолом - Владимир Прягин"

– Мне опять хочется вас стукнуть.

– Правда?

– Мало того что нагнали страху, так еще и поставили в дурацкое положение – посол отчитывал, как девчонку. И зажгите наконец свет. Я ничего не вижу! А у меня, между прочим, важный вопрос.

– Слушаю вас внимательно.

– Насчет баронессы. Я встречала ее пару раз на приемах. На ваш взгляд, она красивая?

– Нет. В смысле для меня она – как живая кукла. А вообще – эффектная, да.

– Эффектнее, чем я?

Ольга скинула шубку. Глядя на ее худенькие оголенные плечи, Генрих судорожно вздохнул. Желание, пробудившись резким толчком, распирало, жгло изнутри. Сердце взбесилось, пульсация отдавалась в висках.

– Фон Рау, – сказала Ольга, – перестаньте раздевать меня взглядом.

– Не перестану.

– Тогда не стойте столбом!

Мир схлопнулся до размеров крошечной комнаты, а может, наоборот, сама комната раздвинулась, распахнулась, вобрав в себя весь посольский двор и наполненный светом город, заиндевелый лес на окраинах и выстуженные равнины, сшитые нитями железных дорог. Луна без спросу влезла в окно, втиснула в проем свою щекастую ряху, лампа от испуга погасла сама собой, печь фыркнула и прищелкнула одобрительно треснувшим угольком. Чернильные блики заполошно метались, расцветали салютом, морозный воздух звенел, а на серебряном гвозде, вбитом в небосвод над Северным полюсом, болтался ковшик Малой Медведицы.

Утренний сон был как бездонный омут.

Краем сознания Генрих воспринимал, как Ольга трясла его за плечо, произносила непонятные фразы, и сам он вроде бы что-то бормотал ей в ответ, но толком проснуться так и не смог. Словно организм, измученный встрясками последней недели, поднял бунт и отказался проявлять любую активность, пока не восстановит резерв.

Когда Генрих наконец разлепил глаза и выбрался из постели, было уже почти полдвенадцатого. Прислушавшись к себе, он отметил, что с памятью на этот раз – никаких проблем. Весь предыдущий день запомнился досконально, вплоть до финальной, так сказать, точки.

Что ж, дипломатические контакты проходят пока удовлетворительно. Во всех смыслах этого слова.

Ольга ушла, не добудившись Генриха. Он бесцельно бродил по комнате, когда в дверь опять постучали. На этот раз на пороге объявился слуга, сообщивший, что герр посол приглашает через час на обед. Точнее, на поздний завтрак.

Генрих кивнул и отправился умываться. Пора было возвращаться в действительность с ее ведьмами, ищейками и пациентами психиатрических клиник. А также с некой зеленоглазой библиотекаршей.

Последнюю мысль он, впрочем, малодушно задвинул за груду сиюминутных забот. В конце концов, сейчас налицо экстремальные обстоятельства, вокруг чужой и враждебный мир, а он, Генрих, борется за народное счастье… то есть, тьфу, за подлинную историю…

Мыло попало в глаза, и он прошипел ругательство. Вытирая лицо, подумал, что проснулся как нельзя вовремя – подходит срок, назначенный Сельмой для очередного сеанса связи.

Тщательно повязав галстук и застегнув пиджак, он услышал, как за окном – не то в посольстве, не то на соседней площади – начали бить часы.

Вот и полдень.

– Сельма!

Она появилась в зеркале почти сразу – похоже, была готова. Выглядела, правда, усталой и заторможенной, под глазами виднелись тщательно замаскированные косметикой круги. Голос звучал глуховато, сипло:

– Снова вы… Значит, мне все-таки не пригрезилось.

– Были сомнения? – спросил Генрих.

– Да, и весьма серьезные. Этой ночью я почти не спала. Забывалась иногда на минуту, но это больше напоминало бред. Бессвязные образы, голоса в голове, будто я сумасшедшая. Но знаете, что самое странное? Откуда-то пришла мысль, что именно вы сумеете мне все объяснить. Растолкуете, что со мной.

– Я попытаюсь.

– Тогда приезжайте – часа через три, пожалуй. Пчелиная улица, девяносто четыре. Это на восточной окраине. Пчелиная, вы только представьте! От одного названия у меня мигрень, и в ушах жужжит…

Генрих с беспокойством подумал, что Сельма, если так пойдет дальше, скоро окончательно спятит. Тогда от нее точно ничего не добьешься. Надо спешить.

– Обязательно приеду.

– До встречи.

«Поздний завтрак» был сервирован в личных апартаментах посла. Генрих узрел наконец медведя – правда, лишь в виде чучельной головы на стене. Еще имелись оленьи рога и ружья, но посол, к счастью, избавил Генриха от охотничьих баек.

– Как спалось, герр фон Рау? За ночь ничего не забыли?

– Нет. Премного вам благодарен. А Ольга… э-э-э… Андреевна к нам не присоединится?

– У нее возникло срочное дело. А у вас какие планы, позвольте полюбопытствовать? Вчера вы обмолвились, что собираетесь навестить баронессу, но пока не знаете, где она. Уже связались с ней? Вам ведь, насколько я понял, для этого достаточно зеркала?

Генрих хотел ответить, но почувствовал какой-то подвох. Он еще не понял, в чем дело, но чутье, обострившееся за последние дни, подсказывало – молчи! Посол, дожевав очередной ломтик запеченной свинины, улыбался и ждал.

– Нет, не связался. Попробую позже, уже из города.

– Герр фон Рау, – посол взял салфетку, аккуратно промокнул губы, – ситуация крайне непредсказуема. А у нас тут, как вы убедились, тихая гавань. Разумно ли будет нас покидать?

– Вы правы, убежище – надежнее не придумаешь. Еще раз спасибо вам. Если бы я хотел просто переждать шторм, то остался бы непременно. Однако я уже объяснил вчера, почему не могу сидеть сложа руки.

– О да, я выслушал аргументы. Но, к сожалению, вынужден возразить. В нынешних обстоятельствах ваши дальнейшие активные действия представляются нам нецелесообразными.

– Простите, как это понимать?

– Вплоть до прояснения ситуации, герр фон Рау, вы не можете покинуть территорию Зимней империи.

Глава 8

– Я не ослышался? – Генрих отложил вилку. – Вы намерены удерживать меня силой? Берете в заложники?

– Что вы, как можно? Мы заботимся о вашей же безопасности. Сегодня – третий день с прихода волны, как вы ее называете. Есть основания полагать, что эфирные возмущения достигнут пика.

– Эфирные возмущения?

– Колебания в структуре мира, если угодно. Он, мир, пытается переварить то, что Сельма ему скормила. Его лихорадит, словно больного. Приближается кризис, после которого либо наступит выздоровление…

– Либо?

– Либо реальность пойдет вразнос.

– Тем более нельзя отсиживаться за стенами, – сказал Генрих. – Надо действовать, что-то срочно предпринимать.

– Увы, мой друг, предпринять ничего нельзя. Мир должен справиться сам. Любое вмешательство лишь вызовет новые осложнения.