Читать книгу "Ученица Калиостро - Далия Трускиновская"

Вот просто не желал и все. Решил это оставить при себе.

Тараторка слушала разговор старших, ковыряя иголкой полоску шитого кружева. Ее обучали всем видам рукоделия, принятым в свете: она могла и метить белье сложными монограммами, и вышивать шерстью в пяльцах, и вязать шелковые чулки, и даже кроить сорочки для дворовых девок, чтобы знать расход ткани. Тараторке очень хотелось остаться наедине с Иваном Андреевичем и попросить у него прощения за свои проказы, а потом рассказать о вылазке. Но учитель даже не поглядел в ее сторону, и это было до смерти обидно.

— У светских мошенников всегда наготове трогательная история, на которую они ловят чувствительные натуры, как пескарей на крючок. Мало ли к дядюшке приходило мазуриков! Такое сочинят — Княжнину с Сумароковым за ними не угнаться, — рассказывала княгиня. — К нему как-то старенький дьячок притащился, который его чуть ли не грамоте обучал. Молит: стар стал, глаза слабые, прокормиться не могу, определите к какой-нибудь должности, ну, хоть сторожем. Дядюшка и определил — каждый день проверять, на месте ли Фальконетов монумент. Но эта история сделалась известна, и знал бы ты, Иван Андреич, сколько тут понабежало самозванцев! Всем, вишь, охота за безделку жалованье получать. И все божатся, что в ребячестве со Светлейшим в свайку и в камушки игрывали! Так что гляди!..

С таковым напутствием Маликульмульк и отбыл к Мартышке. Погода была сухая, он пошел пешком, считая по своему обыкновению шаги. Вышло — девятьсот семьдесят один шаг, если не считать тех, что были сделаны до аптеки Слона и обратно. Там Маликульмульк взял гостинец для фрау фон Витте — бутылочку тминного алаша, который рижские дамы подавали к кофею, фунтик шоколада, сахарные драже. Он не знал этикета, но подозревал, что, явившись с букетом цветов, будет не то чтобы смешон, а нелеп: цветы в его понимании сочетались с хрупкими девичьими фигурами, а не с увесистой мужской. Тем более что свои излюбленные васильки он все равно бы в это время года нигде не раздобыл.

Фрау фон Витте и графиня де Гаше сидели с рукодельем в маленькой гостиной. К радости своей Маликульмульк заметил на ломберном столике разложенный пасьянс. Значит, дамы охотно развлекаются картами. Он знал несколько хороших и сложных пасьянсов, исход которых зависел не от того, как первоначально расположились карты в колоде, а от сообразительности.

Фрау де Витте распорядилась подать кофей и сладости к нему. Косолапый Жанно вздохнул — уж лучше бы вообще ничего не ставить на стол, чем эти крендельки длиной в вершок и пирожки с вареньем, которых на маленькой тарелке помещается четыре штуки. Ведь этак начнешь лакомиться — и перепугаешь дам, слопав все, что на столе.

— Я ждала вас и боялась этой встречи, — сказала Мартышка. — Вот, Матильда Эрнестина свидетельница — я все ей рассказала.

Он таких зачинов у всякого кавалера пробежал бы мороз по коже.

— Да, это удивительная история, я еле сдержала слезы… я ведь тоже лишилась мужа, которого страстно любила… — фрау де Витте покивала со скорбным видом. — Мы, женщины, более вас способны хранить верность воспоминанию…

Маликульмульк был сильно озадачен.

— Увидев вас в гостиной, я едва не лишилась сознания, — продолжала графиня. — Есть вещи, которые чувствительная натура понимает как тайные знаки, и что же они сулят?.. Простите мне мое волнение, господин Крылов, сейчас вы услышите нечто удивительное… Вы невероятно похожи на моего покойного супруга, графа де Гаше. Таким он был в молодости, вскоре после того, как мы поженились. Сходство просто поразительное — вот, извольте…

Она сняла висевший на шее большой медальон и протянула его Маликульмульку. Щелкнул миниатюрный замочек, усыпанная мелкими бриллиантами крышка откинулась — и философ увидел себя…

Этого он действительно не ожидал. И первым чувством был страх — тут творилась какая-то чертовщина! Он невольно качнулся назад, едва не опрокинувшись вместе с креслом. Фрау фон Витте взяла у него медальон, посмотрела, вздохнула и вернула Мартышке.

— Да, я бы не поверила, если бы мне рассказали о таком сходстве, — промолвила она. — Теперь вы понимаете, отчего моя подруга так хотела еще раз увидеть вас?

— Если это приносит госпоже де Гаше утешение… — Маликульмульк наконец собрался с духом, — то все время, что она собирается провести в Риге, я готов… готов к любым услугам… графиня может на меня рассчитывать…

Он имел в виду, что может сопровождать ее, допустим, на прогулках, но главным образом — предложил себя как карточного партнера. Ему и на ум не взбрело, что его слова могут быть поняты как-то иначе.

Мартышка рассмеялась. Смех у нее был прелестный, по-девичьи звонкий.

— О, нет, нет! — воскликнула она. — Я не смею отнимать вас у ваших друзей! Но если бы вы соблаговолили иногда посетить бедную вдову… скрасить ее уединение хотя бы партией в «мушку»… Я была бы счастлива забыться и вообразить, будто время потекло вспять…

И тут она, быстро поднеся к глазам платочек, вскочила и выбежала из гостиной.

— Это неслыханное совпадение, — сказала фрау де Витте. — Когда я просила господина Гринделя привести вас, я понятия не имела… но этот медальон, который бедная Луиза Шарлотта не снимает с шеи…

Маликульмульк развел руками.

— А что случилось с бедным графом де Гаше? — спросил он. — Поймите меня, я не из простого любопытства, я не хочу случайно задеть чувства графини…

— О да, я понимаю! Видите ли, она рассказала мне всю правду. Когда ее выдали замуж за графа, оба были почти детьми, они сперва немного привязались друг к другу, потом стали ссориться, даже разъехались. Наконец, когда во Франции началось беспокойство, когда чернь взбунтовалась, им пришлось примириться, чтобы вместе спасти свое имущество и единственного ребенка. Тогда между ними вспыхнуло истинное чувство. Но они скрывались, из-за ошибки человека, который прятал их, они потеряли друг друга, граф остался с сыном, графиня попала в тюрьму. Это ее, как ни странно, спасло — жена тюремщика помогла ей бежать, и она оказалась в провинции. Там она узнала, что муж и единственный сын погибли.

— На гильотине?

— Да. Теперь вы все знаете. Она, бедняжка, убивается из-за того, что была несправедлива к мужу. Когда она узнала, что лишилась разом мужа и сына, то за ночь поседела. И оба были так молоды, мужу не исполнилось и сорока, сыну — семнадцать…

— Сколько же графине лет? — бестактно спросил Маликульмульк.

— О, меньше, чем кажется. Она родила в шестнадцать. Сейчас, очевидно, сорок один или сорок два, для женщины — отнюдь не старость, отнюдь! Воспоминания терзают ее, оттого она теперь не так хороша собой. Есть еще кое-что, о чем ее лучше не спрашивать. Расставшись на время с супругом, она стала приятельницей известного графа Калиостро… я подозреваю, что очень близкой приятельницей… — фрау де Витте поднесла пальчик к губам с лукавством Фальконетова Амура. — И она пытается способами своего учителя вызвать дух мужа, чтобы просить у него прощения.

— Боюсь, что это вряд ли возможно, — сказал Маликульмульк.