Читать книгу "Приключения в Америке - Фредерик Марриет"

Пастор не отвечал ни слова, даже когда жена принялась упрекать его сквозь слезы:

— Я предупреждала тебя, — говорила она, — и вот мы дожили до беды, и я боюсь, что дальше будет еще хуже. В несчастный день я встретилась с тобою, и в несчастный день родился этот ребенок.

Я пройду молчанием окончание этой печальной сцены. Все мы сочувствовали матери и бедной девушке, которая была в отчаянии. Оседлав лошадей, Куртенэ и я уехали, а другие охотники остались ждать следователя, которого мы обещали прислать. Чтобы найти его, нам пришлось свернуть с большой дороги; проехав несколько миль, мы отыскали его дом, разбудили хозяина и, сообщив ему о происшествии, переправились на восходе солнца через реку.

Глава XXXII

Наконец мы достигли плантации Куртенэ. Его дом был одним из немногих, построенных со вкусом домов в Соединенных Штатах. Изящный портик на колоннах, широкие веранды, обвитые жасмином, и веселый, цветущий сад с аллеями акаций и живыми изгородями из боярышника и остролиста напоминали мне сцены из времени моего детства в Европе. Все было красиво и удобно: просторные конюшни, хорошенькие конуры для собак, упитанные и веселые невольники, опрятно и хорошо одетые.

Когда мы сошли с лошадей, на балконе появилась красивая дама с приветливым, обрадованным лицом и пятеро или шестеро хорошеньких ребятишек; все они окружили и осыпали поцелуями отца. Появилось также и милое видение юности и красоты — одна из стройных девушек юга, с темными ресницами и волнистыми, черными, как вороново крыло, волосами; рабы всех возрастов — мулаты и квартероны, старые негры и негритянки — также выбежали навстречу хозяину с радостными восклицаниями. Прибавьте к этому лай собак, ржание коней, и вы дополните эту картину привязанности и счастья. Вряд ли найдется во всей Америке другая такая плантация, как плантация Куртенэ.

Я вскоре сделался своим человеком в его семье, где впервые пользовался удовольствиями общества высококультурных людей. Мистрис Куртенэ прекрасно играла на арфе, ее племянница, мисс Эмма Куртенэ была превосходная пианистка, а наш хозяин мастерски владел флейтой. Мы проводили вечера, читая Шекспира, Корнеля, Расина, Метастазио или современных английских писателей, а затем до поздней ночи наслаждались прекрасными творениями Бетховена, Глюка и Моцарта или блестящими увертюрами Доницетти, Беллини и Мейербера.

Время летело для меня как волшебный сон, и так как период дождей только что наступил, и путешествовать было невозможно, то я остался на несколько недель у моих приветливых хозяев, тем с большей охотой, что многочисленные испытания, которым я подвергся в таком раннем возрасте, убедили меня, что счастье не такая обыкновенная вещь на земле, чтобы отталкивать его, когда оно предоставляется вам. Но среди удовольствий я не забывал о взятой на себя задаче и написал Джоз Смиту, главе мормонов, в город Науву, о своем желании вступить с ним в переговоры. Несмотря на плохое время года выпадали и солнечные дни, которыми я и хорошенькая мисс Эмма пользовались для прогулки верхом по лесам; иногда же мой хозяин приглашал соседних охотников, и устраивалась облава на медведей, оленей и диких кошек. В таких случаях мы брали с собой палатки, и вечером, покуривая подле костра, я слушал рассказы бывалых людей, которые познакомили меня лучше с жизнью Соединенных Штатов, чем познакомило бы многолетнее пребывание в них.

«Скажи мне, с кем ты знаешься, и я скажу тебе, кто ты таков», — говорит старинная пословица. Куртенэ выбирал своих знакомых в самых интеллигентных кругах общества, и рассказы их были интересны и содержательны. Часто разговор заходил о мормонах, и мой хозяин, заметив, что я очень интересуюсь этой новой сектой, познакомил меня с одним джентльменом, которому была хорошо известна ее история. От него я и узнал подробсти о возникновении мормонизма.

Много лет тому назад жил в Конектиккуте человек по имени Соломон Спальдинг, типичный янки, как показывает его биография. Сначала он изучал право с целью сделаться адвокатом; потом был проповедником, купцом и банкротом; позднее был кузнецом в какой-то западной деревушке; затем земельным спекулянтом и школьным учителем; еще позднее приобрел сталелитейный завод, снова обанкротился; и в заключение стал писателем и фантазером.

Как легко себе представить, он умер нищим где-то в Пенсильвании, не подозревая того, что, в силу странной случайности, одно из его произведений («Найденный манускрипт»), спасенное от забвения несколькими шарлатанами, явится в их руках могущественным орудием, с помощью которого удастся основать одну из самых замечательных сект, какие когда-либо существовали.

Под заглавием «Найденный манускрипт» мы находим исторический роман о заселении Америки, в котором американские индейцы оказываются потомками исчезнувших колен израильских. В нем подробно описываются их странствования из Иерусалима по суше и по морям до прибытия в Америку под начальством Нефи и Лехи, и возникшие между ними впоследствии распри и кровопролитные войны. Памятниками этих войн остались курганы, так часто попадающиеся в Северной Америке; о высокой цивилизации этих переселенцев свидетельствуют замечательные развалины городов и другие любопытные древности, находимые в различных местах Северной и Южной Америки.

Произведение это написано библейским стилем и обнаруживает известную силу воображения и знакомство с историческими и этнографическими фактами, но в целом представляет нечто в высшей степени сумбурное и нескладное.

Рукопись валялась несколько лет у издателей Паттерсона и Лембдина, в Питтсбурге. Дела их пошли плохо, и Лембдин задумал поправить их какой-нибудь удачной книжной спекуляцией. Просматривая различные рукописи, имевшиеся у него, он наткнулся на произведение Спальдинга, которое показалось ему золотым рудником, вполне способным предотвратить банкротство, грозившее злополучному издателю. Но смерть помешала ему привести в исполнение свое намерение.

Лембдин отдал драгоценную рукопись своему закадычному другу Сиднею Ригдону для изменения, украшения и приготовления к печати. Когда издатель умер, Ригдон забросил было рукопись, но, раздумывая о своих скудных средствах и о возможности улучшить свое положение, набрел на счастливую мысль. Ригдон знал своих соотечественников и их любовь к чудесному; и вот он решил издать «Найденный манускрипт» не как роман, не как продукт воображения, а как новый религиозный закон, дарованный человеку самим Богом.

В течение некоторого времени Ригдон усердно работал, изучая Библию, изменяя свою книгу и проповедуя каждое воскресение, с целью подготовить публику к восприятию новой религии. Как легко может себе представить читатель, наш импровизированный богослов был подобно Спальдингу на все руки мастер, последовательно исполнявший обязанности адвоката, кабатчика, конторщика, купца, полового, издателя газеты и, в заключение, фактора типографии.

Ригдон, несомненно, является отцом мормонизма и автором «Золотой Книги». Но он скоро заметил, что его шарлатанское предприятие грозит серьезными опасностями и отступил перед ними. Грандиозные планы оказались ему не по плечу; он был мелкий и трусливый шарлатан, видевший в мормонизме только денежную спекуляцию. Он решил укрыться за спиною какого-нибудь глупца, который не побоится взять на себя ответственность, меж тем как на его долю достанется золотая жатва, с которой он и отретируется в безопасное место при первых признаках начинающейся бури. Но, как это часто случается, он рассчитал без хозяина: вышло так, что, разыскивая глупца, он нашел в лице Джоз Смита не совсем такого, какого искал. Ему нужна была смесь плута и безумца, человек, который был бы его орудием и рабом. Джоз Смит был плут и невежда, но обладал теми качествами, которых не хватало Ригдону: он был человеком широких замыслов, полным мужества и интеллектуальной энергии, одною из тех беспринципных, но крупных и сильных натур, которые в прошлые века двигали народами, как Магомет, и даже в наше просвещенное время могут достигать поразительных результатов.