Читать книгу "В плену Левиафана - Виктория Платова"

Несмотря на нестабильность климата (основная особенность К.) — крупномасштабные, граничащие со стихийным бедствием лавины, скорее, исключение, чем правило. Последними на памяти Алекса жертвами стали австрийские альпинисты. Их лагерь на склоне горы (не самой близкой к К., но находящейся в зоне видимости) смело лет шесть назад. Из семерых выжили лишь двое, а лавина обрушилась на лагерь в ясный и солнечный, почти безветренный день. Еще за шесть лет до австрийцев погибла горнолыжная семья из Сербии, мужчина и женщина, — какой была погода в день их смерти, Алекс не помнит. И печальной статистики не ведет. В конце концов, вероятность оказаться погребенным под лавиной не так уж велика. В авариях на дорогах гибнет гораздо больше людей.

Алекс всегда имел это в виду, когда выбирался на оживленные трассы. Его можно назвать примерным водителем: он соблюдает скоростной режим, внимателен к знакам, вежлив и предупредителен к другим участникам дорожного движения. Кьяра иногда подсмеивается над ним, считая брата чересчур осторожным:

— Какой же ты скучный, братец! Ведешь себя, как старик.

— Не знаю, как ты, а я и впрямь хочу дожить до старости.

Теперь, перед лицом черноты, Алекс начинает сомневаться, что столь скромное и естественное желание осуществимо. Вероятность быть погребенным под лавиной не так уж велика, но именно это и случилось со скромным продавцом рубашек — он заперт в ловушке, из которой нет выхода.

Но он жив, все еще жив, и это — несомненный плюс. Что сделала бы Кьяра, окажись она на месте Алекса? Что сделал бы Лео? Они уж точно не стали бы паниковать и биться в падучей, напротив: постарались бы трезво подойти к ситуации, просчитать все возможные последствия и выявить не только минусы, но и плюсы. Алекс поступит точно так же: сделает пару глубоких вдохов и приступит к подсчетам плюсов и минусов.

Он жив — это самый первый, самый духоподъемный плюс.

Если бы он покинул «Левиафан» чуть раньше, то оказался бы на «козьей тропе» в разгар снежного исхода, и смерть была бы ему гарантирована! Алекс запоздало ужаснулся такому факту, затем запоздало порадовался, что спасся, затем снова впал в уныние. Не исключено, что спасся он не окончательно и что смерть всего лишь отступила на несколько шагов и теперь стоит поодаль, примеряясь, как бы цапнуть его половчее, выкурить из убежища и уволочь — следом за Джан-Франко. «Левиафан» выстоял, отразил первый удар, но это вовсе не означает, что все ужасы позади. Под натиском многотонных масс снега дом может не выдержать, недаром же он кряхтит от непосильной ноши — каждую минуту, каждую секунду!.. Стоп-стоп, Алекс ведь уже пообещал скрупулезно искать плюсы, вместо того чтобы бездарно скользить по гладкой поверхности минусов, выстроившихся в одну бесконечную прямую!

Итак, он жив.

Дом отстроен капитально и до самого последнего времени выглядел крепышом. Иначе и быть не может, Лео никогда бы не заселился в сомнительную с точки зрения безопасности конструкцию. И потом, «Левиафан» удачно вписался в природную нишу в скале, об этом Алекс подумал еще в предыдущий свой визит. Скальный «карман» уберег его от разрушительного воздействия лавины с самого начала, так почему бы не предположить, что статус-кво сохранится?

«Левиафан» — не какой-нибудь стихийный палаточный лагерь на склоне, в К. о нем знают все или почти все. Все (или почти все) осведомлены о Лео и его метеостанции. Ее сводками пользуется вся округа, а сам Лео регулярно выходит на связь с руководством двух лесопилок; да и любой желающий может связаться с ним по рации. Наверняка (Алекс не знает точно, но — наверняка) между метеостанцией Лео и заинтересованными лицами существуют плановые сеансы связи. Что будет, если Лео пропустит один или несколько?

Логично предположить, что отсутствие постоянного участника радиоэфира заставит насторожиться и сопоставить молчание метеостанции с прокатившейся в горах мощной лавиной. Так что… рано или поздно здесь появятся спасатели! По-другому и быть не может, остается только набраться терпения и дождаться их.

В этом месте своих размышлений Алекс облегченно выдохнул: спасатели — всего лишь вопрос времени. Они придут без дополнительных понуканий, без воззваний со дна ледяной могилы, они придут!.. Дом хоть и не слишком велик, но в нем достаточно воздуха, чтобы продержаться и не погибнуть от удушья, вот только придется загасить свечи — они сжирают кислород. Зато у Алекса есть замечательный фонарик, рассчитанный на долгие часы работы. А если подойти к этому единственному источнику света с умом и время от времени выключать его, света точно хватит до прибытия спасателей. В крайнем случае, Алекс может провести ревизию в мансарде: вдруг отыщутся батарейки? Лео живет здесь не первый год, он привык к автономному быту в зоне повышенного риска (а жизнь в горах, как ни крути, всегда риск). И Лео не снял табличку с предупреждением о сходе лавин — следовательно, учитывал и такой, довольно скорбный поворот событий. И этот поворот потребует мобилизации не только сил, но и материальных ресурсов. Так что запасы батареек Алекс обнаружит точно, равно как и запасы провизии. Все, что от него требуется, — терпеливо ждать спасателей. Конечно, в обществе Лео и Кьяры ожидание было бы намного комфортнее, интереснее и занимательней. Они проводили бы время в тихих беседах, или в спорах, или в воспоминаниях — каждому из них (за исключением Алекса, разумеется) есть о чем поведать миру. Они могли бы играть в карты или шахматы (до сих пор Алекс не видел ни карт, ни шахмат, но это не значит, что их здесь нет).

Они могли бы напиться.

Повздорить, чтобы тут же соединить мизинцы в знак примирения. Да мало ли чем могут занять себя приятные друг другу люди в часы ожидания!

Алекс и не заметил, в какой момент от плюса, на котором сидели Лео (с шахматным конем и историями о моряках) и Кьяра (с червонным валетом и историями о далай-ламе), отвалились поперечная перекладина. И он превратился в отвратительный, жирный, как пиявка, минус.

Алекс выдает желаемое за действительное. Предается пустым мечтам.

Ни Лео, ни Кьяры здесь нет. Неизвестно, где они. Неизвестно, что случилось с ними. Но даже если бы Алекс оказался в одиночестве, все случившееся приключением не назовешь. Потому что этажом ниже, в душевой кабинке, подвешено тело бармена Джан-Франко. Джан-Франко был жестоко, зверски убит — или как там называют подобные вещи в полицейских сводках?.. Алекс не пересекся с неизвестным убийцей лишь по счастливой случайности, и остается молить бога, чтобы он покинул «Левиафан» задолго до того, как продавец рубашек оказался здесь. Что его нет в доме. Что он не укрылся в тех местах, до которых Алекс еще не добрался.

Если же он здесь, рано или поздно с ним придется столкнуться, и тогда… Не-ет, все случившееся — не приключение, о котором впоследствии вспоминаешь с улыбкой, которое делает не слишком-то наполненную событиями жизнь чем-то выдающимся и эксклюзивным (однажды меня накрыла лавиной!). До «однажды» можно и не дожить, и настоящее никогда не станет будущим. Потому что оно — кошмарно. Кошмарно ожиданием еще большего кошмара в дополнение к имеющемуся.