Читать книгу "Ящик Пандоры - Марина Юденич"

Огромная сумма была потрачена и на приобретение гардероба, но Валерия в этом облачении готовилась взойти на самые олимпийские вершины и посему просто не имела права скупиться: все вещи покупались в дорогих бутиках и стоили баснословных денег, но зато как божественно обтекали теперь эти умопомрачительные тряпки ее новое тело, как выгодно подчеркивали субтильную (как у самых известных топ-моделей) худобу и каким выигрышным для их демонстрации оказался ее высокий рост!

Она шествовала по шумной улице — королева, инкогнито совершающая обход своих владений, или царственная фея, спустившаяся на землю и затерявшаяся в толпе, с тем чтобы совершить положенное ей новогоднее чудо. Она словно видела себя со стороны именно такой, ощущала себя такой каждой клеточкой измученного своего тела и исстрадавшегося сознания, она знала, что все обстоит именно так и никак иначе. Но она совершенно не представляла себе, что по этому блестящему сценарию предстоит делать дальше. Ибо сценарий писала она сама в соавторстве, разумеется, с мрачным программистом, и оба они весь свой пыл и талант израсходовали на создание образа главной героини и выписывание мельчайших его деталей, совершенно упустив из виду, а вернее, оставив па потом все прочие составляющие: других действующих лиц, ситуации и собственно само развитие событий, которые, разумеется, должны были завершиться торжеством победившей красоты и женственности.

Теперь это самое «потом» настало, и героиня во всем своем блеске и очаровании появилась на совершенно пустой сцене, без декораций, без партнеров, lit зная текста и вообще не представляя, в какой же именно пьесе ей предстоит играть.

Поэтому Лера просто шла по улице прямо, куда глаза глядят, не очень еще озабоченная дальнейшим, более наслаждаясь окончательно завершенным новым своим образом и тем, какое впечатление он производит на окружающих.

Впрочем, об окончательном завершении говорить можно было лишь с некоторой натяжкой, и Лере предстояло не одно еще напряженное занятие со специалистом, ибо ее периодически подводил голос. В нормальном состоянии она вполне освоила уже верхний регистр, и уж тем более женские интонации, и говорила как истинная женщина практически без всякого напряжения. Однако в минуты душевного волнения или торопясь высказать что-то собеседнику, она могла неожиданно заговорить голосом Валеры Кузнецова, который обладал зычным довольно баритоном, и с этим предстояло еще работать.

Что же касается реакции окружающих, то она, безусловно, существовала, но была отнюдь не такой острой и, главное, не приносила тех желанных результатов, на которые рассчитывала Лера.

Чаще всего на нее заглядывались женщины, и Лера понимала, что этим завистливым взглядам она обязана отнюдь не своей внешности, а тем тряпкам, которые призваны были эту внешность всего лишь слегка подчеркнуть. Что же касается мужчин, то, подхваченные деловым водоворотом уличной толпы, они лишь цепляли глазом высокую, надменно шествующую блондинку в роскошной норковой шубе, но дальше этого не шли: во-первых, время было неподходящим для уличных флиртов, а во-вторых, судя по антуражу, девочка была им, средней руки горожанам, явно не по чину, а возможно, и не по карману, потому нечего было и соваться. Несколько более ярко выраженную реакцию вызывала Лера у уличных торговцев цветами и фруктами, когда царственной своей поступью миновала их пестрые лотки, но они-то уж точно были ей неинтересны, поэтому гортанно зазывающие ее особи противоположного теперь пола не удостоены были даже поворота гордой головы.

День между тем клонился к вечеру, и яркая его прозрачность постепенно впитывала в себя синеву ранних зимних сумерек, словно невидимый художник не спеша смешивал на своей палитре кипень белой краски с сочной синевой кобальта, короткими штрихами наносил полученную смесь на готовый уже уличный пейзаж, затемняя его все более и более.

Мороз становилось сильнее, и Лера с досадой плотно запахнула доселе эффектно разлетающиеся полы роскошной шубы и, вытащив из сумки ярко-малиновый берет, водрузила его на голову. Маленький берет, конечно, не спасал от холода, зато сочным своим цветом великолепно подчеркивал золото распущенных по плечам волос.

Уличный художник тем временем все более увлекался: небо на его полотне становилось все более темно-синим, в нем зажглись, разбрызгивая во все стороны яркую алмазную россыпь искр, сияющие рекламные огни, и скромные на их фоне бледно-голубые уличные фонари струили свой свет на тротуары, пустеющие буквально на глазах. Потоки машин, ослепляя фарами, пока еще неслись беспрестанно по широкому проспекту, но чувствовалось, что близок предел их бешеному натиску, час пик прошел — в городе все ощутимее вступал в свои права вечер.

Лера только сейчас почувствовала, как она устала, как предательски ноют спина и ноги, а прикинув, сколько километров отшагала она в эйфории первого дня новой жизни, ужаснулась. Выходило, что она прошла пешком несколько станций метро и миновала почти полностью длинный московский проспект — впереди сиял огнями, переливаясь словно гигантский елочный шар, центр столицы. Конечно, ей надо было спешить туда, причем сразу же, не тратя попусту время и силы на пешие экскурсии, но ключом била из нее энергия, когда спускалась она по ступеням клиники, и требовала немедленного выхода, пусть и такого по-детски глупого — в пешем марш-броске вдоль зимней столичной магистрали.

Теперь же, напротив, энергии не осталось вовсе, но по-прежнему испепеляло душу страстное желание не зря прожить первый день новой жизни, поэтому Лера готова была добраться до центра любой ценой и в любое время.

Единственной проблемой, которая все настойчивее давала о себе знать, было ставшее уже нестерпимым желание посетить туалет, и Лера мужественно отшагала еще несколько мучительных километров, надеясь набрести на какую-нибудь скромную кафешку или закусочную, наверняка располагающую подобным заведением. Однако, как назло, ничего подобного на пути ее не возникало, вдоль тротуара с одной стороны тянулся нескончаемый поток машин, с другой — плотной стеной возвышались массивные жилые дома с булочными, магазинами, аптеками и мастерскими по ремонту обуви на первых этажах. Там Лера почему-то не рассчитывала встретить понимание своей проблемы, а она все более требовала немедленного разрешения.

Поравнявшись с высокой темной аркой, ведущей в один из дворов, Лера, подавив внутренние колебания, свернула в нее и сразу же оказалась в пустынном пространстве, освещенном только тусклыми лампочками над темными провалами подъездов и редкими пока еще светящимися окнами чужих квартир. Лера торопливо огляделась вокруг и обнаружила в середине двора довольно обширный сквер, наверное, тенистый и ароматный летом, а сейчас совершенно темный, явно безлюдный и к тому же защищенный от посторонних взглядов плотным кольцом запорошенных снегом кустарников.

Это было спасением. Лера быстро пересекла отделявшую ее от скверика полоску дворовой мостовой и, высоко поднимая ноги в тонких сапожках, чтобы не увязнуть в глубоком снегу, забралась как можно дальше под защиту заиндевелых веток. Ощутив себя в полной безопасности, она аккуратно поддернула вверх полы своей роскошной шубы и довольно неуклюже еще, непривычно для собственного тела присела, стараясь не касаться высокого снежного наста.