Читать книгу "Люблю, убью, умру - Татьяна Тронина"

Ели стояли белые, другие деревья — лес тут смешанный — своими ветвями, тоже глазурованными снегом, образовывали сложный узор, в котором читались причудливые фигуры и буквы — снежная пентаграмма, символ, который невозможно расшифровать.

То ли во мне все уже умерло, то ли действительно без Саши можно жить.

Подумаешь, вполне обычная, житейская история — расстроилась чья-то свадьба. Ну и что? Еще ведь не Армагеддон… Человек — существо гибкое, мобильное, природа создала его таким образом, что он приспособился подстраиваться под окружающий мир, под обстоятельства, в которые он попадает. Страдание никогда не длится долго, и радость тоже не бывает бесконечной. Ко всему можно привыкнуть и во всем найти положительные стороны…

Подул ветер, и с крыши на меня обрушился небольшой снежный вихрь, который приятно обжег лицо холодом.

Я сняла перчатку и протянула руку вперед. На ладонь упало несколько снежинок. Они почему-то не таяли…

— Замерзнете, Лизавета Аркадьевна, — сказал Пеньков, появившись откуда-то из-за моей спины, нагруженный сумками и свертками.

— Нет, не холодно.

Мы помолчали, стоя посреди снежного вихря, бьющего с крыши, — наверное, тем самым Рома выражал свою солидарность со мной.

— Уже февраль, — через некоторое время, прокашлявшись, робко проскрипел он. — Время-то как быстро летит!

— Ага…

Мы опять помолчали, глядя на заснеженный лес. Типично русская зимняя тоска. Когда два человека неподвижно глядят на снег и думают о быстротечности сущего…

— Пень, ты чего? — выскочил на крыльцо Денис в пальто нараспашку. Снежинки сединой накрыли его темные волосы, упали на длинные ресницы. — Я же сказал — тащи вещи к машине…

Саша никогда меня не простит. Никто бы не простил такое. Никто бы не поверил… Это правильно. Только я, сумасшедшая, могу прощать и верить, потому что такой у меня комплекс из детства.

— Лис, идем, — обхватил меня за плечи Денис. — Поедем, красотка, кататься!

* * *

— Это невероятно! — Аглая неслась ко мне навстречу по длинному институтскому коридору на всех парах, черный бант за ее ушами метался из стороны в сторону, точно грива у иноходца. — Я не понимаю… Никто ничего не понимает…

— Чего? — спокойно спросила я, заходя на кафедру.

Лаборантка Вика, тоненькая девочка-старшекурсница, покраснев, поздоровалась с нами и вышла из комнаты.

Аглая за ее спиной торопливо захлопнула дверь.

— Ну? — спросила она, раздувая ноздри, отчего очки на ее переносице опасно двинулись вниз.

— Что — ну? — спросила я, вешая пальто в шкаф.

— Рассказывай! До начала лекций еще пятнадцать минут.

— Да чего тут рассказывать… — уныло пробормотала я, садясь на подоконник. — Я даже не знаю, с чего начать…

— Ты встретила Дениса, — торжественно произнесла Аглая, словно подсказывая мне. — И вы поняли, что ваши чувства еще не умерли.

— В общем, да…

— Денис мне объяснил. Очень скупо, вкратце, но остальное можно было домыслить.

— Я сама не понимаю, как такое могло случиться, — с раскаянием вздохнула я. — Вот… взяла и сбежала с собственной свадьбы.

Аглая подхватила соскальзывающие очки и водрузила их обратно.

— Денис — гораздо более перспективный жених, — вдруг заявила она, глядя на меня вполне благодушно. — Он ведь собирается на тебе жениться.

— Собирается. Только я еще не дала ему окончательный ответ…

— Дурочка, тут даже думать нечего! Денис, только Денис! Вот уж золото, а не мужчина. Все при нем. Красавец, с деньгами, с деловой хваткой… Вы с ним на Багамы, на Канары… А Саша кто? Никто. Певец из ресторана. Дальше Турции не уедете. Хотя, если быть объективной, тоже не урод.

— Ты прямо как сваха из пьесы Островского, — усмехнулась я.

— Ах, не принижай момент… Боже, как все романтично у вас. Настоящее кино. Сбежали с Денисом, провели две недели вдали от людей, в любовной горячке…

— В чем?

— Лиза, ты поступила абсолютно правильно! — вдруг брякнула Аглая и даже прослезилась от избытка чувств. Достала из кармана большой клетчатый носовой платок и принялась усердно протирать очки.

— Ты думаешь? — осторожно спросила я.

— Уверена. Ну, сама подумай… Вышла бы ты замуж за Сашу, а через некоторое время вы бы все равно разбежались. Сердцу-то не прикажешь! Ты бы все время думала о Денисе… Жаль только, что ты мне сама не позвонила.

— Я не смогла, прости.

— Уже простила. — Аглая обняла меня, потом с чувством высморкалась в тот же платок. — Я же понимаю, вам с Денисом не до того было…

Я не стала ее разуверять.

— А… а Саша?

— Что?

— Что он сказал, когда ты пришла предупредить его? — не выдержала и спросила я.

— Стал сразу собирать свои вещи. Да, в общем, не особенно он переживал… Ну, вроде того, что он предчувствовал нечто подобное. Тихий такой, бледненький… Мне даже стало его жаль. И его ты могла предупредить сама!

— И все-таки — что он сказал?

— Да ничего особенного… Я не помню, — смутилась Аглая. — Кстати, ты именно этот сюрприз хотела всем преподнести?

— Ну… да.

О Вере я ей тоже не сказала. Все равно…

До звонка на лекцию оставалась минута — я взяла ведомость и отправилась к своим студентам.

Навстречу шел Ковальчук, что-то бормоча себе под нос.

— Здрасте, Елизавета Аркадьевна! — радостно произнес он, глядя на меня синими хитрыми глазами.

— Доброе утро, Ковальчук. Ты сам с собой разговариваешь?

— А вот и не угадали! — захихикал он. — Я стихи читаю. Из вашего репертуара, между прочим.

— Я не пишу стихов, — удивилась я.

— Ну, в смысле, из вашего курса. Пастернак. «Февраль. Достать чернил и плакать, писать о феврале навзрыд, пока грохочущая слякоть весною черную горит…» Сейчас ведь февраль?

— Молодец. Непонятно только, почему ты на экзамене ни одной строчки не мог вспомнить…

— У вас, говорят, свадьба была? — довольно бесцеремонно спросил он.

— Нет.

— Ну и слава богу! — шумно вздохнул Ковальчук. — А я уж было испугался… Значит, у меня по-прежнему есть шанс.

…Дома было тихо и скучно.

Я сварила себе кофе и уставилась в угол. Саша даже записки мне не оставил. На самом деле это он бросил меня. Я попыталась вызвать в себе злость, но у меня ничего не получилось. Позвонила Вере и, не вдаваясь в подробности, извинилась.

— Я так испугалась, — сказала она обрадованно, услышав в трубке мой голос. — Все ждала, ждала тебя на следующий день, как мы договорились… Потом решила, что ты, наверное, не хочешь меня видеть. Не хочешь, чтобы у тебя была сестра…