Читать книгу "Капитан Крокус - Федор Кнорре"

Так прошла целая ночь, и только утром Капитан Крокус на минутку вздремнул в своей тесной капитанской каюте. Днём он никогда не выходил на палубу, чтобы никто с берега не мог заметить, что на борту заброшенной баржи появилась какая-то странная команда…

Домика с баржи не было видно — его заслонял высокий обрыв берега, — но дым из трубы, когда топился камин, Капитану всегда был виден.

Сегодня дыма не было, значит, некому было затопить камин и некому было погреться у огня!

Весь день беспокойство и такие мрачные мысли мучили Капитана Крокуса, что он просто не находил себе места. Но так как другого места, кроме маленькой скамеечки в тесной каютке, у него не было, то ему пришлось, не находя себе места, всё-таки не двигаться с места, а от этого человеку становится ещё больше не по себе!

По реке весь день мимо застывшей на причале баржи суетливо пробегали маленькие катера, мчались легкомысленные быстроходные моторки, обгоняя тяжёлые грузовые электроходы.

Проплывали, придерживая ход, по направлению к близкому выходу в море многоэтажные белые пассажирские суда, и, когда ржавую баржу начинало покачивать на поднятых ими волнах, Капитану всё время казалось, что она просится, чтобы её тоже отвязали и пустили поплыть за ними вслед к просторному синему морю.

Капитан начинал мечтать. Отчаянная мысль стала приходить ему в голову: оттолкнуться от берега, уйти от Шлакового пустыря, от города, опозоренного Чучельномеханическим комбинатом, и уйти в открытое море. Лучше погибнуть в первом же шторме, чем увидеть, как всех его львов и морских свинок, осликов и собачек потащат чёрные фургоны комбината!

Но тяжёлая баржа только поскрипывала, крепко, навсегда привязанная к причалу, и вскоре сам Капитан Крокус понял всю нелепость своей мечты и постарался отвлечь свои мысли на что-нибудь другое, чтобы поскорей перестать мечтать.

Наконец сумерки спустились над пустырём, дрожащие разноцветные столбики огоньков побежали по воде, но ни одна лягушка не заквакала на всём обширном пространстве Шлакового пустыря!

И Капитан Крокус принял решение: он спустился в львиную каюту, поговорил со львами, успокоил их, но предупредил, что на баржу нельзя пускать никого чужих, и выпустил всех на палубу.

Львы вышли, с наслаждением вдыхая свежий вечерний воздух, и, немного поразмявшись прогулкой по палубе, улеглись у сходни как раз в такой позе, как обычно скульпторы изображают сторожевых львов у входа во дворец. Только эти львы были не мраморные и не дремали, а очень зорко присматривали за причалом.

Капитан достал из кармана верёвочку, обвязал на всякий случай шею Нерона, сошёл с ним вместе на берег и, стараясь не шуметь, стал в темноте подниматься по крутому обрыву к своему дому.

Осторожно осматриваясь и чутко прислушиваясь, они обошли вокруг всего забора.

Капитан решительно ничего не увидел и не почувствовал, но Нерон с тихим свистом тревожно втягивал ноздрями воздух, и чуть слышно, в самой глубине его горла, что-то грозно рокотало — он чувствовал кругом врагов.

— Да, да, — поглаживая лохматую голову льва, шептал Капитан Крокус. — Я понимаю, что ты говоришь… Да, кругом враги, я знаю… знаю!.. — и крепко стискивал рукоятку своего пистолета.

Они прошли через незапертую калитку и вошли в дом. Капитан Крокус подумал, что почти наверное это в последний раз! Он усмехнулся, представив себе это очень жирное и крупное НАВЕРНОЕ, и такое крошечное, тоненькое «почти»!

Дом был пуст, всё было на своих местах, но не осталось никаких следов Коко и обезьяньего дедушки. Плед, которым тот укрывался с головой, греясь у камина, лежал аккуратно сложенный на кресле. И флейта Капитана лежала на своём месте на столике под шкафчиком, где хранились морские сухари и бутылка с пиратским малиновым напитком.

Капитан взял флейту и, тихонько дунув, извлёк несколько слабеньких, чуть слышных грустных ноток. Нерон тотчас же радостно завилял хвостом и попросил: «Ещё!»

Так, сидя перед чёрным погасшим камином, в домике, доживающем последние часы своего существования, в последний раз Капитан Крокус едва слышно насвистывал на флейте старый мотивчик, напоминавший им обоим прошлое.

Капитан вспомнил блестящие годы славы, восторги публики, огни и фанфары оркестра, приветствовавшего Капитана Крокуса, когда он, провисев на волосок от гибели целый час в клетке со львами, чудом спасшись, выходил раскланиваться в своём капитанско-гусарском мундире, с дымящимися пистолетами за поясом! Неустрашимый, властный укротитель неукротимых, повелитель кровожадных, свирепых зверей!

Вспомнил, как он мало-помалу перестал бояться и начал понимать своих львов. А они перестали его ненавидеть и тоже стали понимать. А потом он ещё лучше стал их понимать и полюбил их, как самых близких людей, и они полюбили его, как самого мудрого и доброго льва. И как им пришлось это изо всех сил скрывать от публики. И как в один прекрасный вечер публика наконец узнала, что Нерон не желает терзать Капитана, а, напротив, привязан к нему всей своей львиной душой, и как в тот же вечер знаменитый «номер» Капитана Крокуса никому стал не нужен и прекратил своё существование…

И в ту самую минуту, как Капитан довспоминался до того вечера, Нерон вскочил с места, побежал в угол, принёс и подал ему запылённый старый цирковой обруч, через который он должен был прыгать в тот самый вечер. И Капитан понял, что лев вспоминал то же самое, что и он. Капитан взял обруч и подставил его Нерону, и тот осторожно прыгнул сквозь него лёгким прыжком и потом положил лапу на колени Капитану и, заглянув ему в лицо, улыбнулся хмурой и сдержанной львиной улыбкой.

Тихонько скрипнула калитка, слышно было, как кто-то вошёл во двор. Капитан отложил флейту, выхватил из-за пояса пистолет и, приложив ухо к двери, стал прислушиваться. Скоро он разобрал знакомые детские шепчущиеся голоса…

А незадолго до этого в том самом месте, где окончательно кончался город и начинался Шлаковый пустырь, происходило вот что.

— Погибнуть должен кто-нибудь один! — горячо говорил Мухолапкин. Бессмысленно, если мы все разом пойдём через пустырь к Капитану в дом и все разом попадёмся им в лапы!.. Первым могу пойти я!

Щелкунчик небрежно, вполголоса бросил:

— Пойду я!.. Да не подскакивай, будто тебя ущипнули!.. Я знаю, что ты не побоишься, сумеешь пойти и отличным образом погибнуть. Но я-то лучше сумею постоять за себя.

Близнецы обеспокоенно переглянулись.

— Ну как же ты… — начал брат.

— Да, да, верно, как это ты постоишь за себя? — закончила сестра.

— Если они меня попробуют тронуть, я им как стукну в нос! — отчаянно заявил Щелкунчик.

— Ты не достанешь! — уныло сказала сестра близнеца.

— Полицейские такие высокие! — безнадёжно добавил её брат.

— Я подпрыгну! — бодрился Щелкунчик. — Или вскочу на какой-нибудь пенёк или пригорок.

— Возьми с собой табуретку! — ядовито посоветовал Мухолапкин. — Ты её будешь подставлять, залезать на неё и щёлкать в нос полицейского. А потом побежишь к следующему, и так далее. Вот уж до смерти всех перепугаешь!