Читать книгу "Сатанель. Источник зла - Хуан Марторель"

Она встала отдохнувшая, счастливая и полная сил, распахнула окно и, глядя на черепичные крыши каирских домов, подумала, что странный черный предмет остался где-то очень далеко, возможно, в Париже, вместе с остальными кошмарами. К счастью, приступ отчаяния, случившийся в прошлую субботу, больше не повторялся. Преследовавшие ее видения возобновились с еще большей настойчивостью, но девушка вдруг поняла, что каким-то образом может с ними жить. Они вызывали у нее чувство досады, она старалась как можно позже ложиться спать, но перестала испытывать беспрестанную тревогу, от которой так страдала прежде. Ей даже показалось, что теперь эти видения являются к ней в сопровождении мысленного послания «Не придавай им значения». Размышляя над этим странным явлением, Николь пришла к выводу, что все дело в ее общении с Жаном. Архитектор обладал каким-то особым чутьем, ему удавалось уловить ее состояние души, хотя девушка и пыталась скрывать от него свое беспокойство. Нежностью или шуткой, но он сумел вернуть ей веру в себя. Губы Николь тронула нежная улыбка. «Как прекрасно любить и быть любимой!» — подумала она. Ей захотелось позвонить Жану только для того, чтобы сказать ему: «У меня все хорошо, я счастлива и я… тебя люблю». Впрочем, одного взгляда на часы ей хватило, чтобы убедиться, что в Париже до рассвета еще далеко и что со звонком нужно подождать.

Эту ночь они проведут в столице Египта, а завтра рано утром их ожидает путешествие в Долину царей. Там, на западном берегу Нила ее ждала усыпальница Сети I.

Гамаль Нагиб был уполномоченным министерства культуры Египта в Фивах и на прилегающих к городу территориях. Под его юрисдикцией находились Луксор, Карнак, все памятники древности на западном берегу и долины со всеми их гробницами. Он познакомился с Николь, когда та писала свою диссертацию, а он был директором археологических ресурсов. Тогда они и подружились. На фото, стоявшем на столе в ее кабинете в Лувре, она была снята на раскопках именно с Нагибом.

— Как я рад снова вас видеть, мадемуазель Паскаль! — воскликнул он, когда Николь вошла в его кабинет.

При этом он церемонно, на арабский манер, сложил перед собой руки, хотя озорной блеск его глаз напрочь отрицал столь официальное приветствие.

— Доктор Паскаль, месье Нагиб, — улыбнулась Николь, накрыв ладонями руки Нагиба и целуя его в щеку.

— Доктор Нагиб, доктор Паскаль, — расхохотался ее собеседник.

— Мне кажется, будет удобнее, если мы станем, как и раньше, называть друг друга Гамаль и Николь. Что скажете?

— Ну, конечно, Николь. Как добрались? И присаживайтесь, пожалуйста. Вы многое должны мне рассказать.

Девушка устроилась в кресле у стены кабинета, а Нагиб сел напротив, отделенный от нее низким журнальным столиком.

— Я попросил, чтобы нам принесли чаю, — сказал он. — Думаю, вы не откажетесь составить мне компанию. — Николь кивнула. — Итак, — он опять улыбнулся, — теперь вы хранитель Лувра. Вы и представить себе не можете, как я обрадовался, когда мне сообщили эту новость. Рассказывайте.

Николь рассказала ему о том, как она жила после отъезда из Египта, а затем начала расспрашивать собеседника о его собственной жизни. Подобный взаимный интерес считался в этой стране нормой цивилизованного общения, но девушке было интересно послушать о работе руководителя археологической зоны Египта.

Наконец они подошли к теме керамической таблички и гробницы Сети I. Вечером Нагибу предстояло сопровождать Николь и де Лайне в зал шести колонн. Его уже подробно проинформировали о результатах расследования, проведенного Николь, хотя, насколько она поняла из этой беседы, он пребывал в неведении относительно деталей ее открытия.

— Ваш шеф рассказал мне не все. Я угадал? — Нагиб улыбнулся, заметив смущение Николь. — Не переживайте, это в порядке вещей. Этого не сделал бы ни один археолог, находясь в здравом уме и трезвой памяти. О Пьере де Лайне я и вовсе молчу. Даже если бы Пьеру вздумалось рассказать мне всю правду, я все равно ему не поверил бы, — рассмеялся египтянин. — Меня это нисколько не волнует. Таковы правила игры. Мне вполне достаточно того, что вы нашли какие-то сведения о чем-то, скрытом в гробнице Сети I. Очень скоро все наши сомнения развеются.

Николь вздохнула с облегчением и улыбнулась в ответ.

— Самое странное, Гамаль, заключается в том, что табличка, вокруг которой поднялось столько шума, не числится в архивах Гарнье. Вне всякого сомнения, она является частью коллекции, поскольку попала к нам вместе с остальными ее экспонатами, но на нее не было карточки. В Лувр привезли шесть табличек, а в архиве упоминалось лишь пять… пять остальных табличек. Да, все они представляют определенный интерес, но в них нет ничего выдающегося.

— А вы кого-нибудь спрашивали об этой табличке? Быть может, члены семьи или секретарь покойного месье Гарнье что-то знают?

— Гарнье занимался коллекцией сам. Его архив составлен скрупулезно, но пространно. Именно поэтому все кажется мне очень странным. Лишь одна из его дочерей проявляла интерес к коллекции. Я позвонила ей, но она сказала, что не помнит такой таблички. В конце концов, это не так уж важно, но я не перестаю этому удивляться.

Нагиб кивнул и пожал плечами.

— Самое главное — это то, что табличка существует и что написанный на ней текст привел нас к позитивному результату, — рассудительно произнес он. — Честно признаюсь вам, Николь — я заинтригован. Быть может, вы расскажете мне, что и почему вы рассчитываете найти в этой гробнице? Все равно я иду туда с вами.

— Да, конечно. На табличке есть надпись и чертеж. Чертеж удивительным образом совпадает с планом верхнего зала погребальной камеры, а что касается надписи…

В этот момент в дверь постучали и в кабинет вошел Пьер де Лайне. На нем был светлый льняной костюм и белая рубашка с открытым воротом. Николь отметила, что выглядит он очень привлекательно. Из-за его спины выглядывала секретарша, в руках она держала поднос, на котором стояли чашки, заварочный чайник и блюдо со сладостями.

— Как дела, Нагиб, мадемуазель Паскаль? Я увидел, что вам несут чай, и попросил, чтобы подали еще одну чашку. Я обожаю египетский чай! Хотя я уже заказал столик в ресторане с видом на Нил. Надеюсь, у вас нет других планов и вы примете мое приглашение. А потом мы поступаем в ваше распоряжение, Гамаль. Вы ведете нас в усыпальницу Сети I.

Меретсегер настороженно наблюдала за группой людей, пришедших в гробницу фараона. Богиня-змея всегда была начеку и продолжала исполнять возложенную на нее миссию. С незапамятных времен она обитала в царских долинах и намерена была оставаться здесь столько, сколько потребуется.

Время для Меретсегер не имело значения. Она вообще его не замечала. События происходили и забывались, и лишь она невозмутимо и неизменно взирала со склонов Фив на суетящихся внизу людишек, изумляясь их ненасытной алчности и корыстолюбию.

Многих мужчин и женщин, осквернивших вверенные ей священные места, настигла месть богини. Кара ждала всех, даже если поначалу казалось, что святотатство сошло с рук. Меретсегер была очень терпелива, но она никогда и ничего не забывала.