Читать книгу "Мост - Иэн Бэнкс"

Казалось, эта темная каменная кладка уходит в бесконечность, тонет в бездонном ветреном небе. Тяжелая серая деревянная надстройка была похожа на открытую обзорную площадку, венчал ее смешной деревянный шпиль. Странно, подумал он, что здесь нет ни подъездной дороги, ни автостоянки, ни лавки сувениров, ни турникетов, ни администрации, ни билетов, ни толп народа. Тропинки и той нет. Они стояли, задрав головы, и смотрели вверх. Уже при взгляде со склона холма башня внушала трепет. Он снял несколько кадров.

Андреа повернулась к нему с ухмылкой:

— Как, говоришь, она называется? Он заглянул в захваченную с собой карту автодорог, пожал плечами:

— Пенилго вроде…

— Пенис — ого! — рассмеялась она. — Интересно, а войти можно?

Она пошла к низкой узкой дверке. Та была завалена большими камнями. Андреа попыталась их откатить.

— Ну-ну, флаг тебе в руки, — ухмыльнулся он, а затем пришел на помощь. Часть камней откатил, часть отбросил.

Дверь отворилась. Андреа похлопала в ладоши и шагнула в проем.

— Оба-на! — воскликнула, когда он прошел следом.

Башня оказалась полой — огромная каменная труба. В ней было темно, земляной пол усыпан голубиным пометом и крошечными мягкими перышками, и в сумраке разносилось слабое эхо воркования потревоженных птиц. Словно робкие, жидковатые аплодисменты, раздались вдруг хлопки крыльев. Несколько голубей в вышине пролетели через пыльные снопы солнечных лучей, проникавших через деревянный купол. Остро пахло птицами. Узкая винтовая лестница — каменные блоки торчат из стены — поднималась сквозь увенчанный светом сумрак.

— Потрясающе! — выдохнул он.

— Сколь нежен звук… Прямо толкиновщина. — Запрокинув голову, она глядела вверх, рот был приоткрыт.

Он подошел к нижней ступеньке лестницы, снабженной узкими металлическими перилами на хилых, очень ржавых прутьях. «Века полтора, если это оригинал, — подумал он. — А то и больше». Он с сомнением покачал головой.

— По-твоему, это не опасно? — хрипло спросила она.

Он снова посмотрел вверх. Похоже, до вершины путь не близок. Футов полтораста? Двести? Он вспомнил о камнях, которые только что откатил от двери. Она тоже подняла голову, поймала голубиное перо, поглядела на него. Он пожал плечами:

— А хрен ли? — И стал подниматься по каменным ступеням.

Она немедленно пошла следом. Он остановился:

— Дай я немного вперед пройду, я потяжелее. — Он поднялся еще ступенек на двадцать, держась поближе к стене и не опираясь на перила. Она тоже шла, но не приближалась. — Кажись, все в порядке, — сказал он на полпути, поглядев вниз, на кружок пятнистой мглы в основании башни. — Не удивлюсь, если окажется, что здесь тренируется местная команда регбистов — носятся каждый день вверх-вниз.

— Ну да. — Больше она ничего не сказала.

Они поднялись наверх. Там их ждала широкая восьмиугольная платформа из дерева, покрашенного серой краской: толстые бревна, солидные доски и крепкие, надежные перила. Оба тяжело дышали, у него сильно билось сердце.

Был ясный день. Они стояли, переводя дух, и ветер теребил им волосы. Вдыхая свежий, прохладный воздух, он прошелся вдоль перил по площадке; он впитывал все, на что падал взор, и сделал несколько фотоснимков.

— Как думаешь, можно отсюда Англию увидеть? — подойдя к нему, спросила она.

Он глядел на север и гадал, что это за пятно на горизонте, за грядой покатых холмов. Может, уже над Эдинбургом? Он мысленно наказал себе купить туристский бинокль и держать его в машине. Огляделся и проговорил:

— А то! Да в ясный день ты отсюда свою матушку увидишь.

Она обняла его за талию и прижалась, положила голову ему на грудь. Он гладил ее волосы.

— Как насчет Парижа? — спросила она.

Он глубоко вздохнул, посмотрел мимо нее, на красивый пейзаж: холмы, леса, поля и зеленые изгороди.

— Да, можно и Париж. — Он заглянул в ее зеленые глаза:

— Париж ты небось откуда угодно разглядишь.

Она ничего на это не сказала, только крепче прижалась. Он поцеловал ее в макушку:

— Ты и правда возвращаешься?

— Да. — (Он почувствовал, как она кивнула, щека потерлась о его грудь.) — Да, я возвращаюсь.

Он еще какое-то время разглядывал далекий ландшафт, следил, как ветер шевелит верхушки сомкнутых елей. Рассмеялся, но звук не вырвался из горла, остался в груди. Лишь передернулись плечи.

— Ты чего? — спросила она, не поднимая головы.

— Да так, ничего, — ответил он. — Вряд ли ведь ты скажешь «да», если предложу выйти за меня замуж.

Он гладил ее волосы. Она медленно подняла голову, и ему ничего не удалось прочитать на ее безмятежном лице.

— Вряд ли, — медленно кивнула она, и в глазах появилась блестка. Андреа внимательно всмотрелась сперва в один его зрачок, потом в другой, и крошечная складка прочертилась меж круто изогнутых темных бровей.

Он пожал плечами и отвел взгляд:

— Ладно, проехали.

Она снова прильнула к нему, положила голову ему на грудь.

— Не сердись, малыш. Если б замуж, то только за тебя. Просто это не мое.

— И ладно, и к черту. Видно, и не мое. Просто жутко не в кайф снова так надолго с тобой расставаться.

— А зачем расставаться? — (Ветер бросил ему в лицо ее глянцевитые рыжие волосы, защекотал ими нос.) — Понимаешь, это ведь не только из-за Эдинбурга, это еще и из-за тебя, — тихо сказала она ему. — Мне нужно найти свое место в жизни, а ведь я так легко схожу с прямой дорожки, стоит услышать ласковые слова или увидеть красивую задницу… Ладно, мы ведь о тебе говорим. Ты уверен, что не хочешь себе подыскать милую женушку-хлопотунью?

— О-о, — протянул он. — Еще как уверен.

Она его поцеловала. Сначала легонько, но он прислонился спиной к серому вертикальному брусу, сжал ее ягодицы и засунул язык ей в рот. При этом думал: «Сломается чертов брус — и хрен с ним. Может, я больше никогда в жизни не буду так счастлив, как сейчас. Есть способы угробиться и похуже».

— Ах ты, шельмец сладкоречивый! — Она отстранилась от него, на лице появилась знакомая усмешка. — Все-таки уболтал меня.

Он рассмеялся и прижал ее к себе.

— Самка ненасытная!

— Ты умеешь разбудить во мне самое лучшее. — Она ласково ухватила его за промежность, ощутила сквозь джинсы растущую эрекцию.

— А я вообще-то думал, у тебя критические дни начались.

— А даже если и так? Ты что, вампир, кровушки боишься?

— Конечно не боюсь, только я не прихватил бумажных салфеток или…