Читать книгу "Описание послевоенных боев германских войск и фрайкоров. Вывод войск с Востока - Коллектив авторов"

имеющимися, уже существенно уменьшившимися остатками транспорта. С другой стороны, обстановка на станциях перехода была весьма тревожной для Центрального управления потому, что войска соглашались покинуть украинские поезда лишь при наличии германских составов. Лишь в последней трети января 1919 г. из-за снизившегося притока с Украины наступило некоторое улучшение, которое в конце концов привело к осуществлению полного вывода войск к середине февраля.

В финале в данном случае можно привести и еще одно интересное свидетельство, оставленное одним из руководивших офицеров Центрального управления и вполне отражавшее процессы, имевшие место на Украине: «Так же, как и при разнообразных путчах в Германии в 1919 и 1920 гг., тут было продемонстрировано, что железные дороги сами по себе и железнодорожный персонал не столь уязвимы для всяческих превратностей, как обычно предполагают. Для их полной остановки нужны планомерные действия (уничтожение крупных объектов инфраструктуры, угон или уничтожение объектов эксплуатации, вывод персонала и т.п.), как правило, организованные как чисто военные акции, хотя для этого и потребуется на долгое время остановить даже слабое и нерегулярное сообщение. Во-вторых, судя по имевшемуся опыту, следовало остерегаться тенденции рассматривать в ходе войны железнодорожное сообщение как вид боевых действий. Оно должно поддерживаться в полном объеме, в том числе при маршах и размещении, но с учетом того, что поддерживать боеготовность и дисциплину в ходе поездки по железной дороге особенно сложно. Войска склонны считать такую поездку разновидностью отдыха, а то и развлечения. В ходе перебросок позади фронта или с фронта на фронт это еще можно стерпеть, так как сообщение идет по железным дорогам на Родине или, по крайней мере, по абсолютно контролируемой оккупированной территории. Но транспортировки по магистралям в охваченной восстаниями или революцией области, напротив, нуждаются в строгом порядке, особенно при отправке выводимых войсковых частей, а также при таких хорошо продуманных и подготовленных акциях, как военный маневр».

X. Обзор

Вполне естественным представляется сравнить вывод войск с Востока с крупными операциями по выводу войск, проведенными германскими армиями на Западе во исполнение условий Компьенского перемирия. В обоих случаях привыкшая побеждать армия должна была в кратчайшие сроки вновь оставить значительные территории, порой захваченные в давно прошедших кампаниях и использовавшиеся для снабжения ресурсами разного рода, а также для размещения военных объектов. Обе армии, Западная – вследствие огромных кровавых потерь и под давлением неудачного исхода кампании, Восточная – из-за систематического «кадрирования», давно уже миновали пик своей боеспособности. На обеих сказывались крушение в тылу и вызванная им неуверенность буквально во всем, с неизбежным в таких случаях ослаблением дисциплинарных основ их структуры. Обе, как и прежде, располагали относительно невредимым командным механизмом, в ходе войны показавшим себя способным выдержать громадный объем вставших перед ним задач. Значительные затруднения, с которыми, вследствие больших расстояний и недостаточных коммуникаций, приходилось сталкиваться армии на Востоке, на Западе имели противовес в виде помех, что возникли в ходе ускоренного передвижения крупных масс на ограниченном пространстве. Незначительная пропускная способность железных дорог на Востоке уравновешивалась на Западе состоянием хаоса в тыловых областях и использованием магистралей для перевозки материальной части.

Наконец, натиск со стороны противника на Западе, несмотря на перемирие, был куда настойчивее и более скоординирован, нежели на Востоке, где, по крайней мере поначалу, сколько-нибудь организованного и боеспособного противника не было вовсе; где, если войска сохраняли определенную сосредоточенность, речь могла идти лишь о булавочных уколах со стороны рыскающих по округе банд.

Таким образом, возможностей для спокойного и упорядоченного вывода войск с Востока было бы куда больше, чем в ходе организованно проведенного отступления на Западе, если бы войска сохраняли сплоченность.

Эти расчеты могли играть роль и для правительства, и для Ставки и в тот момент, когда после переворота и заключения перемирия они вновь вернулись к мысли: или отказаться от вывода войск с Востока, или существенно его замедлить. Эти планы, хотя на первых порах их разделяли и высшие инстанции в войсках на Востоке, оказались невыполнимыми из-за внутреннего состояния частей. Весьма негативно сказалось и то, что указания свыше много раз меняли.

Надежда взять из состава войск на Востоке боеспособные части для защиты Родины непосредственно или же – позже – перебросить таковые с Родины или Западного фронта очень скоро оказалась тщетной.

Несмотря на это, по-прежнему удивляет, что сильно теснимые армии на Западе достигли Родины в значительно лучшем состоянии, нежели крупные массы войск на Востоке. Разумеется, и там все, что в самом широком смысле обозначают словом «тылы», по окончании войны и с началом революции освободилось от каких бы то ни было пут военного порядка, а Родина отказала в снабжении и прочей поддержке войскам на фронте. Тем не менее, и само отступление на виду у пылающего местью противника прошло в твердом порядке и вполне дисциплинированно. Это было возможно только потому, что накануне финала войска на Западе все еще обладали мастерством проведения маршей, на которое противник явно не рассчитывал, и это станет последней славной страницей в истории старой императорской армии и ее Генерального штаба.

Ничего подобного история войск на Востоке противопоставить не смогла. Однако и на Востоке высшие командные инстанции выполняли свой долг, исполняли обязанности зачастую при самых сложных обстоятельствах вплоть до трагического конца. И примеры стойкости и выдержки, солдатского профессионализма в самых трудных положениях были далеко не единичны. Кадровые кавалерийские полки – благодаря их лучшему составу – почти во всех случаях сумели сохранить боеспособность и готовность к маршевым переходам. Масса ландверных и ландштурменных частей при этом сильно сдала почти во всех армиях. Практикуемая по отношению к ним годами система «кадрирования» доказала свою ошибочность. Их действия напоминали поведение тылов на Западе.

При этом характерно очень сильное расхождение в действиях внутри одной и той же части. Батальоны, в один из дней храбро сражавшиеся, в последующие совершенно выходили из строя. В одних и тех же кавалерийских полках одни эскадроны действовали отлично, а другие были попросту ни на что не годны. Отъезд частей целиком без приказа и без офицеров, недозволенные переговоры с противником, сдача оружия и его продажа врагу, открытые мятежи были в порядке вещей. Но и в частях, не давших осечку, для реализации простейших приказов потребовались долгие переговоры. Разумные мотивы даже у личного состава зрелого возраста совершенно испарились. Товарищеское участие в судьбе других частей почти полностью исчезло. Даже указание на удачный выход частей, что остались в твердых руках командиров, войска воспринимали словно глухие. Большинство частей было укомплектовано отцами семейств. Они просто хотели