Читать книгу "Пороки и их поклонники - Татьяна Устинова"

…Втравила его Лизавета, черт ее побери совсем!

– Я Тинто с собой возьму, – пояснил он больше себе, чемРасулу, – для страховки.

– Страховка хорошая, – согласился Расул.

Тинто удивился: “Это я-то страховка?!”

– Чайник того… – себе под нос пробормотал Макс, – запел уж.Скоро того… закипит.

– Я через две минуты приду. – Архипов сунул в кроссовкибосые ноги. – Захвачу какую-нибудь одежду. Ей понадобится, наверное.

На это никто ничего не ответил, и Владимир Петровичскомандовал:

– Тинто, за мной!

“Вот не сидится тебе дома, а все носит и носит по чужимквартирам! В тот раз на полу лежало что-то страшное, которое пахло не какчеловек и в то же время как человек, и тот запах наверняка еще там остался. Тыже не собака, ты не можешь его почувствовать, но я-то могу…”

Архипов перешел гранитный квадрат, секунду постоял передзапертой дверью, а потом решительно вставил ключ. Замок повернулся легко ипривычно.

Сколько же ключей от этого замка существует в природе?!

Чем открывал дверь покойный юрист Маслов, к примеру? Непохоже, чтобы отмычкой! А если не отмычкой, то где он взял ключи? Или егокто-то впустил? Тот самый, кто потом безжалостной и твердой рукой всадил емунож между ребер?

Опять получалось, что Маша.

Маша, Маша…

Слава богу, за время его отсутствия в квартире не появилосьни одиного свежего трупа. Тинто не рычал, не вздыбливал шерсть, только смотрелнастороженно и пружинил на мощных лапах – так, на всякий случай.

– Жди здесь, – приказал вожак стаи. – Я сейчас.

И пошел в ее комнатку – узкая кроватка, белый медведь сосвалявшейся шерстью, старомодное зеркало, прикрытое черными кружевами.

Гардероб тоже был узкий и длинный, похожий на старика ввыцветшем драповом пальто. Архипов вздохнул и распахнул створку. Он сильнонервничал и ругал себя за это.

Последние женские вещички, которые он брал в руки,принадлежали его жене. Это было совсем другое дело.

Вряд ли Маше понадобится белье. Или понадобится?

Белье – две наивно-белые стопки – лежало на отдельной полке.Архипов вытащил что-то из левой стопки, а потом еще что-то из правой. Потомпосмотрел. Оказалось, все правильно – “верх” и “низ”.

Дальше стало легче. Он нашел свитер и черные джинсы –почему-то ее гардероб почти полностью состоял из свитеров и джинсов, – носки ишелковую майку на тоненьких бретельках. Взяв майку в кулак, он свободной рукойвытер сухой лоб. Ей-богу, волочить по лестнице труп, а потом ехать с ним вдожде и собственных мыслях было легче, чем копаться в белье Маши Тюриной!

Копаться и гадать – что там она? Как она? Что с ней сделалиее тюремщики, пока он, Архипов, пообещавший ее защищать, отчаянно не хотелпревращаться в Терминатора.

Он прикрыл гардероб и вышел в коридор.

– Пошли, Тинто! Некогда.

Пес выбежал на площадку и остановился, поджидая хозяина, атот еще задержался, рассматривая Лизаветины замки.

Странное дело.

На связке висело всего два ключа, а замков оказалось три –два вверху и один внизу. У Архипова были ключи только от двух верхних замков.Или Лизавета с приемной дочерью нижним замком не пользовались, а потомуоставили соседям ключи только от тех замков, что они закрывали?

Архипов пооткрывал и позакрывал верхние замки, потомвыдвинул язычок нижнего. Язычок защелкивался и запирал дверь. Архипов изнутризакрыл ее, а потом снова открыл.

Ну и замечательно.

Он вернулся на площадку к флегматичному Тинто и с силойхлопнул дверью. Потом подергал – закрылась. Потом старательно, по очереди,повернул два верхних.

У Маши наверняка есть ключ от этого самого, третьего, замка.Нет – значит, придется вызвать коммунального слесаря дядю Гришу. Все лучше, чемгадать, чей труп появится на полу в гостиной к утру следующего дня!

Он снова перешел гранитный квадрат. Тинто удивленно поднял всторону лестницы обрубки ушей.

Архипов посмотрел – никого там не было, и свет этажом нижеопять не горел. Что ты будешь делать!

– Домой, Тинто!

И железная дверь с грохотом захлопнулась за ними обоими.Тень в островерхом капюшоне шевельнулась во мраке. Шевельнулась и сталамедленно отступать, пока не слилась с чернотой подъездных стен.

* * *

Архипов подъехал к шестнадцатиэтажному дому, когда почтисовсем стемнело.

Он заглушил мотор и некоторое время посидел, делая вид, чтосчитает окна, а на самом деле лелея свою трусость.

Ну, не Терминатор он, что ж теперь делать! Он хорошиймальчик из старой московской семьи, где читали книги и пили по вечерам чай, аиз всех спортивных увеселений предпочитали лаун-теннис, а никак не стендовуюстрельбу или классическую борьбу. Кажется, на днях ее переименовали вгреко-римскую, и какой-то бывший греко-римлянин, а ныне думец, то ли всевыиграл и Думу прославил, то ли все проиграл и Думу, следовательно, опозорил.

Архипову сейчас очень бы пригодился этот думец, бывшийгреко-римлянин.

Тинто Брасс на заднем сиденье глубоко и шумно вздохнул.

– Да ладно, – не оборачиваясь, проворчал Архипов, – вздыхаетон! Без тебя тошно.

На узкой дорожке, шедшей вокруг цементной башни, теснилисьмокрые машины, не осчастливленные “ракушками”. Дверца в мусоропроводную каморкуприоткрылась под напором вылезающей помойки. Под окнами первого этажа быливкопаны разнокалиберные шины – очевидно, для того, чтобы не заезжали машины, –а прямо между шинами торчала морда голубого, подштанникового цвета,“Запорожца”. Архипову показалось, что морда ухмыляется победительно – никто несмог, а он пролез, и именно на то место, которое было утыкано старыми шинами!

Где-то в глубине этого улья, которое по ошибке называетсячеловеческим жильем, находилась Маша Тюрина. Если все пойдет хорошо, через пятьминут она будет сидеть у него в машине и пить кофе, которое Расул Магомедовналил в узкий серебряный термос и сунул Архипову в руки.

Дождь усыпляюще барабанил по крыше “Хонды”, заливал лобовоестекло.

Ну да, он не Терминатор, ну и что теперь делать?!

Обозлившись, Архипов решительно открыл дверцу, подышалсыростью и запахом асфальта, а потом вышел из машины и закрыл ее – все, назаддороги нет.

Выходя, он выпустил Тинто и взял с заднего сиденья увесистыйсверток – секцию от грифа своей драгоценной штанги, завернутую в газету.Сверток в руке поверг Архипова в полное уныние.