Читать книгу "Анализ крови - Джонатан Келлерман"

* * *

Собрав вещи, я сел в машину и уже в пути решил, что поправляться лучше всего будет в гостинице «Бель-Эр». И прятаться. Она находилась всего в нескольких минутах от моего дома, тихая, укрытая за высоким забором и густым субтропическим кустарником. Обстановка – розовые наружные стены, сочно-зеленые интерьеры, качающиеся на ветру кокосовые пальмы и пруд с плавающими фламинго – всегда напоминал мне старый легендарный Голливуд: романтика, сладостные грезы и счастливые концы. Все то, чего сейчас осталось так мало.

Я направился на запад по Сансет, повернул на север на Стоун-Каньон-роуд и, проехав мимо огромных поместий, обнесенных высокими заборами, очутился перед входом в гостиницу. В половину второго ночи на стоянке не было ни души; я поставил «Севиль» между «Ламборгини» и «Мазерати», где он смотрелся богатой вдовой в сопровождении двух жиголо.

За стойкой администратора дежурил задумчивый швед, даже не взглянувший на меня, когда я расплатился вперед наличными и назвал свое имя как Карл Юнг. Затем я заметил, что он записал это как «Карел Янг».

Сонный портье проводил меня в бунгало с видом на пруд, в подсветке казавшийся огромным аквамарином. Комната оказалась неброской и уютной, с большой мягкой кроватью и массивной темной мебелью сороковых годов.

Забравшись под прохладную простыню, я вспомнил, когда был здесь в последний раз: в июле прошлого года, на двадцать восьмой день рождения Робин. Мы слушали Моцарта в Музыкальном центре, а за концертом последовал ужин в «Бель-Эр».

В ресторане царили тишина и полумрак, мы сидели в отдельном кабинете у окна. Между устрицами и телятиной по внутреннему двору величественно прошла видная пожилая женщина в вечернем наряде.

– Алекс, – прошептала Робин, – посмотри… Нет, этого не может быть…

Но это действительно была она. Бетти Дэйвис[38]. Мы не могли даже мечтать о встрече с ней.

Воспоминание о той идеальной ночи помогло приглушить мерзкое послевкусие от этой, совсем не идеальной.

* * *

Проспав до одиннадцати, я позвонил и заказал в номер свежую малину, омлет с травами, булочки с отрубями и кофе. Еда прибыла в фарфоре и на серебре и оказалась восхитительной. Прогнав из сознания образы смерти, я позавтракал с аппетитом и вскоре снова почувствовал себя человеком.

Я еще поспал, проснулся и в два часа дня позвонил в полицию Западного Лос-Анджелеса. Майло улетел в Вашингтон, поэтому я поговорил с Делом Харди. Тот сообщил, что Конли вычеркнут из списка подозреваемых. Когда Моуди снесли полголовы, он находился в Согусе на ночных съемках нового телесериала. Я отнесся к этому известию спокойно, поскольку никогда не видел в Конли расчетливого убийцу. К тому же я уже убедил себя в том, что именно я должен был стать жертвой стрелка. Принятие на себя этой роли не добавило мне спокойствия, но, по крайней мере, я буду осторожен.

В четыре часа дня я сходил поплавать, в основном ради физических упражнений, а не для удовольствия, после чего вернулся к себе в номер и попросил, чтобы мне принесли вечернюю газету и пиво. Грипп, похоже, отступил. Плюхнувшись в кресло, я открыл пиво и развернул газету.

Сообщение о смерти Валькруа занимало всего два абзаца на двадцать восьмой странице и было озаглавлено «Врач погиб в автокатастрофе». Из него я узнал, какого типа, пусть не модели, была у канадца машина («компакт иностранного производства») до того, как недалеко от причала в Уилмингтоне врезалась в железобетонную опору. Валькруа скончался на месте, его родственники в Монреале уже извещены о трагедии.

Уилмингтон находится на полпути от Лос-Анджелеса к Сан-Диего, если ехать прибрежным шоссе, – унылое скопление складских помещений и доков. Мне захотелось узнать, что делал там Валькруа и в какую сторону направлялся. Он уже бывал в Ла-Висте? Возвращался оттуда и попал в аварию?

Мне вспомнились его хвастливые заверения Беверли о том, что у него припрятан козырь в отношении Своупов. Один за другим посыпались вопросы: авария произошла случайно, вследствие притупленной наркотиками реакции, или же Валькруа решил разыграть своего козыря и поэтому лишился жизни? И что это была за тайна, которую он считал своим спасением? Могла ли она раскрыть убийство Своупов? Или помочь установить местонахождение их детей?

Я крутил это снова и снова до тех пор, пока у меня не разболелась голова, напряженно застыв на краю кресла, шаря наобум, словно слепой, оказавшийся в лабиринте.

И только тогда, когда я сообразил, чего недостает, я смог сосредоточиться на том, что нужно сделать. Если бы я с самого начала посмотрел на дело с профессиональной точки зрения, как психолог, четкое понимание, возможно, пришло бы раньше.

Я был обучен искусству психотерапии, заключающемуся в том, чтобы раскапывать прошлое с целью распутать настоящее и сделать его пригодным для жизни. В каком-то смысле это сродни работе следователя: красться, пригнувшись, по темным закоулкам подсознания. И начинается все с того, чтобы тщательно и подробно выяснить всю предысторию.

Четыре человека умерли неестественной смертью. И если их смерть казалась беспорядочным набором не связанных между собой ужасов, то виной всему было отсутствие такой предыстории. То, что к прошлому отнеслись с недостаточным уважением.

И такое положение дел требовалось срочно исправить. Это уже была не теоретическая задача. На кон были поставлены человеческие жизни.

Я отказался подсчитывать вероятность того, что дети Своупов живы. На данный момент достаточно было того, что она выше нуля. Я мысленно представил себе, уже в сотый раз, мальчишку в пластиковой комнате, беспомощного, полностью зависящего от других, потенциально излечимого, но носящего в себе бомбу с часовым механизмом… Его нужно найти, иначе он умрет в страшных муках.

Злясь на собственную беспомощность, я перешел от альтруизма к самосохранению. Майло настоятельно советовал мне соблюдать осторожность, но, возможно, опаснее всего сидеть на месте.

Кто-то охотится на меня. Рано или поздно появится известие о том, что я остался в живых. Охотник вернется за своей добычей и теперь уже не будет торопиться, чтобы сделать все как надо. Я не хотел, не мог играть в это выжидание, жить жизнью осужденного на смертную казнь.

Меня ждет работа. Исследования. Эксгумация.

Компас указывал на юг.

Глава 19

Самый большой риск – это кому-то довериться. Однако без доверия ничего невозможно.

В данный момент не стоял вопрос, рисковать или нет. Нужно было определиться с тем, кому можно верить.

Конечно, был Дел Харди, но я не видел, чем сможет помочь он сам или полиция вообще. Это профессионалы, привыкшие иметь дело с фактами. У меня же были смутные подозрения и интуитивный страх. Харди выслушает меня внимательно, поблагодарит за желание помочь, посоветует не беспокоиться, и на том все закончится.