Читать книгу "Я клянусь тебе в вечной ненависти - Яна Фроми"

Большинство воспитанниц во главе с мадам Мезар разместились ближе к сцене, а мы с Катриной и Викторией, желая поболтать, заняли один из последних рядов.

— И что нам покажут, — Виктория подхватила со скамьи изрядно помятую программку, — очередную героическую пьесу?

— Музыкальный спектакль рассказывает об основании Мальбурга, — произнес над нашими головами приятный мужской голос. — Добрый день, леди!

Кадет Барроу стоял в шаге от нашего ряда, сверкая белозубой улыбкой и начищенными пуговицами мундира. Рядом с ним вертел головой долговязый юноша, заинтересованно рассматривая окружающих.

— Мы его уже два раза посмотрели, — поделился Филипп.

— Настолько интересный? — Виктория удивленно приподняла брови, пока Кати хранила сдержанное молчание.

— Не то чтобы… Просто мы тут с самого утра гуляем, — смущенно признался кадет, но тут же спохватился и, вернув себе невозмутимый вид, добавил: — Разрешите представить вам моего друга — лорд Морис Эшер.

Долговязый кадет галантно поклонился, но явно не проникся к нам интересом, продолжив кого-то высматривать.

Когда приличествующий знакомству обмен любезностями закончился, я украдкой взглянула на Катрину. Подруга выглядела напряженной и задумчивой, словно решалась на что-то, отнимавшее множество душевных сил.

— У вас сегодня свободный от занятий день? — я постаралась отвлечь внимание собеседников на себя, пока Филипп не заметил отчужденности возлюбленной.

Вдруг Кати еще передумает? Мне почему-то очень хотелось, чтобы так и случилось. Пусть хоть кто-то из нас обретет счастье в любви! На Виту, продолжавшую обижаться на жениха, в этом плане надежды было мало.

— В академии сегодня проводили медосмотр перед сборами. Через месяц выступаем в лагерь под Шотильоном. Мы с Морисом прошли осмотр одними из первых,

— отрапортовал кадет Барроу, не сводя встревоженного взгляда с Кати, которая смотрела куда угодно, только не на него.

Сердце вновь кольнула жалость. Голубоглазый Филипп с его легким и добрым нравом не заслужил того резкого отказа, что готовилась дать ему Катрина. Хотя, признаться честно, в роли мужа его представить тоже не получалось. Юноша был очень уж милый, его хотелось потрепать за щечку и пригладить вихры, но никак не закрутить роман. Как Катрина с ним целуется? Он же почти ребенок.

Неужели у них всё так и закончится? Филипп уедет на сборы в лагерь, откуда его потом распределят в один из военных гарнизонов, а Кати вернется в родной Шлосберг. Какое прозаичное завершение у этой истории любви! Хотя, после собственных драм, мне многие вещи стали казаться обыденными и прозаичными. Но, может, такой и должна быть жизнь? Без сильных переживаний и рвущих сердце на части чувств…

— Мадемуазель Катрина, вы бы хотели…

— Могу я попросить вас на пару слов? — перебила Кати озадаченного ухажера и решительно поднялась.

— Конечно, как вам будет угодно, — откликнулся Филипп и подал девушке руку, помогая обойти скамью.

— Конечно, как вам будет угодно, — откликнулся Филипп и подал девушке руку, помогая обойти скамью.

Они ступили на тропинку, что петляла среди кустов магнолии и убегала куда-то за сцену, и медленно пошли вперед. Не ожидавший такого поворота событий кадет Эшер потоптался с минуту рядом с нами, а потом, увидев вынырнувших из боковой аллеи приятелей, поспешно откланялся.

Мы с Викторией синхронно вздохнули и обратили внимание на сцену, на которой уже началось представление. Актеры в старомодных нарядах, изображавшие основателей Мальбурга, хором пели о величавой природе Срединной равнины и о полноводной Марне, на берегах которой и закладывался город. За их спинами был натянут холст с весьма живописной иллюстрацией полей и холмов, свободных от человеческих построек. С нашего ряда было сложно разглядеть детали, но, помня о моем плачевном прошлом опыте с уличным театром, я не стремилась подойти ближе.

Не могли меня переубедить ни пример других воспитанниц, ни безобидный вид декораций: натянутый на тонкую металлическую раму холст выглядел вполне легковесным. Сбоку от сцены стояла еще одна рама с иллюстрацией строящегося города. В какой-то момент ее лебедкой стали затягивать на сцену, и конструкция бесшумно поехала по спрятанной на земле рельсе.

Следующий вдох застрял в середине горла. Кто-то негромко ахнул, и все взгляды устремились туда, где только что стояла рама, скрывая происходящее за холстом. А там… Там самозабвенно целовались Кати с Филиппом! Заметив устремленные на них взгляды, девушка отшатнулась от кавалера и замерла, осознавая произошедшее. Лицо Катрины стало мертвенно бледным — только зацелованные губы вызывающе алели на нем, — руки безвольно повисли вдоль тела.

Вита испуганно всхлипнула и вцепилась в мою руку похолодевшими пальцами. А я с ужасом наблюдала, как поднималась с первого ряда мадам Мезар, как с неестественно прямой спиной подходила к сжавшейся в страхе Кати. В какой-то момент мне даже показалось, что она сейчас даст провинившейся воспитаннице пощечину — столько неприкрытого негодования горело в ее взоре. Но классная дама просто молча схватила девичье предплечье и повела Катрину прочь от сцены, дальше и дальше в парк, исчезая за кустами аллеи, что вела к школе Сен-Грейс. Все остальные воспитанницы под присмотром инспектрис остались на местах досматривать спектакль и неумело изображать, будто ничего вопиющего не случилось.

Глава 16. Майские грозы

С трудом досидев до окончания представления, мы поспешили вернуться в школу вместе с остальными воспитанницами. У самой ограды Сен-Г рейс нам с Витой удалось ускользнуть от инспектрисы и, перебежав улицу, заглянуть в кондитерскую лавку за шоколадными эклерами. Давно известно, что в деле утешения девушек им нет равных.

Правда, по пути в дортуар удача нас оставила: мы нос к носу столкнулись с Одуванчиком Бэтти. Надо сказать, что нос Бэтти был отлично натренирован на запах шоколада и свежей сдобы, ведь в обязанности управительницы дортуара входило присматривать за ученицами, не позволяя им проносить в спальни сладости. А мы так спешили, что и не подумали как-то припрятать сверток с эклерами, от которого явственно пахло шоколадом. Казалось, конфискация неизбежна, однако ключница лишь лукаво прищурилась, и, коротко кивнув, прошла мимо.

Ошарашенные своей удачей, мы почти бегом поднялись по лестнице. Дверь нашей комнаты тревожно скрипнула, пропуская внутрь. Стоявшая у окна Катрина обернулась; припухшие глаза выдавали, что девушка плакала, но к нашему появлению уже успела взять себя в руки.

— Рассказывай! — усадив Кати на кровать, Виктория плюхнулась рядом. — Куда тебя потащила наша грымза? Небось, к директору?

Катрина удрученно кивнула.

— Он сильно ругался? — с сочувствием спросила я, пристроив сверток с эклерами- утешителями на столик.

— Нет, что ты! Господин директор и слова грубого мне не сказал. А вот мадам Мезар… Она чуть ли не слюной брызгала, рассказывая в подробностях, что я совершила. Из ее уст это звучало так гадко! Словно я шлюха какая-то…