Читать книгу "Дожить до весны - Наталья Павлищева"

– Жень, надо на толкучку идти, – со вздохом объявил Юрка. – У нас денег не осталось совсем. Да и продуктов тоже. На одном хлебе долго не протянем.

– А кто менять будет?

Женя помнила свой опыт похода на Мальцевский рынок, когда они с бабушкой попытались купить масло, вернее, уже тогда обменять на масло что-то из одежды. Торговки наглые, уверенные в своей правоте и даже щедрости, заламывали такие цены за продукты, что бабушка, махнув рукой, повернула обратно после третьей попытки сторговаться. Торговка посмеялась вслед:

– Да мне ваша шуба без надобности, вам же лучше сделать хотела.

У Титовых не было драгоценностей, золото и бриллианты не в чести, а вот хорошей одежды и ценных вещей немало, но не как у Гольдбергов – подделок под старину, а настоящих старинных часов, посуды, предметов обихода. Просто бабушка любила качественное, утверждая, что оно выгодней, поскольку прослужит дольше.

Титовым не прослужило, хотя весьма пригодилось. Все это было продано, вернее, обменяно на продукты. Шубки, шляпки, ботинки, боты, кофты, блузки и мужские костюмы, как и ручное зеркало, щетка для волос с серебряной ручкой, пудреница и прочее на рынок не выносились. Было достаточно написать объявление и вывесить на видном месте, чтобы появились покупательницы.

После первого же объявления, написанного Женькой красным карандашом на тетрадном листке в клеточку, к ним явилась простецкого вида женщина, глаза которой так и бегали по сторонам. Бабушке это страшно не понравилось, но обмен был достаточно выгодным и необходимым, они получили топленое масло, отдав большой отрез креп-жоржета отменного качества. Однако на вопрос, нет ли еще чего-то, последовал ответ, что больше ничего нет.

– Ну так я еще зайду, может, найдете чего, – усмехнулась женщина, сворачивая отрез ткани потуже, чтобы затолкать его под свое пальто.

– Зачем ей это барахло? – удивлялась бабушка, но постепенно именно к Евдокии и перешли все вещи Титовых, даже большой пузатый самовар.

Самовара было два, второй – попроще, деревенский с нагревом воды щепочками – имелся у Станислава Павловича и очень даже пригодился. Буржуйка требовала дрова, а самовар только щепки, потому дорогой обменяли на две банки тушенки, литр растительного масла, две буханки хлеба, не черного, как в обычной булочной, а почти серого, словно довоенного, и пакет конфет.

Бабушка радовалась, что столько еды получено за вещь, которая стояла и стояла в углу на столике.

Женщина приходила, не настаивала на показе «еще вещей», как делали другие, она просто приносила еду и спрашивала, что еще есть на продажу. Устоять было трудно, а потому вещи даже не уходили, а улетали вместе с Евдокией.

Та уже не усмехалась, а деловито торговалась за каждую блузку, шляпку или ботинки. Однажды бабушка не выдержала и поинтересовалась:

– Евдокия, зачем вам все это, вы будете носить?

Ирина Андреевна прекрасно шила и вязала, все вещи были изготовлены из качественных тканей и с выдумкой, они явно не подходили простецкой Евдокии. Та помотала головой:

– Не, я нужным людям снесу, а они мне продуктов дадут.

– Спекулянтам? – нахмурилась бабушка, которой стало не по себе от одной мысли, что ее вещи будут носить те, кто наживается на голоде ленинградцев.

– Не, не спекулянтам. Есть в Ленинграде те, у кого продуктов много, а портних сейчас днем с огнем не сыщешь хороших. Вот и скупают готовое. Вы могли бы обшивать, если хотите, я замолвлю словечко.

– А вам это зачем – у меня взять в обмен на продукты и отдать за них же?

Бабушка просто растерялась от предложения, потому задала такой нелепый вопрос, даже Женьке было понятно, что Евдокия получает продуктов куда больше, чем отдает им.

Может, стать портнихой для состоятельных дам и получилось бы, хотя Ирина Андреевна едва ли долго выдержала бы такой контраст между той и собственной жизнью, но сначала заболела и умерла она сама, а потом исчезла и Евдокия. Хотя она еще весь декабрь добирала вещи из шкафов Титовых.

Все это вместе – запасы, сделанные Ириной Андреевной и Станиславом Павловичем, их практическая смекалка, опустошенные шкафы и комод – избавило не только Титовых, но и Егоровых и даже Бельских от настоящих мук голода. У них всегда была крупа в супе и пахло съестным.

Правда, к концу декабря менять было почти нечего, но и искусительница Евдокия тоже не появлялась, в ход пошли запасы из кладовой.

И вот теперь им с Юркой предстояло попытаться обменять вещи из квартиры Павлика и Юркиной бабушки. У родственниц Павлика тоже имелась дорогая одежда, удивительно, почему они ее берегли, не меняя на продукты. Елена Ивановна твердила, что ничего не жалко:

– Барахло – дело наживное. Купим или сошьем еще, а пока надо выжить.

Женя попыталась вспомнить, что именно отбирала Евдокия, по всему получалось, что выгодней всего попытаться обменять шубу. Но как двум детям обменять шубу на еду и при этом не быть обманутыми или, хуже того, ограбленными? Как ни крутили, получалось, что нести надо детские вещи, тем более их имелось достаточно. Родные Павлика были людьми запасливыми и покупали одежду для него на вырост лет на пять вперед.

Женька успокоила малыша:

– Не переживай, Павлик, выживем, еще купим. Главное сейчас – дождаться дядю Мишу.

Павлик не возражал, его главной задачей до сих пор было не оторваться от Женьки.

Перешли к обсуждению, на какой рынок идти. На рынках давно перестали торговать, шел только обмен, ближайший из них – Сытный. Кроме него Женька знала еще Мальцевский и Кузнечный, но оба далеко. Юрка тоже не был докой в делах обмена. Потому с Сытного решили и начать. Если там не удастся ничего обменять, в следующий раз пойдут на Мальцевский, а заодно заглянут в госпиталь – вдруг там есть какие-то новости. Новостей быть не могло, но заглянуть надо.

Взяли шубку из щипаного кролика, которая больше подошла бы Женьке, чем маленькому еще Павлику, такую же шапку и большой пушистый платок. Женя сама с удовольствием закуталась бы в это мягкое чудо, но сейчас не до удобства, нужны продукты и деньги.

Еще Юрка сунул в карман золотой портсигар, который грабители не заметили в квартире Павлика. Решили портсигар предлагать в крайнем случае и только надежным с виду покупателям. Как определить, кто надежен, а кто нет, не знали, но надеялись на удачу.

Карточки Юрка затолкал поглубже во внутренний карман, чтобы не украли на рынке.

Толчея, несмотря на мороз, была основательной. Договорились, что Женя с Павликом сначала постоят в сторонке, а Юрка крутнется по рынку, прицениваясь, чтобы не продешевить. Женя так привыкла, что Юрка всегда рядом, что, когда тот исчез в толпе, стало не по себе. Павлик тоже испуганно жался к своей спасительнице.

Галдежа, как на обычных рынках до войны, не было, мрачные люди просачивались друг мимо друга, приглядывались, что-то спрашивали, показывали принесенные вещи, разглядывали предложенное. Если два человека задерживались друг подле друга дольше, значит, о чем-то сговорились. Потом расходились в разные стороны, если оба продолжали движение, то торг не окончен или у обоих есть еще что-то для обмена.