Читать книгу "Самодержавие и конституция - Кирилл Соловьев"

Это вызвало однозначную реакцию общественности. 7 сентября в Москве собрались съезды Всероссийских земских и городских союзов. Председательствовавший князь Г. Е. Львов так охарактеризовал положение: «Как светильник в темном лабиринте событий, Государственная дума все время обещала выход из него. И мы не можем не признать, что этот перерыв ослабляет дело нашей обороны, ослабляет армию. Столь желанное всей страной мощное сочетание правительственной деятельности с общественной не состоялось. Но сознание необходимости взаимного доверия… только усилилось». Подобное заявление только подчеркивало, что Дума – это не только и не столько депутаты, это еще общественные настроения и организации, имущественные и корпоративные интересы, которые так или иначе проглядывали за Таврическим дворцом. Народным избранникам порой казалось, что они ведут за собой общественность; более того, что они и есть общественность. Тогда, осенью 1915 года, земская Москва заставила многих усомниться в том, кто был ведущий, а кто – ведомый.

К этому времени Львов был признанным лидером общественного движения. Родзянко даже не скрывал своей зависти на этот счет. В Думе говорили: «Сейчас князь Львов – некоронованный король всех общественных организаций. Родзянко же сам хочет играть первую скрипку, считая, что председатель Государственной думы – глава и руководитель общественных сил, поэтому он везде и всюду интригует против нас. Но для интриги нужен ум, а им-то Бог не наделил Родзянку, и его попытки подкопаться под нас кончаются полным фиаско». О влиянии Львова и его Всероссийского земского союза говорили в Государственном совете, например П. Н. Дурново: «Власть постепенно переходит из слабых рук в твердые, но „которым иметь власть не подобает“». Депутат А. Н. Хвостов, который вскоре стал министром внутренних дел, соглашался с Дурново, однако полагал, что снабжение армии нельзя доверить правительству, и предлагал, чтобы за это отвечал Всероссийский земский союз.

Возвышение князя Львова не нравилось многим и в Думе. Н. А. Хомяков полагал, что он «герой рекламы и совершенное ничтожество». Подобным образом отзывался о Львове и князь С. С. Волконский: «Это и бездарный, и дурной человек. А между тем „Биржевые ведомости“ изо дня в день муссируют его кандидатуру [на должность премьер-министра]».

В Прогрессивном блоке чувствовали свою зависимость от общественных организаций, которые подталкивали Думу влево. Это лишь множило противоречия в самом объединении, в котором и так не было единства. Программа блока была опубликована в газетах без обсуждения во фракциях. Многие депутаты, формально состоявшие в коалиции, не разделяли положения этого документа. И все же само формирование оппозиционного большинства в Думе придало ей особое значение.

Это заставило задуматься правительственных чиновников о дате открытия следующей сессии. 15 октября 1915 года октябрист И. И. Дмитрюков писал князю А. Д. Оболенскому: «Думу созвать не хотят, снисходят только до созыва на 3 дня для приложения штемпеля к бюджету. Но И. Л. [Горемыкин] ошибется, он нас не заставит рассматривать бюджет „без рассмотрения“. А бюджет в этом году заслуживает самого серьезного внимания в доходной его части, ибо иначе нам грозит банкротство». Дума, чувствуя свою силу, не желала идти на уступки правительству. В октябре 1915 года председатель бюджетной комиссии Алексеенко был против ускоренного рассмотрения государственной росписи. Депутаты решили, что будут рассматривать бюджетные вопросы общим порядком. Министры, как и раньше, смиренно приходили на заседания бюджетной комиссии, которые, правда, случались нечасто.

Руководители ведомств едва ли не нарочито демонстрировали свою готовность сотрудничать с депутатами. 16 декабря 1915 года на заседание бюджетной комиссии пришел министр внутренних дел А. Н. Хвостов. Будучи не только министром, но и депутатом Думы, он зашел в Таврический дворец не через министерский павильон, подобно прочим руководителям ведомств, а через главный вход. Хвостов был болен и не мог говорить. Слово предоставил своим товарищам (заместителям), а сам ограничился лишь отдельными репликами. Это заседание вызвало немалый интерес в Думе. Огромная «тринадцатая» комната не вместила всех желавших присутствовать. Заседание перенесли в Полуциркульный зал. На следующий день в бюджетной комиссии выступал министр путей сообщения А. Ф. Трепов.

Правительство было на пороге изменений. 18 января 1916 года Горемыкин был отправлен в отставку. Кому-то могло показаться, что это победа сил, готовых к сотрудничеству с Думой. И действительно, на заседании правительства 22 января 1916 года, где председательствовал уже Б. В. Штюрмер, было решено в скором времени созвать депутатов, не ограничивая длительность сессии.

Правительство старалось идти на уступки, надеясь на ответные со стороны Думы. В конце января 1916 года Хвостов консультировался с лидерами Прогрессивного блока о перспективах взаимодействия с обновленным правительством, пытался (но безуспешно) договориться о присутствии депутатов на рауте на квартире нового премьера – Б. В. Штюрмера. Тем не менее Штюрмер встретился с Родзянко и переговорил с некоторыми влиятельными депутатами.

В начале сессии был подготовлен «сюрприз» для народных избранников. 9 февраля 1916 года император впервые посетил Думу. Сотрудник Министерства иностранных дел В. Б. Лопухин вспоминал, как в Таврическом дворце «пронесся среди гула разговоров протяжный, как глубокий вздох, покрывший разговоры быстротой своей передачи шепот. Кто-то подскочил к Родзянко, что-то взволнованно сообщил ему. И, как сейчас вижу – картина незабываемая – грузный Родзянко, широко раздвинув ноги, мчится вскачь через Екатерининский зал к вестибюлю Государственной думы. За ним, рассыпавшись, рысью бежит свора „старейшин“. Через несколько минут появляется в сопровождении отстающего на полшага склонившегося Родзянко царь в походной защитного цвета куртке – маленький перед рослыми фигурами думского председателя и выступающего позади вел кн Михаила Александровича, одетого в своеобразную форму состоящей под его командою „дикой дивизии“». Высочайший визит мог пройти иначе: о нем заранее узнали депутаты-социалисты и решили устроить императору обструкцию. Один из них объяснял тогда еще только товарищу председателя Думы А. Д. Протопопову: «Раз нам делают сюрприз – мы сделаем тоже сюрприз». Протопопов принял меры: сообщил об этих намерениях думским крестьянам, а те, в свою очередь, убедили радикальных коллег отказаться от своих планов.

В тот же день и сам Штюрмер прочитал в Думе декларацию правительства, которую депутаты вполне ожидаемо оценили не слишком высоко. От имени Прогрессивного блока ему отвечал октябрист С. И. Шидловский. Рутинная работа не подходила для блока. Он создавался в расчете на «штурм власти», и его лидеры часто терялись, когда следовало переводить разговор в деловое русло. Так, Прогрессивный блок не справился с задачей подготовить законопроект земской реформы, которая казалась столь важной. В этой связи в марте 1916 года А. И. Савенко и А. И. Шингарев потребовали реорганизации объединения. С ними согласился и В. В. Шульгин, который даже подготовил посвященную этому вопросу записку.

В большей мере депутатов интересовали другие проблемы. Еще в ноябре 1915 года в газете «Утро России» был опубликован список будущих министров «правительства общественного доверия». Премьером намечался Родзянко. Министром внутренних дел мог стать столь несимпатичный царю Гучков. В правительство должны были войти представители думского большинства: П. Н. Милюков, А. И. Шингарев, Н. В. Некрасов, А. И. Коновалов, Н. В. Савич, И. Н. Ефремов, В. Н. Львов, В. А. Маклаков. В некоторых случаях планировалось сохранить в должностях прежних министров, а именно А. В. Кривошеина, А. А. Поливанова, П. Н. Игнатьева. Список был подготовлен 13 августа 1915 года на квартире П. П. Рябушинского.