Читать книгу "Самодержавие и конституция - Кирилл Соловьев"

Заметно радикализировались даже правые депутаты, тем более представители центра. В августе 1915 года националист А. И. Савенко заявлял французскому послу М. Палеологу: «Революция такая, какую я предвижу, какой я желаю, будет внезапным освобождением всех сил народа, великим пробуждением славянской энергии. После нескольких дней неизбежных смут, положим даже – месяца беспорядков и парализованности, Россия встанет с таким величием, какого вы у нас не подозреваете». Согласно воспоминаниям генерала А. И. Верховского, в 1914 году А. И. Гучков говорил о пользе революции в России: «Я начинаю думать о невозможности выйти из положения обычными средствами. Только перевернув все верх ногами можно создать условия, при которых Россия может отстоять свою независимость и право на самостоятельное существование». Конечно, было бы лучше, считал Гучков, если бы получилось сформировать ответственное перед Думой правительство, а во главе армии оказались бы Алексеев или Брусилов. «Но пока шансов на это мало. Император упорен и хитер».

Примечательно, что кадеты, представлявшие левое крыло русского либерализма, революции даже побаивались. 9 июня 1915 года А. И. Шингарев писал жене: «Теперь, когда страшная картина стала и нам более известна и все в нее поверили, теперь наши слова должны зазвучать как набат. И вовсе не за тем, чтобы вызвать революцию, о которой мечтают сумасброды, редкие теперь даже среди левых, а для новых призывов к устойчивости и сопротивлению». П. Н. Милюков публично заявлял: «Лучше поражение, чем революция». В марте 1916 года он объяснял депутатам: «Я не знаю наверное, приведет ли правительство нас к поражению. Но я знаю, что революция в России непременно приведет нас к поражению и недаром этого так жаждет наш враг». Таким образом, правые депутаты смещались влево в то время, как левые смещались вправо. Это способствовало образованию платформы для думского большинства.

В июне 1915 года, когда Родзянко готовился занять кресло председателя Совета министров, в Думе обсуждалась программа ее будущих работ. Депутаты отталкивались от кадетского проекта, который был составлен специально так, чтобы удовлетворить сторонников самых разных взглядов. Споры продолжались почти месяц, и в итоге консенсус был достигнут. Определенные усилия для этого приложили и правительственные круги (прежде всего А. В. Кривошеин, чьим «маклером» в Думе был П. Н. Крупенский). Вполне объяснимо, что о Кривошеине вспомнили, когда встал вопрос о составе будущего правительства «общественного доверия».

Дабы достигнутые договоренности не были напрасными, Думе следовало собраться. С правительством удалось договориться, что датой начала сессии станет 19 июля. Горемыкин намекал, что к этому дню многое должно измениться. Очевидно, он имел в виду отставку И. Г. Щегловитова, В. А. Сухомлинова и Н. А. Маклакова.

Может быть, премьер не чувствовал, как менялась сама Дума. Она радикализировалась, «центр тяжести» неуклонно смещался влево. Характерно, что 21 июля 1915 года комиссию по военным и морским делам возглавил А. И. Шингарев, один из лидеров фракции кадетов. Прежде представителей Партии народной свободы предпочитали вовсе не включать в состав столь важной комиссии. Эта «революция» произошла с подачи прогрессивных националистов – А. И. Савенко и В. В. Шульгина. Таким образом, при поддержке части правых кадеты постепенно обретали «контрольные высоты» в нижней палате.

Лидерам формировавшегося блока надо было перехватить инициативу, предложив депутатам программу действий. Об этом говорили все фракции, за исключением крайне правых и крайне левых. Решая эту задачу, представители думского большинства собрались 9 августа на квартире Родзянко. Они составили список десяти очередных законопроектов, который и стал основой программы Прогрессивного блока. 11 августа – новое совещание у члена Государственного совета графа Д. А. Олсуфьева. На следующий день депутаты встречались у Родзянко, потом прошли консультации: 14–15 августа, 22 августа 1915 года.

В итоге фракции договорились о необходимости формирования правительства, пользовавшегося общественным доверием, о проведении принципов «строгой законности», обновлении губернаторского корпуса, устранении «двоевластия» гражданской и военной администрации. Прогрессивный блок настаивал на амнистии по делам, «возбужденным по обвинению в чисто политических и религиозных преступлениях, не отягощенных преступлениями общеуголовного характера»; на возвращении сосланных в административном порядке; прекращении всяких преследований по религиозным мотивам; предоставлении прав политической автономии Царству Польскому; снятии большей части ограничений с еврейского населения; «примирительной политике» в Финляндии; отказе от дискриминационной политики в отношении украинской печати; разрешении деятельности профсоюзов; введении волостного земства, органов местного самоуправления на окраинах страны; изменении Земского положения 1890 года и Городового положения 1892 года.

Программа стала результатом компромиссов. В августе 1915 года В. В. Шульгин писал: «Выиграть войну можно, измотав немцев, то есть в затяжку. И победить можно, но только выиграв время. На ближайшее рассчитывать нельзя, но будущее в наших руках, ибо мы можем выдержать дольше. Но выдержать можем только при условии внутреннего мира и добыв деньги. Ради сохранения внутреннего мира и ради денег необходимо идти на уступки друг другу». Следовало пойти на уступки по польскому и еврейскому вопросам. Надо было согласиться на частную амнистию. Кроме того, «кадеты внесли массу законопроектов (почти безобидных и мало обидных), и мы согласились, понимая, что это им необходимо, чтобы поддержать в своей публике уверенность, что эта война „освободительная“. Эти проекты, на которые мы даем свое согласие, служат указанием того, что после победной войны мы пойдем в стороны расширения свобод. Кадеты боятся реакции после войны и стараются с этой стороны себя обезопасить. Я выдаю им эту табличку с указательным пальцем, так как считаю, что народ, способный побеждать, достоин расширения своих прав и освобождения от опеки. „За рекой смерти будет освобождение“, – вот что нужно кадетам для поддержания их настроения». С точки зрения Шульгина, на это следовало соглашаться, так как именно левоцентристское большинство могло стать надежным заслоном от будущих революций.

В Прогрессивный блок вошли сторонники разных взглядов: кадеты, прогрессисты, октябристы, Партия центра, прогрессивные националисты. Блок поддерживали крайне левые и Польское коло. Иными словами, из 397 депутатов, заседавших в Думе к сентябрю 1915 года, 236 состояли в Прогрессивном блоке. В Государственном совете он мог рассчитывать на поддержку группы центра и академической группы. Расклад политических сил менялся, что оценили не все члены правительства. В августе 1915 года И. Л. Горемыкин ставил вопрос о будущих рабочих беспорядках. С. Д. Сазонов возражал ему, призывая обратить внимание на «беспорядки» в Думе. «Это все равно», – заметил премьер-министр. «Не все равно, ибо иначе управлять страной нельзя», – парировал Сазонов.

Некоторые министры знали, о чем говорили. На квартире государственного контролера П. А. Харитонова члены Прогрессивного блока встретились с министрами, которые отчасти одобрили программу оппозиции, включая пункт о «правительстве общественного доверия». Более того, по предложению Кривошеина кабинет отметил, что «намеченная Прогрессивным блоком программа не встречает серьезных возражений, но Совет министров, не будучи в своем нынешнем составе единодушным, не может брать на себя задачу ее осуществления». Даже Горемыкин не возражал против этой резолюции, но настаивал на роспуске Думы, что и было сделано. Ее распустили на каникулы 3 сентября 1915 года.