Читать книгу "Мифы и легенды народов мира. Ранняя Италия и Рим - Александр Немировский"

И вот они снова стоят друг против друга, гневом пылая, готовые к бою, сын латинской земли и сын чужеземной богини Венеры.

Диалог в облаках

Находясь в золотых облаках, за поединком мужей наблюдала чета небожителей. Видя волненье супруги, к ней обратился владыка Олимпа с увещеванием:

– Долго ли этому длиться? К чему твои ухищрения? Все равно ведь Эней Индигет вознесется судьбою до звезд. Дальше идти я отныне тебе запрещаю.

Потупив взор, отозвалась дочь Сатурна:

– Да, признаюсь, это я убедила Ютурну прийти на помощь брату. Но, клянусь Стиксом, ни лук, ни копье ей брать не велела. Да, я готова примирить пришельцев и Лаций на условиях, выгодных им. Троя погибла, и пусть испарится имя ее. Пусть царствует Альба. Италийской доблестью пусть будет мощен римский народ.

– Просьбу твою я исполню, – ответил Юпитер. – Но и ты из сердца гнев изгони. Пусть останутся в Лации тевкры и растворятся среди латинян, я свяжу их единым наречьем. От смешанной крови род возникнет, который превзойдет благочестием бессмертных и смертных.

Так укрощен был дух мятежный Юноны, и она, следуя за супругом, покинула облака[271].

Превращение

Ютурна, возвратив оружие брату, стояла поодаль, готовая снова вмешаться в сражение. Юпитер смотрел на нее, размышляя, как ее устранить.

Есть, говорят, две чумы, две заразы по имени Диры, рожденные Никтой вместе с Мегерой в сплетении змей, три крылатых сестры, к услугам которых верховный владыка прибегает во гневе. Вызвав одну из них, приказал Юпитер немедля явиться к Ютурне. И она полетела, словно стрела из парфянского лука, начиненная ядом, и, прорезая пространство, повисла над троянскою ратью и отрядом рутулов. Приняв облик птицы, имеющей обыкновение сидеть на могилах и кровлях пустынных, она опустилась на землю.

Турн, узрев ее, остолбенел. Ужас сковал его тело, голос пресекся в гортани. Ютурна, издалека услышав биение крыл, задрожала. Ногтями царапая грудь, волосы вырывая, она завопила:

– Чем тебе, брат, я смогу пособить? Какое искусство поможет удержать в глазах твоих свет? Я ухожу, не пугай меня, зловещая птица. За тобою я Юпитера вижу мощную волю. За что он карает меня? За то ли, что дева я? И почему тогда он мне вечную жизнь даровал? И я не могу сопровождать несчастного брата и покончить с земными скорбями. Мне бессмертие дано. И как я одна, любимый, останусь на этой земле без тебя? Или другая земля предназначена мне?

Тяжело вздыхая, закутавшись в покрывало Главка, нырнула она в глубокое русло.

Возмездие[272]

Эней наступал, потрясая мощным древком, подобным стволу древесному, и речью Турна позорил:

– Что же ты медлишь опять? Какую новую ищешь уловку? Бой ведь у нас, не состязание в беге! Можешь любое обличье принять и призвать на подмогу все, чем искусство и доблесть владеют: взмыть ли птицею к звездам или в недра земные спуститься.

Турн головою кивнул:

– Твоих угроз я не пугаюсь. Страшны мне боги одни и Юпитер!

Озираясь, увидел он камень, мхом обросший, огромный, служивший межою на случай тяжбы судебной. Дюжина самых могучих людей, ныне рожденных землею, его бы поднять не сумела. Дрожащей рукою вскинул камень рутул и кинул в Энея. Но не прошел он всего расстояния, что бойцов отделяло.

И Турн себя не узнал. Так бывает тогда, когда сон наши очи смежает, когда телу привычных сил не хватает и к гортани прилипает язык. Разные чувства в его боролись груди. Взгляд его охватил и рутулов, и город, стеной окруженный, и пику, к нему обращенную грозно. Не осталось сил ни для бегства, ни для сражения. Нет колесницы. Сестры почему-то не видно.

Медленно заносит Эней копье роковое за спину и, выбрав место удара, кидает, вперед устремившись всем телом. Пика несется, подобно черному вихрю. Не так ли снаряд из баллисты, сорвавшись, в стене рассыпается с громом? Пройден щит семислойный. Пробита кольчуга. Жало вонзается в бедро со свистом.

Валится Турн, сгибая колени, на землю. Строй рутулов отзывается воплем, и жалобно вторят ему окрестные горы и рощи. Рутул глаза открывает и простирает руку к Энею:

– Я ни о чем тебя не прошу. Пользуйся счастьем. Но если сжалиться можешь над моим несчастным отцом, – был у тебя ведь такой же родитель, Анхиз, – тело мое, лишенное света, или меня самого родичам кровным верни. Ты победил. Твоя Лавиния, в жены ее возьми и уйми свою злобу.

Эней наклонился над Турном и отвел уже занесенную руку. Сердца его коснулись слова, какие Турн отыскал, и оно начинало смягчаться. Но вдруг из-под панциря Турна блеснула бляха той пекторали, которая покрывала грудь Палланта, и, взгляд на нее устремив, загоревшись яростным гневом, крикнул Эней:

– Нет! От меня не уйдешь, защищенный доспехом Палланта. Это он, мой друг, нанесет удар моею рукой, на злодейство твое отвечая возмездием.

И железо погружается яростно в грудь. Охладевает смертью объятое тело. Жизнь его покидает и к теням отлетает со стоном…

Эпилог

Конец биографии создан

Фантазией (нет, не моей):

Взмывает стремительно в воздух

Благочестивый Эней.

Без спутников и провожатых

Летит одинокий, как перст,

Богами на небо взятый, -

И звезды сияют окрест.

И ждет его матерь Венера,

Распахнут небесный чертог.

Вознаграждается вера -