Читать книгу "Афганская война ГРУ. Гриф секретности снят! - Геннадий Тоболяк"

Через час «Чабан» скончался. Надежды не оправдались, что «Чабан» поправится. Служба государственной безопасности – ХАД держала в своих руках нити глубоко законспирированной организации «стражи ислама», самой кровавой и решительной из всех организаций Афганистана на моей памяти.

Мнимый мулла оказался одним из руководителей басмаческого подполья, его совершенно секретного крыла «стражи ислама». Мулла по приказу руководства приводил в исполнение приговоры подпольного комитета кандагарского подполья, убивал и расстреливал неугодных людей, проделывал это жестоко, быстро, умело, не привлекая к своей особе никакого внимания.

В ХАДе муллу быстро разговорили, он дал ряд ценных показаний, но руководство ХАДа, кажется, недооценило фанатизм «стражей ислама». Оставленный на ночь в одиночной камере и прикованный цепью к стене, мулла нашел в себе силы и разбил голову о тюремную стену. Под утро его нашли мертвым.

Другой арестованный, на которого показал мулла, имел подпольную кличку «Ворон». От него ХАДу ничего не удалось узнать. Кто-то в ХАДе передал «Ворону» нож, и «Ворон» вскрыл себе вены и умер в собственной крови.

Приходилось тщательно беречь арестованных террористов из секретного крыла «стражи ислама», чтобы они уходили из жизни не раньше положенного срока.

Ни «Мулла», ни «Ворон» ничего не сказали, кто такой «Басмач». Приходилось строить догадки, фотографировать молодых людей, попавших под подозрение, и их фотографии показывать доктору, который лечил «Чабана» и видел троих террористов, запомнил их внешность, но всякий раз доктор говорил, что на фотографии запечатлен не тот человек, которого он видел однажды.

Террор, как и проституция, это известные составляющие любого режима, причем самые неуважаемые, но так необходимые в любом обществе. Террористами, как правило, становились люди риска, готовые идти ва-банк и достигать цели любой ценой. И если террорист, кроме всего прочего, обладает еще и привлекательной внешностью, ему нет цены, он стоит целой армии.

Террористами часто бывают люди, имеющие проблемы с местным законодательством, и чтобы выбиться в люди, они берут в руки оружие и стреляют, защищают свою честь или зарабатывают деньги, убивая по заказу.

Мне так и не удалось что-либо узнать после смерти «Чабана», что могло означать слово «Басмач», которое повторял много раз перед смертью «Чабан». Вполне возможно, что он называл басмачами «Муллу» и «Ворона» и под кличкой «Басмач» никто не скрывается. Доказано, что «Чабана» пытали двое: «Мулла» и «Ворон», от пыток и издевательств он и скончался. Может быть, был еще кто-то третий, но личность этого третьего не удалось установить.

«Мулла», «Ворон», «Зурап» и другие – это продукты своего времени и своей эпохи, как и упомянутый француз Видок. Их разделяют века и десятилетия, но они существуют всегда и при любых режимах являются реальными персонажами, а не вымышленными героями. По внешнему виду их невозможно заподозрить в чем-то плохом, что они живут двойной жизнью и моралью, но, находясь постоянно под прицелом закона, они считают каждый прожитый день заслугой Бога и радуются, как малые дети, новому дню, что на свободе и живы, а не в застенках тюремной камеры.

Однако наступает развязка, и участь каждого одна и та же, трагична, как падение на дно пропасти Кабры, откуда нельзя выбраться живым и невредимым. Всех этих людей объединяет родство душ, ненасытное тщеславие, эгоизм и презренная зависть Иуды.

Благодаря ряду конкретных мер, предпринятых оперативной группой, в Кандагаре были уничтожены очаги подпольного сопротивления частям 40-й армии, арестованы и убиты опытные террористы, которые держали Кандагар в каком-то оцепенении и хаосе. Местные жители Кандагара не могли понять, что произошло в городе, разводили только руками, говорили друг другу: «Даже не верится, что в Кандагаре может быть так тихо и спокойно, как при монархе, не слышно выстрелов по ночам и омерзительных криков: «Караул убивают!», словно война кончилась и настал долгожданный мир».

Кандагарское басмаческое подполье, потеряв значительную часть своих кадров, на какое-то время притихло, потеряло свою эффективность действий, большинство террористов забилось по щелям до лучших времен, стали зализывать полученные раны и увечья, как злобные волки, но подполье не бездействовало, перестраивало свои ряды. Из Пакистана, Ирана, Саудовской Аравии подтягивались в Афганистан новые члены организации, прошедшие переподготовку в военных лагерях Пакистана, с помощью их затягивались узелки порванных басмаческих паутин и связей, подполье выходило на новые рубежи, избавляясь от балласта и сомнительных элементов.

В период некоторого затишья террористической деятельности в Кандагаре переводчик Хаким заметил:

– Даже торговцев краденого поубавилось на базаре!

Басмаческое подполье получило предметный урок, но не сошло на нет из-за постоянной помощи со стороны соседних с Афганистаном государств, но и оперативная группа за этот период активной борьбы с басмачами и подпольем потеряла немало своих осведомителей, доверенных лиц и агентов. Если басмачи быстро восстановили свои ряды за счет людских ресурсов, то кандагарская оперативная группа продолжала оставаться в том же количестве – семь человек, включая водителя Александра Григорьева. Нам помощи было ждать неоткуда. В Кабульском разведывательном центре не хватало разведчиков. Центр нес постоянные потери в живой силе, а оставшаяся часть Центра была забита балластом, не представляющим никакой ценности, состояла из пьяниц и трусов, которых не знали куда деть. Отсутствие кадровых разведчиков приводило к тому, что на ряде «точек» было всего по 3–4 оперативных сотрудника, а если они погибали, «точки» закрывали и резервировали для пополнения других «точек».

Тревожно было на душе по весне 1981 года. Кандагарское подполье и басмаческие отряды затаились, чувствовалось, что следует ожидать в ближайшие дни басмаческой активности.

– Наш командир стал знаменит, – сказал обо мне переводчик Ахмет, – западная пресса посвящает ему целые заголовки газет, называет «Пиночетом» или «Пол-Потом», обещают большие деньги за его голову, поэтому следует ждать от басмачей ответных ударов, прежде всего по разведгруппе.

Ожидание чего-то плохого – хуже самой беды. Ряд наших агентов, засланных в басмаческое подполье, провалились или отошли от активной работы, связь с ними была потеряна. Отсутствие информации о состоянии басмаческого подполья и планах басмачей создавало некоторую нервозность среди разведчиков. Мы выезжали на встречи с рядом агентов, рисковали собой, а они не выходили на контакт с нами, что говорило об их провале.

Мы – разведчики, были уязвимы в чужой стране, за нами постоянно кто-то следил и сообщал о наших перемещениях по городу Кандагару. Если нам не удавалось обнаружить за собой «хвост», басмаческие осведомители шли следом за нами и контролировали все наши контакты. Вскоре оказывалось, что наши агенты или доверенные лица были убиты под пытками. Так и оставалось неизвестно, что удалось узнать басмаческому подполью о нас, и это сильно тревожило разведчиков и настораживало, что мы раскрыты перед противником, который, если не все, то уж точно многое знает о нас и, возможно, контролирует нашу деятельность, загнав нас под свой колпак.