Читать книгу "Нас украли. История преступлений - Людмила Петрушевская"

А малыши Алины в садовом товариществе подружились со всеми и сразу, в большой компании дачных детишек бегали купаться в лужу на опушке, ловили там сачком каких-то мелких водоплавающих, сажали их в трехлитровую банку с той же водой и любовались на это дело на подоконнике.

Алина набрала класс английского, к ней ходила с детьми половина поселка — светское же мероприятие.

Все учили наизусть стишки, мамки приносили угощение.

Бесплатно ведь.

В результате силами дошкольников был поставлен спектакль «Теремок» на английском языке.

Это был дачный поселок того самого бывшего комбината живописных изделий, все там жили свои, художники и оформители. Поэтому костюмы были исключительные.

Декорации писал сам Граф, по специализации четвероножник, и он изобразил всех зверей не хуже Диснея.

Особенно ему удалась тройка коней, исполненная на куске старых обоев. Кони — это была его страсть.

Но их оформителям заказывали редко. Кони в детском саду? На стене в доме культуры?

47. Угрозы

Когда Алина вернулась в квартиру с рюкзаком закрученных банок (от благодарных родителей) и со своим потомством, ее навестил нетерпеливый участковый.

Он буквально заждался. Еще бы, два месяца!

Монолог его был таков, что ребенка-сироту забирают в детприемник завтра же, а квартиру надо освободить от вещей.

— Что не увезете, вынесут на сметник, — сказал он. — Там бомжи быстро разберутся. Очередники ждут. Родня заммининстра из Семипалатинска едет. Теща и вся семья.

Далее он сообщил как по писаному, что не беспокойтесь за ребенка, не надо, этот несовершеннолетний Серцов Сергей Сергеевич по достижении пятнадцати лет выйдет из детдома с образованием восемь классов, поступит в ПТУ с общежитием, через сколько-то лет получит от государства комнату из расчета двенадцать квадратных метров на человека плюс три квадратных метра на ответственного квартиросъемщика.

Алина на эти бредни отвечала, что прописана в этой квартире с пяти лет.

— Паспорт, — потребовал мент.

— Покажу из рук, — сказала Алина. — Отобрать его вы не имеете права, но все же не дам. Вы ведь заинтересованы в моей квартире.

— Чё? — возмутился мент.

— Есть данные, что вы с паспортисткой оформили на себя и на нее две квартиры умерших пенсионеров, одиноких, но имеющих родственников. Захарова и Умновой. Родственники сейчас заводят дела.

— Они отошли государству! Какие родственники на седьмом киселе! Претендуют еще! Пишут! Писали писаки, читали собаки! А я очередник, у меня все права и как я органы милиции!

— Вы не состояли в очереди на квартиру, люди узнавали. Вы иногородний, стаж три года работы в Москве. Вы не имеете прав на отдельную квартиру! Только через десять лет имеете право!

— Я вне очереди! Кто такая ты нашлась, диссидент! За права человека, понимаешь! Освобождай площадь, посажу в институт Сербского!

— Я здесь прописана. Подавайте в суд, он решит в мою пользу.

— Да фальшивка этот паспорт. Серцова Мария умерла три года назад. У паспортистки все данные имеются. Выведем тебя под мышки, детей заберем. По ним давно детприемник плачет, бегают тут. Вещи вынесут во двор. И сюда сразу въезжают очередники с мебелью.

— Мы с Серцовым выполняли в Хандии свою миссию в виде семейной пары, понятно? Органы госбезопасности, понятно? Я лейтенант КГБ!

Мент поджал губы и покачал головой с насмешкой.

Алина спокойно продолжала:

— Они с Машей даже для этого поженились, хотя у него была другая женщина. Родился ребенок прямо за неделю до отъезда, но Маша умерла родами. Мы с ней лежали рядом в роддоме и подружились. Моего жениха увезли родители в Грузию. И в роддоме я лежала без мужа, но с ребенком. А то дело, к которому Серцов и Маша готовились целый год, важное дело иностранного отдела КГБ, оказалось под угрозой. И вот они после смерти Маши нашли в роддоме меня, я тогда решила отказаться от ребенка, у меня ни дома, ни семьи, ни денег, студентка из общаги, и я согласилась ехать в Хандию.

— Слушай, — значительно произнес мент, прерывая эту ненужную дребедень.

— Это ты слушай. И мы сразу уехали с сыном Маши и Серцова, я его кормила, три года растила. Но приехал капитан Березин из КГБ, и он подключил меня к разведработе. У меня же пять языков и попутно я там выучила ханди и ирду. Серцов ничего об этом не должен был знать. Я дублировала все его сведения и отправляла, у меня был мой связник, а Серцов посылал своими каналами. Свою халтуру. Его задача была заработать. А я дублировала все данные, честно на органы трудилась. Потом он поехал сопровождать два сухогруза с медным ломом, и эти оба сухогруза якобы потерпели крушение. Были заплачены огромные суммы за страховку. Ллойд, слышал такое? (Мент поднял бровь и кивнул, идиот.)Мне пришлось уехать из Хандии с ребенком. Я с багажом взяла такси до Сходни, а там дом мой оказался продан. Я попросилась переночевать к однокласснице, она меня отвела в какой-то дом, меня сонную хотели убить, я очнулась, ребенок плачет, на голове рана, багажа нет, хорошо я по привычке спрятала документы на себе. Мне уже в Хандию прислали по связи, что присвоили лейтенанта.

И вот тут наступил коронный момент: Алина вынула из сумки и показала менту красную обложку корочек с надписью «КГБ», удостоверение Тамары Геннадиевны. Он было протянул ручонку, но Алина сказала:

— Не вам это досматривать, вы что, не в курсе? А майору Березину я еще не докладывала о своем приезде. Надо звонить ему в Хандию. Но квартира принадлежит, по документам КГБ, мне и моему сыну. А ребенок, который тут жил с рождения и прописан как сын Марии и Серцова, он тоже владелец квартиры. Почему тут еще один ребенок, я не в курсе, но я его ни в какой детский дом не отдам. Все понятно? Буду звонить майору Березину. Я лейтенант КГБ. В случае чего, будете тут проявлять инициативу, вас снимут. Квартира ваша уйдет, вас под суд за превышение полномочий, ясно?

Уже в середине этого доклада мент начал жаться, смотреть на часы, оглядываться, несколько раз он поднимал руку, как бы успокаивая Алину, и к концу уменьшился, кивнул несколько раз, показывая, что все путем, не волнуйся, лейтенант, и слинял.

48. Жизнь после жизни

Тем не менее, надо было ехать в университет с собственным паспортом, там устраивать дела с пропущенными за четвертый и пятый курс сессиями, потом сдавать госы (государственные экзамены), а пока устраиваться на какую-то работу.

Маленький найденыш сначала страшно плакал на даче по ночам, называл Алину тетей и спрашивал «Где мама», а потом, подражая старому Сереже, начал звать ее мамой.

Это вошло в употребление в семье (куда входили Граф и Ланочка, само собой), «Сережа старый» и «Сережа новенький», или, попросту, старый и новенький.