Читать книгу "Grace. Автобиография - Майкл Д. Робертс"

В первом ряду на показе Chanel. Фото: Бен Костер, 1993.

О Лиз

Глава XVI,
в которой лучшие подруги становятся соперницами, жизнь наносит жестокие удары, дружба торжествует, а принцесса Диана танцует на балу в музее Метрополитен

Лиз Тилберис, ставшая главным редактором Harper’s Bazaar, была моей самой близкой подругой. Девятнадцать лет мы шли по жизни вместе и были неразлучны. Для меня она была как сестра. Когда мы обе жили в Лондоне и работали в британском Vogue, то обязательно встречались за ужином два-три раза в неделю. С ней мне всегда было уютно, она умела слушать. Я чрезвычайно дорожила этими отношениями, поскольку, будучи замкнутой по натуре, не очень охотно раскрываю душу посторонним. Но с Лиз все было иначе.

Если бы вы увидели нас идущими рядом по улице, то подумали бы, что мы совсем друг другу не подходим: я – тонкая, в сложно-рафинированном стиле винтаж, она – невысокого роста, приземистая, с мальчишеской стрижкой и одетая кое-как. Однако нас объединяла любовь к моде. Хотя меня всегда считали холодной, неприветливой и неэмоциональной, в то время как она была гораздо более теплой и открытой, мы отлично дополняли друг друга. Мы притерлись, и нам было хорошо вдвоем.

В 1967 году, как раз перед моим приходом в журнал, Лиз выиграла конкурс британского Vogue на лучший репортаж о моде. Она еще училась в художественной школе в Лестере, поэтому ее на несколько недель взяли стажером в фэшн-студию, где она изредка мне ассистировала. Затем она вернулась в колледж, но всегда связывала свое будущее только с Vogue. По окончании учебы она вернулась к нам штатным сотрудником.

С Лиз было весело работать. Она из тех английских девчонок, которые ценят юмор и умеют шутить. Поначалу она была далека от моего мира и гламурной компании, избалованной парижским шиком Сен-Лорана и модными парикмахерами. У Лиз был куда более приземленный стиль – объемные свитера, комбинезоны, твид и тряпки с распродажи. Но очень скоро она покорила нас своей неуемной энергией и энтузиазмом и стала незаменимой помощницей в журнале. А поскольку в то время редакция моды британского Vogue насчитывала всего десять человек, мы очень сблизились.

Она была исключительно предана делу и могла решить любую задачу. Если для съемки требовался жираф, Лиз его находила. Она не гнушалась поднимать и таскать тяжести, хотя была довольно хрупкой. В своих журнальных фотографиях она была большей авантюристкой, чем я. Если я предпочитала работать с красивыми, хорошо сшитыми платьями, Лиз охотно принимала авангардных японских дизайнеров новой волны, которые шили бесформенные черные платья и дырявые свитера. Ей нравился их сложный, интеллектуальный подход к одежде, который переворачивал моду с ног на голову. Точно так же она любила дикие творения английских брендов вроде Bodymap, чьи коллекции напоминали безумные версии репетиционных трико танцоров, включая теплые гетры. Она первой примерила на себя образ «унисекс» британских дизайнеров Пола Смита и Маргарет Хауэлл. В этом смысле она как нельзя лучше вписалась в эстетику Брюса Вебера – вот почему они обожали друг друга. Лиз нравились мужчины-модели. Всякий раз, когда мне приходилось снимать с Брюсом, я пыталась сократить количество мужских лиц в кадре. Но Лиз только поощряла его аппетиты и разрешала заказывать столько мужских моделей, сколько ему хотелось. Брюс был счастлив работать с Лиз – она была известной озорницей.

Девичья фамилия Лиз – Келли. Ее родители жили в Бате, хотя семья происходила из Чешира. Ее отец был уважаемым офтальмологом. Лиз рано поседела – может быть, лет в двадцать. Правда, когда мы познакомились, она красилась в темно-сливовый, так что я не возьмусь сказать точно. Она вышла замуж за Эндрю Тилбериса в самом начале своей карьеры, еще когда работала ассистенткой. Эндрю был ее учителем в художественном колледже, и, когда правда об их отношениях просочилась наружу, это многих шокировало. Преподавателям тогда – как и сейчас – было не положено встречаться со студентками, поэтому они сохраняли свою связь в тайне, пока Лиз не закончила учебу. Эндрю продолжал работать в колледже в Лестере, а на выходных мчался в Лондон, забирал Лиз, и они отправлялись на южное побережье в Истбурн, где его родители держали греческий ресторанчик. Он взял на себя управление семейным бизнесом, чтобы повысить его рентабельность, продать подороже и обеспечить родителям спокойную старость. Всякий раз, когда я навещала Тристана, который учился в интернате неподалеку, мы с ним приходили туда обедать, и нас неизменно ожидала шикарная мусака и пахлава на десерт.

Долгое время Лиз оставалась ассистенткой старших редакторов моды. Ее съемки проходили под наблюдением Шейлы Веттон или другого редактора, которые следили, чтобы все было сделано правильно. Я тоже иногда заглядывала в студию, хотя мне было неловко надзирать за работой своей подруги или ее комментировать. Поэтому я ограничивалась словами ободрения и быстро уходила.

В конце концов Лиз назначили ответственной за рубрику «Шик задаром», в которую помещали фотографии дисконтной одежды с огромными ценниками. Многие из этих снимков были сделаны моим бывшим мужем Вилли или Барри Латеганом, иногда – Алексом Шатленом. Лиз как раз одевалась в таком стиле. Именно ей рубрика обязана своим рождением.

По мере того как у нее накапливался опыт и развивался вкус, она стала востребованной и в более крупных проектах Vogue. Ее назначали ответственной за некоторые важные съемки и редакторские статьи, которые определяли тему номера. Вскоре мы уже по очереди вели этот раздел. Лиз работала с Брюсом Вебером, Хансом Фюрером, Алексом Шатленом и Альбертом Уотсоном – все они были ее приятелями и поддерживали с самых первых дней в журнале.

Когда мы с Лиз приезжали на нью-йоркские показы, то проводили свободные вечера в моей комнате в отеле Algonquin – забирались под одеяло, заказывали еду в номер и смотрели телевизор. Или обсуждали коллекции и пили вино. Нас навещал Зак Карр из Calvin Klein или Дидье – по пути домой. Также к нам мог заглянуть проходивший мимо Алекс Шатлен. Иногда он приглашал нас поужинать, чему мы были очень рады ввиду нашего скудного бюджета. Алекс неизменно угощал нас суши. Видит бог, как же мы объедались!

В одну из таких поездок Лиз, которая в Лондоне вела здоровый образ жизни и регулярно играла в сквош, решила, что мы должны заняться бегом трусцой для поддержания физической формы. «Каждое утро! – восторженно заявила она. – Вот увидишь, тебе это пойдет на пользу». Она потащила меня в Paragon – огромный спортивный магазин в Манхэттене на углу Восемнадцатой улицы и Бродвея – и выбрала штаны и кроссовки, которые, даже будучи стильными, не слишком меня привлекали. Лиз заставила меня пробежать квартал, потом еще один, и еще. Мы одолели целых четыре квартала, после чего с трудом дотащились до отеля и в изнеможении рухнули в портье.

Интересная работа в журнале, мода, путешествия, дружба – в жизни Лиз было все, кроме одной и самой желанной радости: материнства. Она очень хотела детей, но никак не могла зачать. Лиз долго лечилась, даже воспользовалась методом ЭКО, когда он был еще в новинку. Оставался один вариант – усыновление, и после очередной серии неудач с ребенком «из пробирки» она решилась.