Читать книгу "Закон шрама - Дмитрий Силлов"

Да уж, «Бритва» есть «Бритва», не зря откованному из редчайшего артефакта ножу дали такое прозвище. В общем, на землю грохнулся мертвец с головой, наполовину отделенной от тела. Из жуткой раны на шее толчками хлестала кровь, заливая нож по самое навершие рукояти. И, пожалуй, это была хоть и не основная, но одна из причин, почему я сразу не выдернул его из трупа, а бросился к гранатомету, на котором всё еще лежал пристреленный мной монументовец.

Столкнуть с АГС мертвое тело – одна секунда. Спрятаться за ним – вторая, ибо один из ходячих танков заметил происходящее в тылу, среагировал правильно и дал очередь в мою сторону. Я подыграл супостату, прикинувшись трупом на пару секунд. После чего протянул руку, дернул на себя гранатомет, кое-как пристроил его за телом мертвого монументовца, использовав того в качестве бруствера, и дал первую короткую очередь.

Скорострельность у автоматического гранатомета существенная, порядка четырехсот выстрелов в минуту, немногим ниже ПКМа. Все три гранаты пришлись в живой танк, который моментально превратился в черно-красную кляксу. Эффект меня вполне устроил, и я за несколько секунд перепахал поле боя, искренне надеясь, что сталкеры за баррикадой догадались попадать на землю в момент обстрела – площадь поражения гранатой ВОГ от семидесяти до ста метров, и наверняка осколки неслабо прошлись по их естественному укрытию. Но, как часто случается на войне, иначе было нельзя – или так, или всем кранты, уж слишком неравными были силы.

С противоположного конца поляны больше не стреляли. Я приподнялся, оценил обстановку, потом встал, стряхнул со штанов окровавленные листья, подошел к специалисту по ножевому бою, вытащил из его шеи «Бритву» и тщательно вытер ее об одежду трупа. Впрочем, как всегда, в чистке нуждалась лишь рукоять, клинок был без малейшего пятнышка и продолжал светиться изнутри мягким лазурным светом.

Отчистив оружие, я определил его обратно в ножны – и распрямился. Как и ожидалось, на другом конце поляны оставшиеся в живых сталкеры обыскивали трупы и то, что от них осталось, на предмет хабара. Что ж, пришла пора пообщаться с лесными жителями насчет взаимовыгодного сотрудничества.

Я на всякий случай сменил магазин с полупустого на полный и дослал патрон. В Зоне бывает и так, что спасителю рады не больше, чем агрессору. Тем более, если у первого в руках хороший ствол, а на ногах крепкие берцы, которые еще носить не переносить и на глазок наверняка должны подойти спасенному. Проделав такую нехитрую процедуру подготовки к знакомству, я направился к группе сталкеров, которые при моем приближении прекратили свое занятие и уставились на меня в семь пар настороженных глаз.

– Что ж ты, сука, делаешь? – поприветствовал меня тот, что стоял ближе всех.

Я остановился, мысленно прикидывая, скольких смогу срезать одной очередью.

– А что, не надо было?

– Буржую, мля, осколком гранаты бедро распороло, вон лежит бинтуется…

– Глохни, Угол, – перебил говорившего чернобородый сталкер – и тот, кого назвали Углом, недовольно, но моментально заткнулся. – У меня в запасных контейнерах «зрачок» и «огонь» лежат. Дай своему корешу «зрачок», а «огонь» не трожь.

– Почему? – хмуро буркнул Угол. – Жалко, что ль?

– «Огонь» – это НЗ на крайний случай, – отрезал чернобородый. – «Зрачок» к ноге примотаешь, так он и без «огня» через два часа прыгать будет, что твой снарк. А до этого на себе другана потаскаешь, не переломишься.

Интересный дядька, который вот так запросто осадил плечистого и наглого мо́лодца. А с виду не скажешь. Потрепанный сталкерский комбез поверх камуфлы расцветки «березка», стоптанные кирзачи, АКМ без наворотов на плече… И глаза. Внимательные, изучающие, которые я уже когда-то где-то видел… Так, а если это тот же персонаж, но без бороды, гладко выбритый и в комбезе почище и поновее…

– Здоро́во, Валерьич, – сказал я.

– Здоро́во, коли не шутишь, – отозвался сталкер после секундной паузы, сканируя меня своим гипнотическим взглядом. – Ага, припоминаю. Сходка на Земле наймитов прошлым летом. Снайпер?

– Он самый, – усмехнулся я.

– Рад встрече, – кивнул Валерьич. – Ты отдохни пока, сейчас мы с делами управимся и потом поговорим предметно.

И, словно оправдываясь за то, что его люди ковыряются в кровавой грязи в поисках хабара, добавил:

– У нас тут каждый патрон на счету. Сам понимаешь, война.

Шесть стволов, направленных на мои колени, опустились либо задрались в небо, заброшенные за плечо. Напряжение спало, лишь Угол в побитом комбинезоне «Борга» неприязненно сплюнул. Правда, плевок дипломатично лег в паре метров от моих ботинок. Ладно, запомним. Кстати, этот борговец тоже тип знакомый, пересекались в прошлом. Дослужился-таки старшина до лейтенанта, судя по вышитым звездам на погонах. Правда, впрок ему это не пошло – как был характер дерьмо, так и остался. Хотя, надо признать, все мы здесь не ангелы, но чует мое сердце, еще придется пересечься с этим борговцем на узкой дорожке.

Кстати надо отметить, что отряд Валерьича составляли не только борговцы. Воинов в красно-черных комбезах было трое, один из которых погиб в схватке с волкопсом, а второй, сидя на земле и прислонясь спиной к баррикаде, накладывал бинт на раненую ногу. Помимо двоих оставшихся в живых поборников мировой справедливости один боец носил зеленый комбез «Воли», а один был даже в черном пыльнике, в которые любят рядиться главари местных банд. Оставшиеся двое предпочитали одежку простую, немудрящую, без понтов и нашивок, но надежную как автомат Калашникова: легкий защитный комбинезон, можно сказать, своеобразную форменную одежду сталкеров-одиночек.

Однако по большому счету перевес сил был на стороне бойцов Валерьича, что несомненно служило дополнительным аргументом в возможном споре о том, кому командовать сводным отрядом. Да уж, круто потрепала война сталкеров, если борговцы, вольные, бандиты и бойцы Валерьича оказались в одной группе. Но мне показалось, что за баррикадой скрывалось несколько большее количество народу.

И я не ошибся.

Из-за завала не спеша поднялась фигура в коричневом пыльнике. Хозяин пыльника не спешил за жалкой добычей и предпочел обед поискам хабара среди раскиданных по полю кусков изуродованного мяса, перемешанного с обломками брони. Он мерно двигал челюстями, перемалывая бутерброд, а в левой руке у него была зажата зеленая армейская фляга, раздутая холостым выстрелом. Но и без фляги, подаренной Японцем, можно был, даже не заглядывая под глубокий капюшон, догадаться, кто это, – хотя бы по тому, что очень немногие люди после эдакой мясорубки могут вот так спокойно точить хлеб с колбасой, флегматично глядя при этом на поле боя. Будто не кровавое месиво перед ним, а гладь озерная, способствующая пищеварению и философскому восприятию жизни.

– Приятного аппетита, – сказал я, подходя к природной баррикаде. – Какими судьбами?

– Такими же, как и ты, – ответил Шрам, прикладываясь к фляге. Подвигав кадыком, он оторвался от горлышка, утер рот рукавом и протянул мне источник сталкерского счастья. – Хочешь?