Читать книгу "Мой милый Фантомас (сборник) - Виктор Брусницин"

— И что?

Егор повернулся к ней и совсем некстати полез целовать. В губы не попал, а щека оказалась шершавой и невкусной. Девица добротно стояла, кажется, не очень подозревая, на кой нужны эти эксперименты. Не согласившись с щекой, Егор пошел задирать платье. Здесь Роза несколько воспротивилась, но умеренно, чтоб совсем уж не расстраивать человека. Егор тем временем взялся за трусики и пустился их изымать. Это выявилось чрезвычайно неудобным, поскольку гражданка относительно прямо держалась, и приходилось лезть куда-то вниз и пропускать принадлежность через ступни, но в сомнение повергала Розина вертикаль. Решительно вставал вопрос о принятии горизонта, но просить об этом оппонента отчего-то казалось чрезвычайным, и Егор приступил настоящего наклонять. Теперь пришла мысль, что будет верным поместить объект на пол, но данная диспозиция не отличается деликатностью — кушетка же расположилась поодаль и следовало доставлять. Не мешкая, Егор перехватил, грубовато, прямо скажем, товарища за туловище и поволок, будто манекен, к приспособлению. Девушка — ей было явно неудобно — действиям посягающего не особенно противилась, кажется, едва соображая, куда тот гнет. Когда достигли искомого и Егор довольно неаккуратно швырнул материал на мебель, сам мало не рухнув следом, Роза, по-видимому, уяснила наконец намерения мужчины и начала делать звуки.

«Ой, Егор, что ты вытворяешь…» Судя по тому, что не наблюдалось вопросительной формы, особенного отрицания момента здесь не содержалось. Однако имело место одергивание юбки (заметим, что во время последнего путешествия она умудрилась обратно напялить белье). Впрочем, Егор находчиво пускался задирать одежду в другом месте. Роза теперь же переводила руку на новообразование и оказывала несодействие. Егор в свою очередь ловко отыскивал свободную лазейку… Экзерсисы длились достаточно продолжительно. Все это сопровождалось пыхтением, междометиями плотоядного свойства, какой-то несусветной воркотней и насупленной возней. Наконец все преграды были преодолены и сотрудница достигла совершенно распахнутой конфигурации — при этом мычала, закрыв глаза, надо думать эротично. Егор не без скепсиса окинул взглядом достижение и перешел к разоблачению собственных причиндалов. Это далось ему, признаемся, легче. Далее из двух составляющих он начал сооружать нечто совокупное, но это оказалось непростым: что-то где-то не совпадало, рельефы очутились не совсем подогнанными, короче, везде наблюдалась недоработка. За дело взялась Роза, театрально-вожделенно шептала «подожди, я сама», что-то мяла, — Егор, откликнувшись на предложение, ждал, но в голову зачем-то пришла идея, что вся процедура явно неблаговидна, и хлопец окончательно сник. Дело кончилось тем, что Егор сполз с соратника, виновато бормоча: «Вот черт, что-то я нынче… того», — и далее они лежали рядом, упершись взглядами в потолок (Егор изнурительно сопел), и имели явно неадекватное отношение к ситуации.

Роза заговорила, сюсюкала что-то простенькое и пустое — несомненно, лечила Егора. Он лениво вякнул:

— Наморщи лоб.

— Зачем?

— Наморщи.

— Ну, — девушка радостно подняла брови.

Егор повернулся:

— Та-ак… раз, два — три морщинки. Тебя ждет замужество.

— И все?

— Пока все.

— Фи, конечно ждет.

— Но разве не удивительно — угадать это по морщинам?

— Но это и дураку понятно.

— Не знаю, что там понятно дураку. Я лично вычислил по морщинам, и ты должна это уважать.

— Да ну тебя.

— Вот так и происходит. Ты встретилась с человеком, обладающим уникальными способностями, и на тебе — не впечатляет. Вот оно — человеческое равнодушие… — Вставил совсем уже тупо: — Убожество поступков одна из причин их констатации.

Отрезок времени спустя Роза торкнулась ластиться к Егору, обратно устроила рукоблудие, и Егор отвратительно вякнул:

— Не посягайте на мой член. Это моя недвижимость. — Стало невыносимо стыдно…

Опять существовал коридор. Теперь Егор внимательно вглядывался в сумрак и подлых соприкосновений миновал. Перед дверью включил свет, отворил дверь, выпуская девушку и давая понять, что проводить ее не намерен. Поразмыслил — поцеловать на прощанье, либо утвердить полное фиаско, и не нашел ответа. Роза сама потянулась к нему, принимая поведение парня как должное. Егор, прямо скажем, не без признательности поймал влажные и горячие губы.

— Ну, пока, — отстранился он с невеликой улыбкой.

— Пока, милый, — сообщила она и вышла почему-то игривой походкой.

«Вот же мерзость», — подумал Егор, закрыв дверь, имея в виду — вообще.

Через полчаса он резво вскочил со стула, откуда вяло глядел в телевизор и стремительно двинулся из квартиры. Далее напряженно сидел подле своего подъезда на скамье и вел наблюдение за подъездом Виталия. Ждать пришлось относительно недолго. Появилась Вика в сопровождении кавалера — сойдя с приступка, она пропустила руку под любезно предложенный локоть и ходко тронулась ведомая спутником. Егор, неотрывно глядя на удаляющихся, пошел следом.

Амплуа соглядатая развило даже азарт, и Егор провел наблюдение за парочкой незаметно и нескучно. Вика жила в центре, в одном из старых аристократических домов, и к счастью прощание с ухажером подле двери подъезда состоялось быстротекущим — впрочем, дело было за полночь. Некоторое время Егор пережидал, надеясь посредством зажженного окна определить квартиру, и его ожидания оправдались: на третьем этаже осветилось одно окно. Егор немедленно юркнул в подъезд.

Воздадим справедливости, когда — довольно деликатно — он потревожил звонок, сердце его прыгало. За дверью прозвучал вялый голос Вики:

— Кто это?

— Егор, — вкрадчиво сознался соискатель.

— Какой Егор? — Прозвучало искреннее удивление.

— Ну, Егор… с дня рождения…

Напряглась тишина. Затем воркотнул замок и дверь тихонько приоткрылась — в темной щели проема невнятно забледнело лицо. Хозяйка настороженно прошептала:

— Господи, что случилось?

— Вик, выйди на минуту. Мне край надо тебе кое-что сказать, — смятенно и, кажется, гулко проговорил Егор.

— Ты вообще в курсе, который час? — В шепоте явно читалось возмущение.

— Вика, я тебя умоляю! — получилось что прошипел Егор.

Произошла пауза, говорящая о размышлении, затем щель с шорохом увеличилась и в нее протиснулась наполовину фигура девушки.

— Ну… что? — Можно было заподозрить некоторое смягчение тона.

— Понимаешь… — проникновенно произнес Егор после пряной паузы. Вновь замолчал, и, по всему видать, застыдившись некоего пафоса, чуть грубовато порекомендовал: — Ну выйди, что ты, ей богу.

Снова последовало размышление, и девушка выбралась из проема, неплотно прикрыв за собой дверь.

— Ну?

— А что ну-то… — грубо буркнул Егор. Пояснил обреченно: — Ты меня, похоже, с ума свела. — Улыбнулся. — Слушай, я, когда за тобой и Костей следил, понаслаждался — вече-ер! Звезды, понимаешь, ветерок в волосах ковыряется. Давно такой отрады не испытывал.