Читать книгу "Индустрия счастья. Как Big Data и новые технологии помогают добавить эмоцию в товары и услуги - Уильям Дэвис"

Морено уже пытался проводить подобные исследования в Вене. Он предполагал, что диаграммы способны лучше всего представить сложные социальные связи. Морено изложил свои идеи на конференции психиатров в 1931 году, и его пригласили попробовать применить его теорию на практике в тюрьме Синг-Синг в Нью-Йорке. Морено попросил раздать заключенным анкеты, в которых они должны были ответить на 30 простых вопросов, начиная с возраста, национальности, этнической принадлежности и так далее. В век опросов в этом не было ничего необычного, необычным являлось то, что стало с полученными данными.

Вместо того чтобы анализировать их в контексте средних статистических показателей, общих черт и вероятностей (как делали в то время маркетологи и исследователи), Морено сравнил каждого заключенного с другим заключенным, стремясь определить, насколько они друг другу подходят. Вот тут-то и родилась новая форма социологии, которая была призвана оценить отношения двух людей и сделать вывод, насколько эти отношения приносят пользу обоим. Морено не интересовало, что являлось нормальным или типичным. Он хотел изучать то влияние, которое на человека оказывают другие люди, его знакомые.

До изобретения компьютеров математическая составляющая такого метода несколько пугала. Чтобы изучить все отношения в группе из четырех людей, приходилось рассмотреть по отдельности как минимум шесть связей. Если же увеличить численность группы до десяти человек, придется рассматривать уже 45 отношений, а если до тридцати, то 465. И так далее. Это была медленная и трудоемкая работа. Однако люди могли получить статус «богов» в своих собственных социальных мирах, только если их индивидуальная автономность была бы учтена методом социального исследования.

Через год у Морено появился еще один шанс применить социометрию – в Нью-Йоркской профессиональной школе для девушек, расположенной в Хадсоне. Только теперь он сфокусировался на личных отношениях девушек друг к другу и задавал им вопросы о том, с кем бы они хотели жить в комнате или кого они уже знают. Данное исследование позволило Морено впервые создать социометрические карты результатов, которые демонстрировали связи между студентками – это были проведенные от руки красные линии. Позже они были опубликованы в 1934 году в его работе «Кто выживет?» Отныне стала видна другая сторона социального мира. И именно эта визуализация общественных отношений оказала решающее влияние на наш взгляд на социум в XXI веке.

То понимание социальной жизни, которое дала социометрия, было, несомненно, более индивидуалистическим, чем существовавшее ранее. Коллектив теперь являлся результатом спонтанных движений эго различных людей. И эти люди могли снова разойтись. Как считал Морено, американская культура строилась именно на такой свободе, позволяющей вступать в группы и выходить из них. Однако социальная наука, которая признавала эту индивидуальную свободу, было далеко не однозначной. Возникало две проблемы.

Во-первых, настоящая социальная жизнь во всем своем многообразии оставалась недосягаема для анализа исследователей. Виды данных, которые используются в социометрии, крайне просты. Так же, как социальные сети предлагают пользователям определенные формулы для описания своих любовных отношений («не замужем», «есть друг» или «все сложно») и для своего отношения к другим пользователям («друг» или «подписчик»), социометрия Морено могла добиться успеха в конкретном случае, только если выяснялись какие-либо нюансы. Уйдя от неестественной обстановки фрейдовского кабинета, человеческая психика уже не рассматривалась столь пристально. Чтобы объединить науку об обществе с наукой об отдельном человеке, социометрии пришлось значительно упростить и первое, и второе. Конечно, подобная простота тоже способна оказаться притягательной: стоит только вспомнить ту лондонскую презентацию Николаса Кристакиса. Чтобы использовать научный подход в работе с социальным миром, элитам необходимо было закрыть глаза на нюансы и культурные особенности.

Во-вторых, возникает вопрос: что делать с огромнейшим количеством данных, появившихся в результате рассмотрения общества в качестве межличностных отношений всех людей? Как их все учесть, и есть ли в этом смысл? Морено не мог ответить на этот вопрос. Причина, по которой анализ социальных сетей [214] начался только в 1960-е, связана не с тем, что ученые пытались найти подходящую теорию, а с тем, что у них не было инструмента для обработки такого количества цифр. Как мы видели, математические вычисления, которые намеревался провести Морено, были очень сложными. Анализ социальных сетей развивался в США в период 1950-1960-х годов очень медленно, поскольку способ обработки таких огромных объемов данных еще не придумали. Были продуманы алгоритмы по раскрытию этих социальных данных, однако у университетов еще не имелось компьютеров, способных автоматизировать подобную работу.

Лишь в 1970-е годы возникли программы для анализа социальных сетей [215]. Конечно, собирать данные и загружать их в компьютер оставалось задачей академиков. И все же это по-прежнему был очень трудоемкий способ анализа социального мира, который, как и статистика, мало рассказывал о мышлении общества. Использовать метод Морено можно было бы, только если бы у каждого человека появился компьютер, связанный с другим компьютером. В начале XXI века это и произошло, чем воспользовались компании Web 20., появившиеся в 2003 году. Социометрические исследования, которыми Морено, наблюдая за несколькими десятками людей и рисуя от руки диаграммы, теперь стало возможно проводить в Facebook по клику мышки и с миллиардами участников.

Однако методы социального анализа вовсе не столь безобидны, как может показаться. Анализ социальных сетей представляется вещью понятной и несложной – это всего лишь математическое исследование связей между нами, однако чтобы понять, что за ним стоит, нужно обратиться к философии, которая вдохновила его создателя. Как считал Морено, люди стремятся к удовлетворению желаний своего «я». Дружба важна, поскольку, имея друзей, человек лучше себя чувствует. Как только исследование социальной жизни принимается работать в соответствии с законами математики, оно начинает оказывать несколько тревожное влияние на отношения людей. Нарциссизм маленького мальчика, играющего Бога в окружении своих ангелов, способствовал возникновению иной модели, в соответствии с которой сегодня создается и измеряется удовольствие.

Зависимость от общения

Главное обвинение DSM (после появления DSM-III в 1980 году) заключалось в том, что данное руководство характеризует любую грусть и индивидуальные особенности характера как признаки заболевания. Это прежде всего выразилось в появлении еще большего количества различных зависимостей. До начала 1970-х годов зависимость рассматривалась лишь в контексте проблем с метаболизмом, например алкогольная зависимость, но и тогда учитывались социальные и культурные факторы. С момента выпуска DSM-III появились новые зависимости и диагнозы, связанные со всеми видами деятельности, приносящей удовольствие, – от азартных игр до шопинга и секса. Новые диагностические категории неизбежно стали опираться на биологию, которая объяснила, что определенный тип поведения прописан в наших генах.