Читать книгу "Время прощать - Дженнифер Чиаверини"

– Мне нужно подумать, – ответила она.

Он нехотя кивнул.

– Думай сколько пожелаешь. Если придется, я готов ждать всю жизнь.

Кэрол поняла, что это гипербола, и на всякий случай решила обнадежить Кевина поцелуем. Он с радостью ответил на него, почувствовав облегчение, оттого что сразу же не получил решительный отказ.

По мнению подруг, Кевин был скучноват для бойфренда, но для мужа, пожалуй, в самый раз: не уродливый, с хорошим заработком. Самой горячей сторонницей Кевина оказалась мать Кэрол, никогда его не видевшая: «Соглашайся, – сказала она дочери, когда та позвонила домой, в городок на севере штата Мичиган, откуда благополучно сбежала. – Более подходящего мужа ты можешь и не найти». Кэрол вынуждена была признать правдивость этих слов и при следующей же встрече с Кевином сказала ему, что выйдет за него.

Когда страховая компания, где он работал, перевела его в Пенсильванию, Кэрол пришлось оставить работу и подруг, которые в кои-то веки у нее появились. Молодые супруги стали жить в Питтсбурге, в четырехкомнатном доме. Через несколько месяцев после переезда родилась Сара. Мать приехала к Кэрол еще до родов (та тяжело переносила беременность и должна была соблюдать постельный режим), а потом осталась помогать в уходе за ребенком. В ту пору молодая мама чувствовала себя так, будто ее окутывает густое облако необъяснимого отчаяния. Рождение малышки почему-то принесло ей мало радости. Иногда она просыпалась среди ночи в слезах, а иногда вообще не могла заснуть: мерила шагами темную гостиную и курила сигарету за сигаретой. Кэрол не понимала, что ее мучит, и ненавидела себя за это. Казалось бы, у нее было все, о чем она мечтала: образование, уютный дом, любящий муж, очаровательный ребенок, у которого будет все, все, чего ей самой недоставало. Почему Кэрол не радовалась? Свои любимые книги она забросила. Если бы не мать, забросила бы и все другое: готовку, стирку, уборку, даже Сару. Когда ей приносили девочку, она ее кормила, но в остальное время просто лежала в кровати или сидела в саду наедине со своими мыслями. Через несколько недель после родов новоиспеченная бабушка научила Кэрол купать и пеленать младенца. Постепенно, благодаря ее мягкой настойчивости, у молодой матери возник интерес к ребенку. Сквозь туман пробился тонкий лучик света. Кэрол не нашла подходящих слов для выражения благодарности, но именно в ту пору она поняла, как сильно любит свою маму.

Ну а Кевин вскоре после завтрака уходил в офис, и до вечера Кэрол его не видела. По возвращении он спрашивал ее, как прошел день, слушал, кивая (правда, рассказать ей обычно было нечего), нежно целовал, а потом, тихонько перекинувшись парой слов с тещей, шел к Саре и играл с малышкой до ужина. Кэрол хотелось сказать матери и мужу, что ей неприятно, когда о ней шепчутся у нее за спиной, но сил для жалоб не было.

Однажды, когда Саре уже исполнилось три месяца, Кэрол приснился сон. Она сидела на кухне в доме своих родителей, не в состоянии прикоснуться к тарелке, которую поставила перед ней мать. За окном лил дождь, гром грохотал так, что тряслись стены. Отец нахмурился и сказал: «Ты не заслуживаешь этого младенца, раз не можешь о нем позаботиться». Вдруг Кэрол услышала тихий плач, доносящийся с улицы: Сара, напуганная и беспомощная, одна лежала под дождем. Кэрол выбежала, стала искать ребенка, но струи воды били ей в лицо, и она ничего не видела. Она пыталась идти на звук, однако каждый раз, когда ей казалось, что малышка уже близко, плач удалялся от нее. Обезумев, Кэрол бежала все быстрее и быстрее, но кричащий младенец, брошенный ночью в грозу, по-прежнему был где-то далеко.

Молодая мать проснулась, вся дрожа, выбралась из постели, где спокойно спал муж, и, спотыкаясь, пошла через холл в детскую. Послушав дыхание Сары и потрогав ее крошечное тельце, укутанное в одеяло, Кэрол убедилась в том, что не бросала своего ребенка под дождем. Она сползла на пол, прижала колени к груди и, раскачиваясь взад-вперед, тихо заплакала.

Утром Кэрол сказала матери: «Думаю, дальше я смогу справляться сама». Мать просияла: ей давно не терпелось вернуться домой, где ее ждали подруги и любимый садик. Зять с тещей переглянулись, обрадованные возвращением прежней Кэрол. И только Кэрол знала, что они ошибаются: прежней она, вероятно, уже никогда не будет. Но будет лучше, чем была. Она станет хорошей мамой – хотя бы затем, чтобы отец оказался неправ. Она не пропащая, пускай ей это и внушали так настойчиво, что она сама почти поверила.

После отъезда матери Кэрол составила себе расписание, как в колледже. Если за день ей удавалось переделать все намеченное, она воспринимала это как маленькую победу. Поборов апатию, она полностью посвятила себя воспитанию ребенка и ведению хозяйства. Она решила, что жена и мама – это ее новая должность, на которой можно преуспеть, как и на любой другой.

В хорошую погоду они с Сарой подолгу гуляли. С того момента, когда молодая семья поселилась в Питтсбурге, прошел почти год, но до сих пор Кэрол была в таком душевном состоянии, что даже не освоилась в собственном районе. Теперь, наслаждаясь приятным обществом дочери, она исследовала соседние улицы и однажды набрела на букинистическую лавку. Увидев витрину, пестреющую обложками всех сортов и размеров, Кэрол почувствовала, как внутри что-то заныло. Войдя в магазинчик вместе с коляской, она принялась лавировать в узких проходах между рядами, жадно заглядывая то в одну, то в другую книгу. Роскошное словесное море, пахнущее старой бумагой, поглотило молодую мать, и она даже не заметила, как прошло несколько часов. Наконец Сара заскучала и начала хныкать. Кэрол нашла для девочки несколько книжек с картинками, но та лишь обслюнявила их и бросила на пол. Поймав на себе осуждающие взгляды других покупателей, Кэрол заплатила за детские книжки и, вся красная, выбежала из магазина. Только возле дома она вспомнила, что ничего не взяла для себя.

Прийти в магазин на следующий же день она постеснялась, но через день пришла и с тех пор стала заходить туда несколько раз в неделю. Иногда покупала что-нибудь себе или Саре, а иногда просто наслаждалась атмосферой этого спокойного места, этого царства слов, где люди разговаривали благоговейным шепотом, как в храме. Вскоре Кэрол стало неудержимо туда тянуть. Пожилая женщина, хозяйка магазина, запомнила ее по имени, а сама она стала узнавать других постоянных покупателей. Они вежливо кивали друг другу, но знакомств не завязывали, считая, что отвлечь человека от общения с книгой – все равно что прервать молитву.

Это неписаное правило нарушил только Джек – племянник хозяйки, темноволосый молодой человек с быстрой сверкающей улыбкой. Он бывал в магазине не каждый день, но когда бывал, приветствовал Кэрол легким поклоном, как какую-нибудь важную особу. Его слегка насмешливая манера поведения поначалу смущала ее, затем она привыкла и стала отвечать на поклоны шутливыми реверансами. Иногда он отыскивал на полках детские книги и откладывал их для Сары, а изучив вкус Кэрол, стал подбирать для нее то, что должно было ей понравиться – издания классической литературы в хорошем состоянии. Она иногда благодарила его за помощь маленькими гостинцами: то куском пирога, испеченного накануне, то свежими булочками. Видя, как Джек радуется этим мелочам, Кэрол чувствовала прилив теплой крови к щекам и, энергично толкая коляску, спешила исчезнуть в глубине магазина.