Читать книгу "Рожденный в сражениях... - Сергей Хорев"

Рассвет 12 мая застал Новикова на КП командира 18 стрелкового корпуса Василия Ивановича Чуйкова, который сменил выбывшего по болезни комкора Вострецова. Полчаса назад, над головой, басовито жужжа моторами, курсом на юг прошла армада ТБ первых. Теперь пришло время артиллерии. Тяжело вздрогнула под ногами земля, со стенок блиндажа струйками побежал песок. Через секунду уши буквально заложило от тяжкого грохота, а на противоположном берегу Аргуни вырос целый лес разрывов. Залпы батарей следовали один за другим, сливаясь в один невыносимо долгий и мучительно громкий рев. Новиков впервые видел столь массированное применение артиллерии. Двести стволов! Для будущих времен, да и для прошедших побоищ Первой мировой это, конечно не цифра. Но одни бои уже прошли, другие ещё не наступили. Через полчаса звук распался на отдельные аккорды. Батареи перешли к прицельной стрельбе по выявленным целям. Убийственная точность была достигнута постоянной корректировкой огня наблюдателями с двух аэростатов. Под прикрытием артподготовки саперы наводили понтонный мост, а на железнодорожный, грозно поводя из стороны в сторону орудийными башнями, бронированной змеёй вползал бронепоезд. Японо-манчжурские войска явно не ожидали такого внезапного и сокрушительного удара. Передовые части переправились, практически не встречая сопротивления.

— Ну, вот и началось Николай Максимович.

Чуйков, до этого момента наблюдавший за происходящим через окуляры мощной цейсовской стереотрубы, вытер вспотевший от напряжения лоб.

— Пора и нам сниматься за передовыми частями. А то немудрено управление потерять.

Оправив китель, он собрался выйти из блиндажа, но тут удивленно присвистнул и даже схватил Новикова за рукав.

— Ты посмотри, кто к нам пожаловал!

Проследив за его взглядом Новиков, увидел Рокоссовского и рядом с ним незнакомого человека с сухим нервным лицом. Тот что-то возбужденно говорил Рокоссовскому, поминутно взмахивая рукой с зажатым в ней биноклем.

— Кто это?

— Генерал Слащев-Крымский, собственной персоной. Ах, мать твою! Вот уж никогда не думал, что мне придется белому генералу, честь отдавать!

— Да какой он белый?! Уже восемь лет прошло как он сам, добровольно вернулся. Причем один из первых.

— Ты, Николай Максимович, Гражданскую только в конце захватил. А я, с самого начала. И прекрасно помню, сколько наших он под Перекопом положил. Он там такую кровавую баню устроил.

Новиков с удивлением посмотрел на молодого, всего тридцать два года, полковника.

— Нам в «Каме», преподавали его оборонительную операцию как образец оперативного искусства. А первый штурм Перекопа и перешейка Красной армией как образец безграмотного управления войсками. Сами виноваты.

— Знаю что сами. И все равно привыкнуть не могу. Умом понимаю, а сердцем…

В это время Рокоссовский и Слащев, видимо о чем-то договорившись, направились к КП. Первым в блиндаж, согнувшись в низком проеме двери, вошел Слащев. В полутемном помещении лицо его показалось, еще более худим, даже каким-то болезненным. Следом за ним вошел Рокоссовский и быстрым взглядом нашел хозяина.

— Полковник Чуйков. Доложите главному инспектору Красной армии, генералу Слащеву о ходе наступления.

Слушая доклад и стараясь получше рассмотреть Слащева, Новиков не заметил, как в блиндаж вошел еще один командир.

Не перебивая, выслушав доклад, Слащев нервно, как будто ему мешал ворот кителя, дернул головой.

— Почему КП всё еще на этом берегу?

— Ожидаю, пока связисты проложат связь к новому КП. После чего, оставив за себя начальника штаба, немедленно перебазируюсь.

— Хорошо. Принимаю. А вы кто? — Слащев повернулся к Новикову.

— Командир первого Отдельного танкового полка, майор Новиков.

— Хорошо, что вы здесь. Принимайте представителя союзников. Полковник Роммель, направлен к нам командованием рейхсвера в качестве наблюдателя.

Роммель вышел вперед и крепко пожал руку Новикову.

— Вот мы и снова встретились Николай.

Слащев резким движением пододвинув раскладной стул, не сел, а буквально упал на него. Сняв фуражку, провел ладонью по редким волосам.

— Знакомы. Это хорошо. Не будете тратить время на притирание. Не смею задерживать вас, майор и вас, полковник.

К концу четвертых суток стрелковые корпуса свою задачу выполнили, замкнули кольцо окружения южнее Хайлара. В последний день сопротивление японцев стало отчаянным, они любой ценой стремились сохранить коридор, по которому отводились войска. И вот тогда, впервые в истории, для захвата Хинганского тоннеля были использованы воздушно-десантные подразделения. Эффект неожиданности был полный. Запертые в узкой долине, не имеющие путей отхода, подвергаемые постоянной бомбежке и артиллерийским обстрелам японцы дрались отчаянно, до последнего солдата, в плен практически не сдавались. Их порой совершенно безрассудное мужество вызывало невольное уважение и вместе с тем злость. Из-за их фанатизма гибли твои товарищи и друзья, а ты должен миндальничать! Нет уж узкоглазые, не дождетесь! Особо яростные бои шли у входа в Хинганский тоннель. Воздушно-десантная рота, захватившая его, полегла практически вся, но японцев не пропустила. Прорвавшиеся к тоннелю кавалеристы 5-й бригады на руках вынесли оставшихся в живых израненных защитников. Трупы японцев лежали так густо, местами в несколько слоев, что на ум невольно приходило лермонтовское:

…И ядрам пролетать мешала гора кровавых тел.

Путь на Харбин был открыт. Настал черед полка Новикова. Даешь Цицикар!

Все предыдущие дни Новиков и Роммель провели на КП передовых частей, чтобы из первых рук получать информацию о противнике.

Для Новикова это все же была первая война. Память прежнего хозяина, конечно, здорово помогала, но все же. «Опыт, сын ошибок…» Свой опыт, ничем не заменишь. Да и просто было интересно.

Япония хорошо подготовилась к войне и многому научилась за прошедший год. В частях была железная дисциплина. Солдаты были хорошо экипированы и обучены. Непропорционально большие потери командного состава Красной армии в первые же дни боев, объяснялись широким использованием японцами снайперов. Наши командиры по форме сильно отличались от рядовых, и их было видно издалека — чем враг и не преминул воспользоваться. Самого снайпера обнаружить было чрезвычайно сложно, и даже обнаружив тяжело уничтожить обычным стрелковым оружием. Японские снайперы укрывались за… саперной лопаткой. Лопатка была острая как бритва, сделанная из великолепной стали, с небольшим отверстием по левому краю лотка и крепкой легкой ручкой. Воткнутая наклонно в бруствер окопа или просто в землю, саперная лопатка была надежной защитой от стрелкового огня на средних и дальних дистанциях. С еще большим уважением Новиков стал относиться к этому на первый взгляд немудреному шанцевому инструменту, когда ему с одного удара удалось перерубить лопаткой толстый бамбук.