Читать книгу "Питомец - Александр Сапегин"

Пора выбирать место для ночлега. Одна радость — проблем с этим быть не должно: вернулась отъевшаяся и отоспавшаяся разведка. Получив задание, свита мигом занялась общественно полезным трудом. Зеленая и голубая мелочь, в дополнение к обеду подкрепившись «шашлыками» из рыжих псов, лениво парила вверху. Некоторые быстрокрылые особи, держась в авангарде, разнюхивали обстановку под кронами деревьев. Что первые, что вторые периодически подлетали к «большому и страшному», сбрасывая ему картинки, запечатленные с высоты птичьего полета, и виды леса. Парящая разведка, следуя моему заданию, давно подобрала симпатичную полянку у родника, бьющего из-под нагромождения плоских камней — ледниковых останцев. К будущему привалу, с двух сторон зажатому здоровенными валунами, которые остались после древнего ледника, слизавшего верхушки сопок, держал путь наш отряд. Поворот, подъем, пологий спуск — пришли.

«Привал! Заночуем здесь, — послал я сообщение дамам. — Я за свежиной и дровами (как оказалось, мелкие выследили косуль в полукилометре от стана), а вы позаботьтесь о лошадях».

— Скайлс, — подложив под голову скатку, Лилина повернулась ко мне, — а что за мелодию ты насвистывал днем?

Накрыв одеялом самую младшую путешественницу, которая давно спала без задних ног, умильно прикусив костяшку большого пальца правой ручонки, Ириста присоединилась к подруге… Да, наверно, к подруге. Девчонки незаметно для себя стерли мнимую сословную преграду и перешли на «ты», если так можно выразиться. Тем паче, обе принадлежали к высшей знати (хотя Ириста этого и не знала), и младшенькая имела все шансы взобраться еще на несколько ступенек по иерархической лестнице. Хотя шансы навсегда покинуть аристократическое общество, отправившись в мир иной, у Лилины не меньшие.

«Мелодию?»

Некультурно отвечать вопросом на вопрос, не в Одессе, однако, но в данном случае мне потребовалось привести мысли в порядок, а для этого было необходимо немного потянуть время.

Что поделать, голосовые связки черных рургов плохо приспособлены для копирования человеческой речи, зато они выдают богатую гамму звуков с низкими и высокими частотами. Свист и даже рычание при должном старании у меня выходят замечательно, с сотнями тонов и модуляций. Не ошибусь, если окажется верной гипотеза, что речь разумных драконов южного континента состоит из свистов и порыкиваний. Проверено, я могу улавливать ультразвук. Дельфин сухопутный, понимаешь.

— Пам-пам-пам, па-парам, пам-пам-пам, — напела Лилина.

«Имперский марш», — брякнул я, и только потом сообразил, что именно ляпнул в визуальном образе. Думай, голова, как теперь аккуратно преподнести мелодию из «Звездных войн».

— Имперский? — выгнула бровь Лилина, на всю поляну полыхнув любопытством. Эмоциональный костер-близнец протянул языки пламени от Иристы. Все, теперь не отвяжутся.

Ну кто их учил задавать вопросы синхронно? Аж в ушах зазвенело от стереоэффекта. Голос-то зачем повышать, я вас и так прекрасно слышу. Да и эмоции на лице написаны. У дамочек брови согнутыми коромыслами полезли вверх, а глаза заставили бы обзавидоваться любую сову.

— Скайлс, ты, видно, путаешь, в Империи нет такого марша, — сказала Ириста, закидывая удочку и пытаясь вызвать меня на откровенность. — Мы в гимназии на музицировании проходили обязательную программу, в ней не упоминалось мелодий с похожим звучанием.

Когда-нибудь я просто обязан был проколоться. Если не придумать исчерпывающего объяснения или хорошей отмазки, вопросы посыплются один за другим и превратятся в горную лавину, где меня вновь подловят на несоответствии. Империя и дикий рург, где связь? Юные дамы вращаются в аристократических кругах, в коих любое оброненное слово привыкли препарировать чуть ли не под микроскопом. Не уверен, точнее — уверен, тайны черного рурга хранить они не будут, а, проболтавшись, Ириста и Лилина привлекут ко мне интерес высшего общества. Быстро придумываем причину и следствие. И тут мне пришли на ум слова Йозефа Геббельса (чтоб ему!), говорившего, что чем наглее ложь, тем скорее в нее поверят. Тем более мне надо поработать над легендой своей разумности и успеть отшлифовать ее. Вывод: врать и не краснеть, подавая отпетую клюкву в обертке из жареной правды.

«В древней империи был».

Хм, только что я потянул ниточку в такие дебри, от которых самому становится страшно. Осторожней со словами, Скайлс. Или как там тебя еще? Орлангур Черный? Девчонки ведь только внешне изображают недалеких дурочек, а на деле дадут фору самым прожженным волчицам. Глупые и наивные в той клоаке, которую называют высшим обществом, не выживают, а я совершаю ошибку, суя коготь в пасть зубастых хищников. Не хотелось бы на собственной шкуре проверять практическую составляющую поговорки об увязшем коготке и пропавшей птичке. Если я хочу уйти в сторону, мне стоит включить дурака, мягко съехав с темы. Но, как я понимаю, уже поздно. Все мои прошлые действия острым ножом зарежут игру в тупую скотину. Ни девчонки, ни самые недалекие рыбаки не поверят в новый образ. Что ж, раз выпал шанс разрисовать картину мира новыми красками и наполнить ее запоминающимися образами, воспользуемся этим на всю катушку. Обдумав фигуру «кирпичика», укладываемого в фундамент истории рургов, я выбрал тип подачи материала, заинтересовавшего девчонок.

Мне почему-то вспомнился прошлый мир и те потоки лжи, которые лились на людей со всех сторон: телевидение, пресса, радио и прочие средства массовой информации не стеснялись в средствах. Ложь заменяла власть имущим правду, так как обыватели в большинстве своем проглатывали то, что им скармливали с барского соизволения нанятые за деньги (очень большие деньги) маститые щелкоперы и акулы пера. Не уподобляюсь ли я сам тем, кого прежде ненавидел? Возможно. Как это я стыдливо прикрываюсь обтекаемыми фразами: «Возможно». Лавры Геббельса спать не дают? Следуя его заветам, я должен вывалить на неокрепшую психику девчат состав отборной лапши. Самому тошно стало. Возвращаясь назад, еще раз повторю, что мне необходимо как-то залегендировать свою разумность. Это девочки лишних вопросов не задают. Шикнул на них, они примолкли и хвостики поджали, ждут удобного момента, когда рург подобреет. Старики будут не так беспечны. Только ложь! И чем она замысловатее, тем лучше… Но все равно противно.

Прикрыв глаза, я сосредоточенно рисовал панораму с ровными коробочками клонов в закрытых латах, выстроившихся перед десятками морских кораблей (не поймут дамы про космос), что пришвартованы к пирсам, выдающимся в море на километр. Свистит ветер в снастях, пытаясь выбить из-под них зарифленные паруса. На флагштоках и мачтах полощутся красные стяги со стилистическим изображением драконов. Перед четкими прямоугольниками тысяч офицеры держат шесты с имперскими аквилами. Когти двуглавых орлов на них крепко вцепились в номера легионов. У судов величаво выхаживают громадные рурги с седлами на спинах. И тут перед пирсом останавливается богато украшенный экипаж, из которого выходит высокий человек в черных латах и закрытом шлеме. Громадный духовой оркестр начинает играть марш. Тысячи воинов, выстроившись по струнке, замирают по команде «смирно», прижав к груди щиты, обнаженные клинки и многозарядные самострелы. Даже рурги, почувствовав торжественность момента, застывают в ровном строю, провожая взглядами фигуру в черном, чья размеренная поступь попадает в ритм, отбиваемый полковыми набатами. Командующий отдает приказ, и воины, чеканя шаг, начинают погрузку. Оркестр вновь начинает играть, когда отданные швартовы падают в воду, а на судах раскрываются крылья парусов. Армия под торжественную музыку отправляется раздвигать пределы древней империи.