Читать книгу "И всё равно люби - Кэрри Браун"

На той фотографии за их спинами наряженная елка с зажженной гирляндой.

Конечно, Рут знала, что все это выдумка – что все это не ее, – и все равно иногда доставала эту фотографию и долго глядела на младенца.

За годы пребывания в колледже ей пришлось продемонстрировать фотографии лишь несколько раз – и всякий раз после она тщательно заворачивала их в папиросную бумагу и укладывала на дно комода. И всякий раз это действие вызывало в ней такое волнение, что она едва сдерживала слезы.

Она понимала, что уже зависит от Карла и Аниты, зависит от молчаливых свидетелей, глядящих на нее с фотографий. Странным образом она полюбила их историю, полюбила этих двух молодых людей, которые обожали, боготворили друг друга – и любили ее, Рут, – которые любили мир завитков винограда и усиков-побегов, мир цветущих растений и зеленых листьев, мир теплиц, наполненных ароматом цветов и прохладой почвы, теплым воздухом, поднимающимся от горы перегноя.

А теперь она стоит на лестнице и не чувствует под собой ног. Она не помнит, как одолела последние несколько ступенек.

И вошла в комнату.

Питер протянул ей руку, она шагнула вперед и приняла ее.

Когда они коснулись друг друга, Питер крепко сжал ее пальцы, и на мгновение Рут снова вспомнила Карла с Анитой – неважно, были они когда-то или нет, – вспомнила, как они выходили из церкви в день своей свадьбы и смотрели в общее будущее.

А потом она отпустила их. Так ей захотелось, так вышло само собой. Она ведь никогда не знала их, никогда не любила их на самом деле и прекрасно это понимала.

– Как ты поживаешь, Рут? – спросил Питер.

– Отлично, – отвечала она. На лице застыла странная улыбка. – А ты как?

Она выдернула руку из его пальцев и принялась отчаянно рыться в сумочке, выделенной ей Салли, в поисках носового платка, потому что в носу вдруг нестерпимо защипало. Она приложила платок к глазам.

– Извини, – глухо проговорила она, спрятавшись за платок, но знала, что по лицу ее расплывается радость, которой она не в силах скрыть.

Приятель Салли, приобнявший ее у камина, удовлетворенно кивнул трубкой в их сторону:

– Вот это встреча, это я понимаю!

Вчетвером – Салли, Эд (так, оказалось, зовут ее забавного парня с трубкой), Питер и Рут – они отправились на вечеринку. Толпа юнцов набилась в чью-то квартиру – Рут даже не знала, к кому они пришли, снежная ночь промелькнула за окном автомобиля, смазавшись в белую пелену – вокруг все курили, пили, смеялись. Рут ничего не слышала, не понимала ни единого слова. Кто-то тряс ее за руку, что-то кричал ей в ухо.

– Что? – бессмысленно поворачивалась она. – Что?

Наконец, через несколько минут после того, как Рут и Питер молча смотрели друг на друга через комнату, Питер знаком позвал ее – показал, что он пойдет взять их пальто.

Рут нырнула в ванную. На узенькой полке над раковиной плотно стояли пузыречки с духами и кремами, кимоно, наброшенное на батарею, было щедро усыпано пудрой. Пахло женским потом.

Рут посмотрела на себя в зеркало.

Неужели все это наяву?

Выйдя на улицу, они с Питером остановились под ближайшим фонарем и повернулись лицом друг к другу. Вокруг густыми мокрыми хлопьями летел снег. Они теперь почти одного роста, Рут лишь на несколько дюймов ниже. Снег падал на его плечи, воротник, волосы.

– Ты знал? Знал, что это буду я сегодня?

Питер мотнул головой.

– Я уже не в первый раз пытаюсь найти тебя. Но сегодня я ничего не знал, – ответил он.

Рут поморгала, стряхивая налипший на ресницы снег.

– Что? – переспросила она.

– Ну да, несколько раз за эту осень, – отвечал Питер. – И еще в прошлом году. И в позапрошлом.

Рут почувствовала, что воздух к вечеру стал холоднее. Питер потянулся и взял ее за руку, сплел ее пальцы со своими.

Значит, ей не померещилось. Все это время ей казалось, что он где-то рядом… Но она решила, что это просто игра воображения, очень уж сильно ей этого хотелось.

А Питер продолжал говорить.

– Я приезжал сюда при каждом удобном случае. У меня нет машины, поэтому всякий раз, когда кто-то собирался сюда из Бостона, я напрашивался в попутчики.

«Тихо, молчи», – сказала она себе.

– В этом году я четыре раза видел тебя, – говорил он. – Один раз ты шла в библиотеку, один раз видел, как ты шла по дорожке возле почты в Нортхэмптоне, ты еще ела мороженое. Один раз на ступеньках в галерею, а один раз в Ботаническом саду. В саду ты была с какой-то девушкой, блондинка, гораздо ниже, чем ты. Ты была в голубом платье. С таким вот воротником.

И он руками показал крой.

«Да, то мое платье с матросским воротничком».

Страдания последних трех лет, одиночество – все разом всколыхнулось в ней. Она потянула свою руку назад.

Он был здесь, видел ее. И не заговорил с ней.

В ушах зазвенело. Она взялась руками за голову и закрыла глаза.

– Рут, я думал, ты ненавидишь меня, – сказал он, и в его голосе она услышала мольбу. – Я не знал, захочешь ли ты когда-нибудь разговаривать со мной. Рут, пожалуйста, убери руки от ушей. Посмотри на меня. Я не знал, как мне быть, что сделать. Я знаю, что совершил ужасную ошибку. И все это время я ненавидел себя.

Он оторвал ее руки и крепко сжал их.

– Пожалуйста, – молил он. – Не прогоняй меня, Рут.

Она перестала сопротивляться самой себе и упала на него – словно скатилась с горы, – прижалась головой к его груди.

Он крепко обнял ее.

– О господи, – выдохнул он.

– Только не плачь, – предупредила она.

– Не буду, – ответил Питер, но Рут слышала, как он плачет.

И сама разревелась.

Чувствуя рядом его знакомое тело, запах его кожи, снова чувствуя его рядом, она не могла больше выносить воспоминаний о том, что утратила его навсегда. Шерстяное пальто, к которому прижималась ее щека, было шелковистым на ощупь.

– А если бы сегодня это была не я? – спросила она. – Тогда что?

– Я не знал, что это будешь ты. Эд просто сказал, что отправляется на свидание – с какой-то девчонкой, с которой они дружили еще дома, – и попросил меня пойти с ним. Я же цеплялся за любую возможность. Я стремился увидеть тебя и знал, что однажды так и случится и мне хватит храбрости заговорить с тобой. А когда ты спустилась вниз, я просто не мог поверить, что вижу тебя. Просто не мог поверить.

Эд отдал Питеру ключи от машины. Судя по всему, он наслаждался доставшейся ему ролью – стрелочника, воссоединившего Питера и Рут, – и сказал, что доставит Салли обратно в Талбот-хаус, а потом с кем-нибудь сам доберется до Бостона. Питер вел машину сквозь пургу, пока они не добрались до какого-то мотеля на окраине Нортхэмптона – у входной двери уныло горел желтый фонарь, неподалеку поблескивал замерзший пруд. Рут вжалась в сиденье, стараясь казаться невидимой, и наблюдала в окно, как Питер прошел заплатить за номер и взял ключи. Да, в те времена в некоторых заведениях нельзя было вот так запросто остановиться в одном номере, если вы не женаты – требовалось предъявить обручальные кольца.