Читать книгу "Совершенство - Кристина Лорен"

– Видела, как ты в первый раз ездил здесь по льду, – говорит она. —Ты немного боялся, но азарт был явно сильнее.

Она улыбается во весь рот, вспомнив его раскрасневшиеся щеки, смеющееся лицо и как он все смотрел через плечо, будто боялся, что вот-вот его поймают.

– Поначалу кроме вас двоих никто сюда не приходил, но непохоже было, чтобы вы искали меня.

– Я помню это! Джей подначил меня походить по льду, когда нам было семь. Сам же и пострадал – поранился тогда о пристань, и пришлось ему делать противостолбнячный укол. Господи, и досталось же нам тогда.

Они держатся за руки и раскачивают ими на ходу. Колин то и дело подносит ее руку к губам и целует в запястье. Губы у него теплые. И каждый раз она чувствует облачко дыхания на своей коже.

– И, как мы видим, это вас не остановило.

Он ухмыляется.

– Как же. Мы выросли под бесконечные истории об этом месте. О «ходоках», об исчезновениях, и как люди уверяли, будто видели девушку, бродившую вдоль берега, или слышали голоса. – Он нагибается поднять лист, вертит его в пальцах. – Но не все на это покупались. Ясное дело, взрослым просто было не нужно, чтобы психи-подростки пили и предавались разврату на озере. На самом деле так нам казалось даже круче.

Люси фыркает и качает головой.

– Уж конечно, рассказы об опасности только подзуживали тебя. И даже до того, как я умерла, не думаю, чтобы нам особенно позволяли бывать у озера. Слишком далеко от корпусов, слишком много возможностей впутаться в неприятности.

Они останавливаются, и он шепчет, улыбаясь, прямо ей в губы:

– Мне известно немало способов впутаться в неприятности в этих местах.

– Сколько мы уже здесь? – спрашивает она, закидывая голову, пока Колин прокладывает поцелуями дорожку от ее подбородка вниз по шее. Он бормочет что-то неразборчиво, и она собирается уже переспросить, но тут вдруг птица проносится в небе над его плечом. Ворон. Такой красивый, с крыльями, будто вырезанными из черного дерева. Он пролетает над их головами, и в тишине, царящей вокруг, разносится крик. Потом птица делает круг и садится где-то впереди.

Люси поворачивается, чтобы найти его, показать потрясающе красивую птицу Колину, но тут замирает, и слова застревают у нее в горле, когда она вдруг понимает, насколько далеко они зашли.

Позади, в отдалении, она видит громаду Этан-холла; а впереди них – ворон, и сидит он на верхней перекладине высоких узорных ворот, ведущих наружу из школы.

Но что-то изменилось. Если раньше она ощущала невидимый пузырь, будто давящий ей на грудь, отталкивающий обратно на тропинку, то теперь она – как рыбка на крючке. И ее медленно вытягивают наружу.

Она делает шаг вперед.

– Люс? – спрашивает Колин. – Ты в порядке?

– Не знаю, – отвечает она, продолжая идти, убыстряя шаг. Словно у нее появилась цель. Подойдя к воротам, она поднимает глаза и встречает пристальный взгляд ворона, видит свое отражение в черном, блестящем птичьем глазу.

– Что-то… что-то изменилось.

Она слышит хруст снега под ногами Колина – он подбегает, нагоняя ее – и чувствует биение пульса в пустых венах. Колин встает рядом, и притяжение становится сильнее.

– Ты это чувствуешь?

– Чувствую что? Люси, что происходит?

– Это как будто меня засасывает? Словно я – металл, а там, на той, стороне – гигантский магнит? Ты этого не чувствуешь?

Колин мотает головой, переводя удивленно распахнутые глаза с Люси на ворота и обратно.

– Думаешь, ты сможешь выйти наружу?

– Не знаю. – Внезапно у нее пересыхает во рту, сильнее, чем когда-либо. В первый раз с тех пор, как она очнулась на тропинке, ей хочется пить; она почти может представить себе, как прохладная вода бежит вниз по горлу.

– Прикоснись к ним, – слышит она шепот Колина. – Люси, прикоснись к воротам.

Дрожа, она облизывает губы, поднимает руку и трясущимися пальцами прикасается к холодному металлу. Ни малейшего сопротивления. Затаив дыхание, она смотрит, как ее рука проходит между двумя фигурными балясинами – на ту сторону.

– О, Боже, – выдыхает она. – О, Боже!

Ее руку покрывает легкий загар; голубые вены, как карта рек, разбегаются по ладони, вверх по запястью. Вот шрамик. Веснушки. Маленькие несовершенства. Она сжимает пальцы в кулак, чувствуя тепло собственной кожи.

– Колин!

Но ответа нет. Колин исчез.

Глава 32

Он

В какой-то момент ночью он чувствует, как к нему в кровать скользнула Люси. Матрас прогибается под ее весом; она зарывается под груду одеял и электрогрелок и обвивает его руками. Похоже, Люси и Джей каким-то образом умудрились протащить его в общагу и наверх, в его комнату, так, что никто не заметил. На нем – его старая фланелевая пижама плюс куча одеял. Джея нет; наверно, его вахта была первой. Колин не помнит ничего с тех пор, как покинул подводный мир Люси.

– Привет, – бормочет она не очень разборчиво ему в спину.

– Привет, – отзывается он. Голос у него скорее похож на карканье, и глаза жжет. Он опять зажмуривается. Горло тоже жжет, будто он огонь ел. —Ты давно здесь лежишь?

– Нет. Я здесь всего пару минут. Пришлось подождать, пока Дот уйдет спать. Она сидела внизу, в общей комнате, больше часа, мешала в кофе в одной и той же чашке и смотрела в пустой экран телевизора.

Ему совсем не хочется, чтобы Дот увидела его таким, и чувство вины, которое он до сих пор успешно подавлял, подступает к горлу.

– Она ведь тебя не видела, нет?

– Нет, – успокаивает его Люси. – Она бы никогда не пропустила меня на лестницу.

Значит, Дот пришла к нему в общагу, чтобы быть поближе? Он трет руками лицо, издает стон.

– Она так беспокоится. Чувствует за меня ответственность.

– Да.

– Думаю, она догадывается, что я делаю что-то безумное. Про тебя она знает. – Его пробирает дрожь, и он покрепче прижимает грелку к груди.

– Я так и подумала – Люси игнорирует волну тревоги, поднимающуюся в груди, и подтыкает одеяла вокруг него. – Тебе тепло?

– Угу-м. Но если ты собираешься меня соблазнить, имей в виду, носки придется оставить на мне, – говорит он, пытаясь разрядить атмосферу.

Ему совсем не хочется думать о неприятной стороне того, что они делают. Нет, ему хочется только чувствовать, как она прижимается к его спине, свернувшись калачиком, и вспоминать мир под водой. Какой-то долей рассудка он понимает, насколько это безумно, что стороннему наблюдателю может показаться, что он стремится к самоубийству. С болезненным уколом в груди он понимает, что, вероятно, именно так чувствовала себя его мать. Она, наверное, делала все возможное, чтобы провести еще хотя бы день со своей дочерью. Никогда еще Колин не чувствовал большей уверенности, что его мать вовсе не была сумасшедшей. Она просто хотела, чтобы семья опять была вместе.