Читать книгу "Совершенство - Кристина Лорен"

Она

Очнувшись, она обнаруживает, что лежит в неестественной позе: руки и ноги вывернуты под странным углом. И как она могла спать вот так, одна, на тропинке, и вокруг только листья, трава, облака. Не с неба же она упала.

Она садится, вся в пыли, все еще ничего не понимая. Позади нее узкая тропка исчезает за поворотом – заступившие ее деревья переливаются яркими красками осени. Перед ней озеро. Оно синее и совершенно спокойное; ровную гладь нарушает лишь легкая рябь на отмелях у берега. Повинуясь внутреннему импульсу, она подползает к озеру и заглядывает в воду, и ощущает укол инстинктивной жалости к девушке, что с потерянным видом глядит на нее в ответ.

И только поднявшись, она замечает нависающие над парком здания. Серые каменные громады, они высятся над пламенеющими верхушками деревьев, в упор уставившись на нее и на то место, где она упала. У нее такое ощущение, будто вид у зданий одновременно приветливый и угрожающий, словно она пребывает еще в том пограничном состоянии между сном и явью, когда сны могут сосуществовать с реальностью.

Но она не боится. Вместо этого она ощущает вспышку радостного волнения. Как спринтер при выстреле стартового пистолета.

Вперед.

Скользнув по тропинке, она выходит на утоптанную дорожку которая внезапно упирается в тротуар. Она не помнит, чтобы одевала это платье – легкий шелк с неярким цветочным принтом плещется вокруг колен. Она смотрит на свои ноги, такие незнакомые в новых жестких сандалиях. Ей самой не холодно, но на проходящих мимо школьниках шерстяная серосиняя форма. Индивидуальность проявляется только в деталях: сапоги, сережки, или – вспышкой – ярко-алый шарф. Но мало кто обращает внимание на хрупкую девушку ссутулившуюся на ветру.

Ей знаком сырой запах земли, и звуки – как каменные дома подхватывают во дворах эхо и удерживают его, замедляя время, затягивая разговоры. И по тому, как неистовствует вокруг нее ветер – плюс ее первое бесценное воспоминание о деревьях вокруг озера, – девушке становится ясно: сейчас осень.

Но выглядит все совершенно иначе, чем вчера. И вчера была весна.

Впереди нависает арка; поверху идут медные, покрытые сине-зеленой патиной – будто вырезанные из неба над головой – литеры:

ПОДГОТОВИТЕЛЬНАЯ ШКОЛА СВ. ОСАННЫ СО СМЕШАННЫМ ОБУЧЕНИЕМ

КЛАССЫ К-12

ОСН. 1814

Ниже раскачивается на ветру широкая железная табличка:

А кто соблазнит одного из малых сих, верующих в Меня, тому лучше было бы, если бы повесили ему жерновный камень на шею и бросили его в море.

Марк 9:42

Территория школы больше, чем она ожидала, но каким-то образом она знает, куда смотреть – направо, не налево – туда, где группкой теснятся кирпичные строения поменьше и, немного дальше – деревянный домик. Она ускоряет шаг, охваченная возбуждением иного рода – словно входишь в дом, где тепло, уже зная, что будет на обед. Предвкушение чего-то знакомого. Вот только она понятия не имеет, где находится.

Или кем является.

Из четырех главных корпусов она выбирает тот, что слева, у самого края рощи. На ступеньках полно старшеклассников, но никто не помогает ей справиться с дверью, которая, кажется, вознамерилась собственным весом выдавить ее наружу. Дверная ручка у нее в руке наливается свинцом; кожа на пальцах, сжавших ручку, будто мерцает.

– Дверь закрой! – кричит кто-то. – Холодно!

Девушка ныряет в холл, забыв на время о светящихся пальцах. Внутри тепло. Воздух знакомо пахнет беконом и кофе. Она мнется у двери, но никто на нее не смотрит. Будто она – всего лишь еще одна школьница, частица толпы; в оживленной столовой, ни на секунду не замирая, кипит жизнь, и в вихре движения совершенно неподвижно стоит она. Она явно не невидимка – в окне справа она видит свое отражение, но кто знает, так ли это.

Наконец, пробравшись сквозь лабиринт из столов и стульев, она подходит к пожилой женщине, которая держит в руках какие-то бумажки – та стоит в дверях, ведущих на кухню. Отточенными движениями женщина отмечает галочками пункты у себя в списке – ручка так и порхает у нее в пальцах. Каждая новая галочка в точности такая же, как и все остальные. Пока девушка ждет, чтобы женщина обратила на нее внимание, на кончике языка вертится один-единственный вопрос.