Читать книгу "На берегах любви - Шанна Кэррол"

– Не убегай, Томас, это я, Мари. Я не призрак. Посмотри на меня, можешь дотронуться, если не веришь…

Она улыбнулась слуге, и тот, казалось, немного успокоился, но все еще не мог произнести ни слова. Только тут она поняла, в чем дело: огромный страшный шрам переполовинил его горло, и от этого он даже был вынужден держать голову слегка наклоненной вперед. Мари побледнела, вспомнив рассказы о зверствах испанцев, о медленной мучительной смерти, которой они подвергали свои жертвы. Вероятно, Томасу прижгли горло раскаленным железом; было просто чудом, что он пережил эту пытку.

Но как это произошло? Вероятно, он тогда вернулся, чтобы ее спасти. Сколько раз он помогал ей, выручал в трудных ситуациях!

Она протянула ему руку:

– Томас… Сможешь ли ты простить меня? Тебе не следовало возвращаться в тот день…

Весь дрожа, он дотронулся до ее руки. Мари едва сдерживала слезы.

– Это ведь и твой дом тоже, Томас. Пожалуйста, не убегай, останься со мной. Это ведь ты похоронил моего отца?

Он закивал и указал в сторону холма.

– Да, я нашла могилу. Спасибо. – Мари вытерла слезы. – Но ты, наверное, умираешь от голода. Один Бог знает, где ты прятался все это время. Пойдем, Хоуп вчера приготовила говядину – наверное, там что-нибудь еще осталось. – Она взяла его за руку. – Не бойся, Томас. Ты у себя дома.

Во второй половине дня разразилась гроза. Команды вернулись на берег. Хоуп, Форликар и большинство других матросов пошли по тавернам.

Джейсон вошел в дом, промокший до нитки, в отвратительном настроении. Он нетерпеливо выслушал рассказ Мари о возвращении Томаса: его нисколько не интересовало, останется метис в доме или нет, – Армид держала этого слугу только за то, что он умел готовить.

Чувствуя, что разговор не налаживается, Мари ушла к себе в спальню читать дневник отца. Через какое-то время Джейсон вошел к ней и начал читать через ее плечо.

Мари резко захлопнула тетрадь:

– Нет!

– Почему?

– Потому что это мое.

Она стояла перед ним обнаженная, и ее кожа отсвечивала в мерцании свечи. Джейсон повел ее к кровати. Некоторое время она сопротивлялась, но он вошел в нее резкими мощными толчками, постепенно доводя ее до безумия.

– А ты… Ты моя!

Он никак не мог расслабиться, излиться и снова начал двигаться, на этот раз медленно, из стороны в сторону. Мари хотелось, чтобы он остановился: она боялась предстоящего блаженства, понимая, что за уступку придется заплатить дорогой ценой. «Ты моя», – сказал он. Что это, любовь или тщеславие?

Наконец, утомленный, Джейсон заснул. За окном по-прежнему барабанил дождь. Мари осторожно выбралась из кровати, подошла к окну, протянула руку. В ладони образовалась лужица. Она протянула обе руки к дождю, потом сложила их ковшиком и выпила. Сладкая вода…

После этого она вернулась на кровать и забылась тяжелым беспокойным сном.

Глава 18

Наконец наступил последний вечер перед отплытием. Берег был полон народа, кругом горели огни факелов. Наутро гавань опустеет, и жители острова снова займутся своими привычными повседневными делами.

Как все же необъяснимы капризы судьбы! Мари никогда не предполагала, что ей суждено быть пиратом, – уроки Бена представлялись ей лишь развлечением, помогали как-то занять свободное время. Захват «Шпаги Корнуолла», по существу, явился актом отчаяния, а нападение на «Нино Мунес» они совершили ради того, чтобы выжить. И вот теперь, похоже, у нее просто не осталось выбора: она поставила себя вне закона, и, кроме Мистере, ей деваться некуда.

Она взглянула на корабли. Даже сами их названия внушают страх, а когда на каждом из них появится команда пиратов… Вон они идут… Том Ганн возвышается над всеми остальными; Нэд Слай щеголяет красной повязкой на голове. Столуорт Пул заявил, что не расстанется с должностью штурвального, и все шесть недель прилежно изучал навигацию с Рамадом. Испанец Джесс и юный Шелби, Поучер и Бен Тримэйн, с удовольствием играющий роль мудрого патриарха, – на этих семерых она может положиться в любое время. В остальном же ее команда очень изменилась – несколько бывших мятежников решили остаться на Мистере, и Мари набрала двадцать новых матросов из местных жителей. Всего у нее теперь было пятьдесят три человека – как они будут вести себя в бою, неизвестно.

– Джейсон!

Он моргнул, потер лоб, прошелся рукой по ее спине вниз, к ягодицам, и почувствовал, как напряглись мышцы под его пальцами. Потом неожиданно нагнулся, захватил горсть сырой земли и швырнул на тлеющие угли.

– Теперь уже скоро.

Через несколько часов корабли развернут паруса: ветер придаст им силы, они начнут свое движение.

– Почему бы нам не остаться здесь?

Он замер.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Мы могли бы продать корабли Форликару, Рамаду, Тому или Нэду – я им доверяю и не сомневаюсь, что они заплатят по возвращении. Почему бы нам не заняться тем же, чем занимался мой отец, – земледелием, торговлей… – Она помолчала, собираясь с духом. – Мы могли бы даже завести семью. Что нам мешает это сделать, Джейсон?

Долгое время в ночи слышалось лишь шуршание сухих листьев, затем раздался голос Брэнда.

– Золото, – ответил он. – Я обещал людям золото и должен сдержать слово.

– Они и сами смогли бы справиться, а для тебя есть столько дел здесь.

Джейсон разворошил костер и присел на корточки.

– Я и себе самому тоже обещал.

Мари чуть не задохнулась от гнева.

– Значит, мы отправляемся на убийства и грабежи только из-за золота и готовы ради этого рисковать жизнями своих товарищей? А что взамен? Редкие минуты, когда можно забыться, совокупления в темноте, которые ты называешь любовью?

Она резко вскинула голову. Джейсон схватил ее за руку, притянул к себе.

– Чего же ты от меня хочешь?

– Настоящей жизни. Мира.

Лицо Джейсона потемнело, словно на него набежало грозовое облако.

– Не слишком-то много мы знаем о том, что такое мир. Англичане обвинили моего отца в измене и отправили гнить в Тауэр. Он прожил там всего год. Я рос в пустом, безрадостном доме и оказался вне закона благодаря Пенскотту, а когда вернулся, мне осталось только похоронить обугленные трупы жены, сына, матери и всех наших слуг. Дом, на воротах которого красовалась когда-то каменная табличка «Пристанище мира», разрушили дотла и даже ворота сровняли с землей. Не помню, как и когда я нашел и унес ту табличку, но уже потом, в горах, обнаружил ее у себя за поясом. «Мир»… Какая ирония. Этот благословенный… этот распроклятый мир. Ну нет, с меня достаточно! Теперь я предпочитаю войну, месть и золото. – Он отошел от костра, прилег рядом, вытянулся и закрыл глаза.