Читать книгу "Русский сюжетъ - Людмила Третьякова"

Неизвестно почему, Фанни порадовалась за него. А четырех убитых волков крестьяне подтащили к ногам великого князя. Сорвав ветку с сосны, он передал ее Фанни:

– Положи ее сверху. Так полагается. Чтоб и дальше везло...

* * *

Почти каждый любовный дуэт – это, помимо упоения друг другом, еще и соперничество характеров. Поначалу, когда от страсти кружится голова, разница в привычках, взглядах не так заметна. Но потом она дает себя знать, да так, что может заглушить мелодию любви. Кому-то из влюбленных, а лучше двоим, надо чем-то поступиться. Если этого не происходит, начинается то, что зачастую называют разочарованием, концом любви. На самом деле люди, устав держать свой характер в узде, просто становятся сами собой.

Читателю, наверно, уже понятно, что Никола не относился к тем людям, которые способны изменить своей натуре ради любимого человека. Вздора, эгоизма в великом князе было предостаточно. К тому же он с молодых ногтей уверовал в собственную исключительность. Это ли не почва для конфликтов с самолюбивой и достаточно прямой по характеру американкой? И уж если они как-то поладили, то лишь потому, что Фанни признала над собой полную власть августейшего покровителя.

И все же первую скрипку в этом дуэте играла хрупкая, плохо говорящая по-русски женщина. Ей удалось найти общий язык со своим непредсказуемым возлюбленным, мало того, Николай Константинович теперь не мог помыслить жизни без нее.

Если бы родители Николы взглянули на «ужасную» связь сына другими глазами, то поняли бы, что им надо радоваться: сын в надежных руках. Фанни была не только очаровательной женщиной, но и человеком, много повидавшим и, как говорится, с головой – случай совсем не рядовой. Им бы оценить это и воспринять как указующий перст судьбы!

Обычно опытность молодой особы вызывает подозрение: неизвестно, в каких передрягах она ее приобрела. Но подле вздорного, противоречивого русского принца могла удержаться лишь та женщина, которая хорошо знала мужскую психологию. Кто сказал, что сильный пол любит властвовать? Ему вполне достаточно быть уверенным в своей власти. Вдаваться в то, насколько это соответствует действительности, у него обычно не хватает ни времени, ни способности реально взглянуть на вещи.

Фанни знала, что Никола упрям как мул. Всякое препирательство с ним приводило только к ссорам. «Да, ваша светлость!», «Ну, конечно, Николай, ты прав», то и дело говорила она. Впоследствии Фанни писала, что привыкла во всем уступать этому взрослому ребенку, но это было не совсем так: она соглашалась с ним лишь на словах. Ей никогда не изменяла уверенность, что любой спорный вопрос она в конце концов может решить по-своему.

И что же? Николе вполне достаточно было знать: его слово – закон. Ему и в голову не приходило, что в своей частной жизни он уже давно следует порядку, заведенному его подругой. Из дворца как-то незаметно исчезли прежние приятели князя, которые раньше то усаживали его за карточный стол, то увозили в злачные места. Конечно, время от времени Никола принимался за старое, но всегда, словно опомнившись, возвращался к Фанни, вроде как даже побаиваясь ее. От прежнего бесшабашного кутилы мало что осталось. Служба, приемы в Зимнем дворце, на которых ему, хоть умри, полагалось быть, и дом – такова была его теперешняя жизнь.

Этой благой перемене, безусловно, способствовал и давнишний интерес Николы к краю, где ему довелось воевать. Он всерьез увлекся ориенталистикой, и Фанни всячески поощряла занятие, способное направить мысли ее друга в правильное русло.

Никола действительно вспоминал Восток. Как драгоценность он берег привезенную из пустыни пушку, которую начальство подарило ему за блестящее проведение разведывательной операции. Стены древнего Хорезма, изящные дворцы и минареты, пленившие Николу своей неповторимой оригинальностью, Амударья и Сырдарья, катившие свои воды сквозь выжженные пески, – обо всем этом он мог говорить часами. Но ему хотелось найти практическое применение этой своей новой страсти, умозрительная любовь его никогда не привлекала. Не довольствуясь словесными восторгами и воспоминаниями, Никола решил заняться делом всерьез.

Для начала князь нашел наставника, ученого-востоковеда, под руководством которого читал научные труды, делал выписки. Его. библиотека пополнялась редкими книгами о Средней Азии. Он стал принимать участие в работе Русского географического общества. Энтузиазм члена императорской семьи оказался не напрасным: была снаряжена экспедиция по изучению вопросов судоходства в Средней Азии. К великому удовольствию Николы, его назначили начальником этого предприятия. В нем клокотали нетерпение и восторг. Фанни терпеливо выслушала целый цикл лекций о природных ресурсах этого края. Ах, сколько возможностей использовать их на благо империи! Именно так – экономически – можно крепко привязать Среднюю Азию к России.

У Николы горели глаза. Фанни в нужных местах поддакивала и восхищалась. Когда мужчина увлечен делом, женщина может быть спокойной. «Я почти все время проводила во дворце великого князя, – писала она. – Мы часто обедали вместе, катались в санях по Петербургу и окрестностям, играли на бильярде и вообще вели тихую и спокойную жизнь».

Единственным разногласием оставались огромные траты Николы. На коллекции, причем самые разные: живописи, фарфора, орденов и медалей, оружия – и так уже была истрачена уйма денег. Узнав о какой-нибудь редкости, как правило, сумасшедшей цены, великий князь нервничал и негодовал, что не располагает достаточной суммой. Подумать, стоит ли так тратиться на эту вещь, просчитать, а что будет завтра, было не в его правилах. Будь он обыкновенным человеком, и тогда бы в азарте, не задумываясь, истратил бы последний рубль. Ну что с ним было делать?

Фанни с огорчением видела: Никола уподоблялся игроку, ставившему на последнее. С его неумением сказать себе в последний момент «нет» это было опасно. Поняв, что в лице подруги он сторонника этим безумствам не найдет, Никола перестал посвящать ее в свои денежные дела. А они, если учесть устройство дворца и большие коллекции, шли не блестяще.

«Я теряла возможность следить за ним, – признавалась Фанни. – Ему уже не доставало его обычных доходов, и он принялся за экономию: вместо 40 лошадей стал держать только 14 и однажды вздумал продать всю свою коллекцию золотых медалей, драгоценных, по семейным воспоминаниям, за целое столетие». Тут уж Фанни, у которой был особый интерес к истории России, по-настоящему взбунтовалась. Она ведь столько раз любовалась этими медалями с изображениями его предков – и каких предков! Но ничего не помогло. «Как я его ни стыдила, он все-таки продал их за 3000 рублей, чтобы купить картину, приписанную кисти К. Дольчи».

Так, среди радостей и размолвок, шла жизнь. И Фанни боялась любых перемен – неважно, хороших или плохих – суеверно считая, что за всякое счастье следует платить. Ей нравилось ее нынешнее положение и то, как относится к ней Никола. Он часто расспрашивал, что пишет мать Фанни из Парижа, как растет маленькая Алиса, и даже настоял, чтобы они приехали погостить к ним.

Фанни чувствовала, что Никола готовится к важному для него шагу, что-то прикидывает, решает про себя. «Что он еще придумал?» – терялась она в догадках. И вот однажды Никола, подавая ей бумагу, исписанную хорошо знакомым ей почерком, сказал: