Читать книгу "Прелестные создания - Трейси Шевалье"

Я собиралась добраться до Музея Баллока пешком, но из приема, оказанного мне на такой довольно безобидной, знакомой дороге, как Грейт-Расселл-стрит, стало ясно, что я не смогу одна пройти через Сохо до Пикадилли. Я озиралась в поисках кеба, но их либо не было, либо они не останавливались, когда я поднимала руку.

Я подумывала обратиться за помощью к какому-нибудь мужчине, но все они так пристально смотрели на меня, что это меня отпугивало. Наконец я остановила мальчишку, бежавшего позади лошадей, чтобы подбирать навоз, и посулила ему пенни, если он найдет мне кеб. Однако ждать его оказалось едва ли не хуже, чем идти, потому что, стоя на месте, я привлекала еще большее внимание. Один мужчина спросил, не заблудилась ли я, другой предложил мне разделить с ним экипаж. Возможно, оба искренне желали мне помочь, но к тому времени мне уже казалось, что все они задумали недоброе. Никогда мне не было так ненавистно то обстоятельство, что я была женщиной, но и мужчины в тот миг вызывали у меня откровенную неприязнь.

Когда мальчишка вернулся наконец вместе с кебом, я испытала такое облегчение, что дала ему два пенни. Внутри было душно, темно, тихо и пусто; я откинулась и закрыла глаза. Теперь у меня и вправду разболелась голова.

Из-за того что я поздно решилась выйти, а также из-за задержки, вызванной поисками кеба, аукцион, когда я добралась до Музея Баллока, был уже в разгаре. Зал был набит битком: все места оказались заняты, да и сзади люди стояли в два ряда. Теперь я извлекала выгоду из своего пола: ни один мужчина не станет сидеть, оставив леди стоять. Мне предложили несколько стульев, и я села на тот, что был в последнем ряду. Мужчина, рядом с которым я села, вежливо кивнул мне, подтверждая наш общий интерес к науке. Хотя на этот раз я была одна, а не в сопровождении брата, прежней подозрительности я не ощущала, потому что все были сосредоточены на той части зала, где велись торги.

На подиуме стоял мистер Баллок, коренастый человек с толстой шеей. Он виртуозно исполнял роль аукционера, растягивая слова и сопровождая их напыщенными театральным и жестами. Ему удавалось поддерживать возбуждение у публики, даже когда на продажу выставлялся целый ряд довольно однообразных пентакринитов. Я не удивилась, когда увидела, как много их перечислено в каталоге, потому что помнила: полковник Бёрч к ним неравнодушен. Должно быть, он действительно погряз в долгах, если решил расстаться с ними, равно как с ихтиозавром.

— Вы думаете, последний экземпляр был хорош? — возглашал мистер Баллок, поднимая над головой очередной пентакринит. — Что ж, тогда взгляните на эту красоту. Видите? Нигде ни трещинки, ни щербинки, идеальная форма во всем совершенстве. Кто сможет устоять перед этими чарами? Только не я, леди и джентльмены, только не я. В самом деле, сейчас я сделаю нечто в высшей степени необычное и сам предложу цену первым — две гинеи. Ибо что такое две гинеи, если я смогу подарить своей жене такой чудесный образец природной красоты? Лишит ли меня кто-нибудь моего приобретения? Что? Вы готовы так поступить, сэр? Как вы смеете! Это обойдется вам в два фунта десять шиллингов, сэр. Так? А вы предлагаете три фунта, сэр? Да будет так. Я не могу так биться за это чудо, как эти джентльмены. Я могу лишь надеяться, что моя жена простит меня. По крайней мере, мы знаем, что торг совершается ради достойной цели. Давайте не забывать, ради чего мы здесь собрались.

Его подход к ведению аукциона был необычен — я привыкла к более спокойному, сдержанному тону аукционеров, распродававших имущество из домов в Лайме. Но они выставляли на торги китайские тарелки и столы красного дерева, а не кости древних животных. Возможно, здесь требовался другой стиль. И этот стиль действовал: мистер Баллок продал каждый пентакринит, каждый акулий зуб и каждый аммонит за большую, чем я ожидала, цену. В самом деле, участники аукциона были удивительно щедры, особенно когда начали продаваться части ихтиозавров: челюсти, ребра, позвонки. Именно тогда к торгам присоединились те, с кем я была знакома. Преподобный Конибер купил четыре больших спинных позвонка. Чарльз Кониг прибрел нижнюю челюсть для Британского музея. Уильям Бакленд купил череп ихтиозавра для коллекции барона Кювье в Музее естественной истории в Париже, а также бедренную кость. И цены были очень высоки — две гинеи, пять гиней, десять фунтов.

Мистер Баллок еще дважды обращал внимание присутствовавших на достойную цель аукциона, заставляя меня ерзать на стуле. Меня приводило в ярость то, что выручка, идущая в карман полковника Бёрча, именовалась «достойным делом», и глубокое уважение, выказываемое ему со стороны публики, пробудило во мне желание поскорее оттуда убраться. Однако если бы я встала и начала протискиваться через толпу мужчин, стоявших позади меня, то привлекла бы к себе всеобщее внимание, так что я продолжала сидеть на своем стуле и кипеть от злости.

— Как все-таки замечательно поступил полковник Бёрч, — шепнул мне сидевший рядом мужчина, когда в торгах возникла пауза.

Я кивнула. Хоть я и не разделяла его восхищения, мне не хотелось спорить с незнакомцем о полковнике Бёрче.

— Это так благородно с его стороны, — продолжал мой сосед.

— Что вы имеете в виду, сэр? — спросила я, но мои слова остались неуслышанными, потому что мистер Баллок взревел, словно инспектор манежа в цирке:

— А теперь — самый прекрасный и необычный экземпляр из коллекции полковника Бёрча! Самое таинственное допотопное существо, чей собрат несколько лет украшал наш музей, к огромному удовольствию посетителей. Тогда мы называли его крокодилом, но некоторые из лучших британских геологов тщательно его изучили и пришли к выводу, что это другая тварь, нигде более в мире не найденная. Вы уже видели части его скелета, проданные сегодня: позвонки, ребра, челюсти. Теперь вы увидите, как все эти части сочетаются вместе в одном полном, совершенном и великолепном экземпляре. Леди и джентльмены, я представляю вам новый лот: ихтиозавр Бёрча!

Когда внесли установленный на стенде экземпляр, вся присутствующие встали на ноги. Даже я поднялась и вытянула шею, чтобы увидеть этого ихтиозавра, хотя давно уже тщательно изучила его в мастерской Эннингов. Такова была сила яркого и эффектного представления, устроенного мистером Баллоком. И это касалось не только меня. Уильям Бакленд тоже вытянул шею, равно как Чарльз Кониг, Генри де ла Беш и преподобный Конибер. Всех нас завораживали чары, исходившие от этого окаменевшего скелета.

Выглядел он действительно хорошо. Как это было и с другими, ранее проданными образцами, появление доисторического существа в изысканных лондонских интерьерах, в изящно меблированном зале, в атмосфере, столь отличной от атмосферы приморского Лайма и скупого берегового ландшафта, заставило ихтиозавра казаться пришельцем из другого мира. Его скелет выглядел древним, грубым и чужеродным. Трудно было представить себе, что такая тварь жила когда-либо на белом свете и даже занимала ступень на Аристотелевой «лестнице природы».

Торги были недолгими и закончились тем, что Королевский хирургический колледж приобрел скелет ихтиозавра за 100 фунтов. Мэри была бы довольна, подумала я, если бы получила эти деньги.

Ихтиозавр был последним лотом на торгах. Меня не было дома на Монтэг-стрит полтора часа; если удастся быстро найти кеб, я еще могла бы успеть вернуться в свою спальню, чтобы никто не заметил моего отсутствия. Я встала, готовясь выскользнуть так, чтобы те в зале, кого я знала, меня не увидели. Однако как раз в этот миг полковник Бёрч тоже решил покинуть свое место в первом ряду. Он подошел к подиуму и обратился ко всем собравшимся: