Читать книгу "Прелестные создания - Трейси Шевалье"

— Элизабет, ты хорошо себя чувствуешь? — спросил брат.

— Прекрасно.

Прежде чем я успела шагнуть в сторону, чтобы скрыться из поля зрения полковника Бёрча, он посмотрел поверх челюстной кости, которую держал, и увидел меня.

— Мисс Филпот! — крикнул он.

Положив кость на стол, полковник начал проталкиваться через толпу.

— Знаешь, Джон, — сказала я, — у меня голова закружилась. Здесь так много народу и слишком жарко. Нельзя ли выйти подышать?

Не дожидаясь ответа, я поспешила к двери. К счастью, столпотворение посетителей отделяло меня от полковника Бёрча, и мне удалось скрыться, прежде чем он меня настиг. На улице я свернула в какой-то темный переулок, который прежде мог бы ужаснуть меня своим безобразным видом, но сейчас предпочтительнее было находиться там, чем быть вынужденной разговаривать с человеком, который одновременно и привлекал меня, и отталкивал.

Когда мы вышли на Джермин-стрит рядом с магазином, где Джон обычно покупал себе сорочки, он взял меня под руку.

— Какая ты смешная, Элизабет.

— Наверное, да.

Больше он ничего не сказал, но нашел кеб, чтобы вернуться обратно на Монтэг-стрит, и в дальнейшем говорил только о делах, не упоминая о том, где мы были. В кои-то веки я порадовалась, что моего брата мало интересует психология человеческих эмоций.

Однако на следующее утро за завтраком, когда я просматривала присланную мне Уильямом Баклендом статью под названием «Связь между геологией и религией находит объяснение», Джон невзначай сунул в нее каталог аукциона с перечнем всех образцов, которые намеревался продать полковник Бёрч. Я стала внимательно его изучать, притворяясь, что читаю статью мистера Бакленда.

Однократное посещение Музея Баллока должно было бы вполне удовлетворить мое любопытство к этому аукциону. Мне не было нужды снова видеть выставленные на торги окаменелости и возбужденных покупателей. И конечно же, не надо было мне снова видеть полковника Бёрча и быть вынужденной выслушивать, чем он попытается оправдать свои действия. Я не хотела ни слышать, ни видеть его.

В день аукциона я проснулась рано утром. Если бы мы были в Лайме, я бы встала и села у окна с видом на Голден-Кэп, но в Лондоне мне казалось неудобным слоняться ни свет ни заря по дому брата. Поэтому я оставалась в постели, глядя в потолок и стараясь не разбудить Луизу.

Позже мы с сестрами сидели в гостиной, просматривая список покупок, которые уже сделали и которые еще надо было сделать, поскольку позже на той же неделе мы возвращались домой. Мы всегда покупали в Лондоне то, чего нельзя было достать в Лайме: хорошие перчатки и шляпки, добротные туфли, книги, бумагу для акварелей. Я вся была как на иголках, словно с минуты на минуту ожидала прибытия гостей. Племянники и племянница были тут же, и их детские игры действовали мне на нервы, пока я не выбранила Френсиса, который слишком громко смеялся. Все посмотрели на меня.

— Ты что, плохо себя чувствуешь? — спросила невестка.

— Голова разламывается. Пожалуй, пойду наверх и прилягу. — Я встала, не обращая внимания на встревоженные шепотки. — Все пройдет, если немного посплю. Пожалуйста, не будите меня к обеду. Я спущусь позже.

Поднявшись к себе, я присела на несколько минут, набираясь смелости. Потом задернула шторы, чтобы в спальне был полумрак, и так разложила подушки под одеялом, чтобы каждый, кто мог бы сюда заглянуть, подумал, что я лежу в кровати. Я сомневалась, что смогу одурачить этим Луизу, но рассчитывала на то, что она меня пожалеет и ничего никому не скажет.

Надев шляпу и набросив накидку, я крадучись спустилась на первый этаж. Из кухни доносились постукивание кастрюль и голос кухарки, а сверху слышался детский смех. Пробираясь к выходу, я чувствовала себя преступницей и немного дурой. В жизни не совершала ничего подобного, и решиться на такой безумный поступок в сорок один год от роду, конечно, было смешно. Мне надо было просто заявить, что я иду на аукцион, договорившись с сопровождающим, например с Генри де ла Бешем. Но мне невыносимы были расспросы и все доводы, которые мне бы пришлось приводить в свое оправдание. Я не была уверена, что смогла бы объяснить, зачем мне понадобилось появляться на аукционе. Я не собиралась ничего покупать на этом аукционе. Те немногие экземпляры окаменелой рыбы, которые полковнику Бёрчу удалось собрать, не шли ни в какое сравнение с моими. К тому же не было сомнения, что я расстроюсь, когда увижу, как плоды усердной работы Мэри навсегда переходят в чужие руки, попадая в закрытые частные собрания. И все же я чувствовала, что должна лично присутствовать на этом важном событии. В конце концов, даже сам великий Кювье мог в скором времени стать обладателем одной из находок Мэри, пусть он и не узнает, что именно она нашла этот череп. Я должна была там присутствовать ради Мэри.

Открывая тяжелую входную дверь, я замерла, услышав какой-то звук у себя за спиной. Придумав такое очевидное оправдание, как головная боль, что я могла бы сказать слугам или сестрам, если бы они сейчас меня застигли?

С лестницы на меня во все глаза смотрел мой племянник Джонни. Мгновением позже я поднесла палец к своим губам. Глаза у Джонни расширились еще сильнее, он кивнул и неслышно спустился по ступенькам.

— Куда вы идете, тетушка Элизабет?

— Мне надо выполнить одно поручение. Потом я расскажу тебе об этом, Джонни, если ты пообещаешь мне не говорить остальным, что я ушла. Ты сохранишь нашу тайну?

Джонни кивнул.

— Хорошо. Ну а ты что делаешь здесь, внизу?

— Меня послали к кухарке осведомиться о том, скоро ли будет готов суп.

— Тогда ступай, увидимся позже.

Джонни направился на кухню, но приостановился и посмотрел, как я выскальзываю через входную дверь. Я не могла поручиться, что он сохранит тайну, но вынуждена была ему довериться.

Я защелкнула за собой замок, спустилась, постукивая каблуками, с крыльца и поспешила прочь, не оглядываясь. Я не замедляла шаг, пока не свернула за угол и дом брата не скрылся из виду. Тогда я остановилась, прижала ко рту платок и глубоко вздохнула. Я была свободна.

Оказавшись на Грейт-Расселл-стрит, у Британского музея, я осознала, что другие женщины ходят парами или группами, со служанками или мужьями, отцами или подругами. За исключением случайной служанки, только мужчины шли по улицам сами по себе. Хотя я часто поступала так в Лайме, мне до тех пор не доводилось ходить одной по лондонским улицам; я всегда была вместе с сестрами или братом. В Лайме жители были меньше озабочены такими условностями, но здесь никто не ожидал, чтобы леди моего положения появилась на улице без сопровождения. Я обнаружила, что и мужчины, и женщины глазеют на меня как на ненормальную. Внезапно мне представилось, что я выставлена напоказ, что воздух вокруг меня холоден и пуст, что я словно бы иду с закрытыми глазами и в любое мгновение могу на что-нибудь наткнуться. Я прошла мимо мужчины, который уставился на меня блестящими черными глазами, и еще одного, который, казалось, жаждал меня поприветствовать, но попятился, увидев мое суровое лицо.