Читать книгу "Преследуя восход - Майкл Роэн"

Я добежал до площади, уверенный в каждом повороте, выскочил прямо у собора, на полной скорости пересек сады, пугая запоздалых прохожих, и, задыхаясь, нырнул в улочку, откуда пришел. Дальше все было просто. Но все же я вздохнул с облегчением, когда наконец вышел на ту дорогу, где меня подцепил лживый призрак, и увидел широкую реку, поблескивавшую темной медью под неясной луной. Миссисипи, ни больше и ни меньше. Что ж, в любом случае мне найдется о чем спросить Ле Стрижа.

Отсюда я шел уже спокойно, восстанавливая дыхание. Я не слышал стука молотков; может быть, они сделали перерыв. Я не мог их за это винить: две ночи подряд — это было бы слишком для кого угодно. Я свернул за угол к верфи; а потом остановился как вкопанный и схватился за стену здания.

Это было не то здание. Это была не дранка, а вполне современная стена из гофрированного железа, точно такая же, как стены, которые я видел по всей верфи. У некоторых причалов стояли корабли — большие грузовые суда с современными контейнерными кранами или бункерами для зерна и руды, и огни их прожекторов прорезали тонкие клинья в ночи. От «Непокорной», от всего того, что привело меня сюда, не было и следа.

Я мог бегать по этим верфям взад-вперед в поисках, но я не стал этого делать. Я слишком хорошо знал, что случилось. Я боялся этого с той минуты, как увидел газету. Может быть, это произошло, когда взошла луна. Мои воспитанные Сердцевиной инстинкты выбросили меня на берег в чужой стране без документов, паспорта, денег и даже разумного объяснения, почему я там оказался. Они оставили меня совершенно голым на безлюдном берегу. Отрезали меня от «Непокорной», от Молл и Джипа, от всякой надежды на помощь.

Рассвета так и не было. И может быть, не будет никогда. Передо мной не было ничего, кроме улиц, целого города поворотов, за которые можно завернуть в надежде на то, что за каким-нибудь, за следующим… надеясь вопреки надежде. Сколько времени это займет? Опустошенный и больной, я вцепился в ворота склада, глядя вверх на пустые маленькие окна далеко вверху, на глаза, такие же слепые, как и мои, к тому, что хотели бы увидеть больше всего. Оно было где-то за этими окнами, под этой современной мишурой, прошлое, заключенное в оболочку листовой стали, как в футляр. А может, как в гроб?

— Эй! — заорал сердитый хриплый голос. — Эй ты! Ты что здесь делаешь? А ну-ка проваливай!

Я чуть не бросился на кричавшего, но вовремя сообразил, что в таких местах ночные сторожа носят оружие, да и вообще лучше не привлекать внимание к себе. Свет прожектора следил за мной, пока я удалялся. Я завернул за первый угол, в тень неосвещенных улиц. Темнота сомкнулась надо мной. Потерянный, одинокий, я слепо брел, спотыкаясь, по вонючим лужам, глубже и глубже погружаясь в ночь.

Сначала я все еще пытался запомнить, куда иду, поворачивая в ту или иную сторону, разыскивая другой путь назад по затемненным проходам — к реке и докам. Но скоро мой усталый ум потерял след, а потом я вообще позабыл, в какой стороне находятся доки, но продолжал идти. Время от времени я лихорадочно пытался думать. Что бы сделал любой потерявшийся турист? Пошел бы в британское консульство, придумав для удобства случай амнезии? Тогда меня отправят домой. Правда, придется многое объяснять — насчет того, как я здесь оказался, насчет золота, насчет того, что… случилось с Клэр. Мне повезет, если не попаду в психушку. А с таким грузом на совести, как Клэр, может быть, я и предпочел бы туда угодить…

Через некоторое время я обнаружил, что снова выбрался из темной дымки на более широкие улицы с огнями и освещенными окнами; однако что это были за улицы и где они находились, меня уже не интересовало. Некоторые были с кирпичными элегантными домами, какие я видел раньше, другие были нарядными и новыми, обрамленными сверкающими витринами магазинов и неоновыми вывесками, но все они были пустыми, голыми, мертвыми. Я налетал — не знаю на что: фонарные столбы, мусорные баки, уличный мусор. Я слышал голоса — сердитые голоса, но не знал, откуда они доносятся. Возможно, на этих тротуарах все-таки были люди, но если и были, я их не видел. Только машины с шипением проносились мимо, сгустки света и шума без водителей. Иногда они внезапно шли прямо на меня, бешено сигналя, казалось, шли со всех направлений, и мне приходилось уворачиваться, проталкиваться сквозь них и, шатаясь, уходить прочь, пока они снова не подъехали.

Зрение мое было затуманено. Ощущение изоляции усилилось. Окружавшие меня краски и шум, все, о чем сообщали мне чувства, казалось, имели все меньше и меньше смысла. Я чувствовал, что должен продолжать двигаться любой ценой, чтобы этот хаотичный мир не сомкнулся надо мной и навеки меня не поглотил. Внезапно раздался знакомый звук — вой реактивного самолета, но я увидел только рисунок бьющих в глаза огней, скользящих над пустотой, и зажмурился. Меня притягивали тени и тишина, и каким-то образом после часов блужданий я обнаружил, что бреду по маленьким улицам, пригородным аллеям, обрамленным домами более уютными и менее враждебными. Но освещенные окна по-прежнему злобно смотрели на меня, и мимо с шипением пролетали машины.

До тех пор, пока одна из них с поразительной внезапностью не остановилась позади меня, скрипнув тормозами. Она встала прямо на бордюр. Я круто развернулся, перепугавшись от неожиданности, и схватился за меч, а потом замер, полусогнувшись, когда бело-голубой свет мигнул мне прямо в глаза. Я никого не увидел, зато услышал голоса, твердые и резкие.

— Это он! Мы его поймали!

— Участок? Свяжитесь… Да, мы как раз следуем за ним…

— Смотри, смотри, здоровенный парень… Давай с ним поласковей… Эй, паренек!

Я вздрогнул и отскочил, когда хлопнули двери пустой машины.

— Господи, что это у него? Мачете?

Инстинктивно я наполовину вытащил меч, и он выплевывал назад голубой свет, как ледяной огонь.

— Алло! Подозреваемый вооружен, повторяю — вооружен…

— Эй, парень! Мы хотим перекинуться парой слов, никому вреда не будет! Так что убери свою палку, слышишь?

Я попятился и продолжал пятиться. Неожиданно в моей голове все прояснилось. Я уж никак не попаду в доки из полицейской камеры или из психушки. Теперь я увидел полицейского — дородного негра средних лет с огромными седеющими усами: он старался, чтобы его голос звучал ободряюще, но его толстая рука находилась рядом с расстегнутой кобурой. Второй, без сомнения, прикрывает его из машины. Я в отчаянии огляделся, и опять мое внимание привлекли темнота и тень: через дорогу между двумя домами открывался разрыв, там над провисшей проволокой разрослись деревья. Я еще немного отступил, затем немного расслабился, наклонил голову, услышал, как толстяк облегченно вздохнул, и выхватил меч из ножен, описав им шипящую дугу. Я не так хорошо управился с ним, как предполагал: меч, должно быть, раздвинул его усы. Полицейский отскочил с изумленным взвизгом, зацепился за гидрант и повалился навзничь. Это открыло мне путь, я сделал огромный прыжок, прямо через него, затем на крышу полицейской машины и дальше — на дорогу, где едва успел остановиться, чтобы не попасть под разукрашенный фургон. Затем я помчался прочь, потому как рядом просвистела пуля. Фургон, скрипнув тормозами и отчаянно сигналя, описал дугу, от которой у него, наверное, сразу облысела резина, и встал на траве между мной и полицейской машиной. Я добрался до изгороди, перепрыгнул через нее и приземлился по самые лодыжки в замусоренной траве прежде, чем сообразил, что, фигурально выражаясь, здесь я не совсем один.