Читать книгу "Контракт - Светлана Храмова"

В зале одобрительно засмеялись, зааплодировали, Питер продолжил, улыбаясь:

— В свое оправдание добавлю только, что контракт составлен несколько раньше, чем завершился финал. Мне показалось, что Вележев интересен даже не как победитель престижного конкурса, а как интерпретатор: смел, импульсивен, непредсказуем. Такая порывистая эмоциональность, тонкая музыкальность в сочетании с точностью — редкое явление на современной сцене.

Илона слегка толкнула Митю плечиком, время высказаться. Он выдержал паузу, когда молчание в зале стало напряженным, заговорил медленно, тщательно подбирая и расставляя в нужном порядке известные ему английские слова:

— Я сделаю все, чтобы оправдать доверие. Мнение экспертов важно, однако признание широкой публики еще предстоит завоевать. Это легче сделать, когда есть такая возможность. Спасибо всем, кто меня поддерживал. Заранее спасибо всем, кто готов меня слушать. Говорить трудно, мой выбор — играть на рояле, жизни не хватит сыграть все, что написано великими композиторами.

— Будет в репертуаре современная музыка? — вопрос из зала прозвучал неожиданно. Митя задумался. Долгая пауза, молчание не прерывалось.

— Я предпочитаю Шопена и Листа. Гайдна и Моцарта. Шумана и Шуберта. Баха и Генделя. Список неполный. Возможно, через годы мои пристрастия изменятся, но через многие годы, по-видимому. Невозможно объять необъятное, как я уже сказал, жизни не хватит, чтобы переиграть все, что написали даже эти восемь перечисленных мной композиторов. Дань Эмилю Барденну я отдал сполна.

— Собираетесь ли снова побеждать в конкурсах?

— Я не планирую больше участия в состязаниях. Мой первый опыт прошел успешно. Победа требует огромных усилий. Чрезмерных усилий. Стрессы, волнения. Опыт бесценный, но мое призвание — играть концертные программы. Любой сложности. На сцене я чувствую себя спокойно.

— В какой форме предполагается сотрудничество с одной из ведущих продюсерских компаний? — Это комментатор «Би-би-си» включился в беседу, Илона мгновенно ответила, была готова заранее:

— Это покажет будущее, самое скорое. Мы вместе летим в Лондон — Митя, господин Уэйль и я, как пресс-секретарь Вележева и новый сотрудник ведущей продюсерской компании. Наши переговоры с мистером Уэйлем проходили в теплой и дружеской обстановке взаимного понимания, мы успели оговорить многое, но далеко не все. — Она хитро посмотрела на Питера, тот улыбнулся, словно в подтверждение сказанного. Митя растерянно кивнул, соглашаясь: Илона повела рукой в его сторону, сверкнул голубыми звездами внушительных размеров бриллиант на тонком пальчике, кольцо он заметил только что.

Втроем они позировали фотографам, отвечали на вопросы по пути в «Афину», репортеры гнались по пятам, будто время общего собрания прошло впустую.

— А почему Знаменский так внезапно уехал?

— Вопрос адресован Кириллу? — съязвила Илона, почти не оборачиваясь. — Насколько я знаю, срочный вызов, незапланированный концерт. На лондонской пресс-конференции он уже дал пространные объяснения.

Впрочем, особый вид журналистов, предпочитающих неоговоренные заранее контакты, стерегущих жертву под дверью в туалет, бассейн или баню, считая, что это лучшее время для эксклюзива, — неистребим.

В номере у Питера троица вдохновенно обсуждала детали контракта. Питер и Илона дорвались наконец до виски с апельсинами, гостиничный сервис заработал в обе стороны, заказ — выполнение, а не только заказ.

Митя пил кофе и воду, поглощал бутерброды, возбужденно повторяя, как он счастлив: вопросы прекратились, и впереди финальное выступление, программа по выбору. Илона уговаривала сыграть «Сонату» Барденна, его конкурсную фишку.

Он смотрел на нее, кивал, не слыша слов. Из головы не шел вопрос, его собственный вопрос, смешной и мучающий нещадно. Он все хотел спросить ее: «Откуда это кольцо появилось, кто дал его тебе?» Однако Митя молчал, делал вид, что слушает Питера, вникает в пункты договора, но контракт казался ему неизбежным, уже случившимся, само собой разумеющимся, как и победа. Все прошло, все кончилось, это главное. Он свободен.

В памяти мелькали образы последних дней: занятия, прогулки, репетиции, выступления, Илона, Илона, Илона, кольцо на пальце, кренящийся рояль, бессонница, поздравления, победа, сутки беспробудного сна.

«Это Питер подарил ей кольцо», — внезапной бегущей строкой прошло по ленте воспоминаний, поверх ожидания, озарений, преодолений самого себя, бесконечных телефонных разговоров, он даже привык к телефонному общению, главный положительный результат пребывания в А.

Остальное — утрясется как-то, уладится. Он вежливо кивал, отвечал иногда, застенчиво улыбался, машинально поддакивал, будто подглядывая за неведомо откуда ввалившимся в его жизнь элегантным господином Питером Уэйлем и своей любимой куколкой Илоной. Отобрали куколку. Но ведь куколки на то и куколки, чтобы их отбирать. Позже куколку можно отобрать у отобравшего. Потом ее снова кто-то отберет. Можно еще раз вернуть. И так без конца.

А бриллианты ей очень идут, кстати говоря.

В финальном концерте он сыграл Четвертый «Трансцендентный этюд» Ференца Листа. «Мазепа» — его коронная фишка, а вовсе не «Соната» Барденна, как Илона думает.

Митя играет, не замедляя стремительную октавную мелодию, как обычно делают для удобства и вычурной многозначительности (иначе ведь не сыграть, руколомная музыка, принято считать), он преодолевает сложности легко, не выбиваясь из ритма.

Неистовое продвижение к цели. Одержимость и страсть. Его ноу-хау. Это он и сыграет ей, она поймет.

Выйдя на сцену, Митя объяснил публике, что музыка Барденна прекрасна, но жизнь продолжается, великие произведения достойны новых интерпретаций. Есть такое замечательное слово в английском — «relentlessly», завтра Митя начнет внимательно изучать и другие слова, мы летим в Лондон, вы знаете, — в публике зааплодировали, прошел одобрительный гул. Он продолжил, ему очень хотелось это сказать:

— «Relentlessly» значит «неумолимо». Легендарный листовский «Мазепа» — неумолимое стремление к цели. Порыв напролом. С романтическими передышками, разумеется.

Зазвучали стремительные аккорды, еще немного — были бы судорожными. Но нет, рискованное чувство меры ему не изменяло, Митя великолепно балансировал на тонкой грани между вдохновением и безумием. Шел по острию лезвия, не срываясь. Держал зыбкое равновесие. Знал секрет, чтоб не падать, он прост: на землю не спускаться, никогда.

Уголок зеркала, треснувший около месяца тому назад

Уже девятый день я поглощаю завтраки в загадочном пустом отеле — из постояльцев только мы с Т., Андрей и Лена, из служителей чаще всего пожилой, представительный, ужасно старомодный Иоганн — в роли портье, метрдотеля, бармена, официанта, гостиница будто специально создана для восстановления душевного равновесия. В конце концов, я пристрастилась к утренним прогулкам, нет, трехдневный перерыв отвоевала. Т. согласился мгновенно, даже без уговоров и объяснений оставлял меня здесь одну!