Читать книгу "Марадентро - Альберто Васкес-Фигероа"

Айза то останавливалась, то двигалась дальше, следуя его указаниям. Тепуй поразил ее своей высотой и крутизной, он был похож на порождение прихотливой фантазии архитектора-модерниста. Наконец яноами раздвинул густые высокие заросли у подножия горы, и они проникли в пещеру – судя по всему, естественного происхождения, – внутри которой были выбиты широкие неотесанные ступени. Они были очень скользкими из-за воды, стекавшей крохотными каскадами.

Этуко и Айза осторожно поднялись метров на тридцать (дорогу им освещал слабый свет, падавший сверху), и, когда вновь вышли наружу, девушка не могла не восхититься красотой открывшейся ее взору картины: повсюду раскинулась сельва, теряясь из вида у далекой горной цепи, едва проглядывавшей на юге.

Тропа шириной два метра вела наверх, образуя крутой склон со старыми ступеньками, выбитым неизвестными мастерами много-много лет назад. Вот теперь Айза действительно почувствовала такую сильную усталость, что время от времени была вынуждена останавливаться, чтобы перевести дыхание и унять сильное сердцебиение.

Солнце было в зените, когда они достигли широкой площадки, на которой скопилась вода, образуя что-то наподобие прозрачного и не очень глубокого бассейна. Туземец вошел в него, чтобы напиться, склонившись к воде, как это принято у людей его расы; девушка зачерпывала воду сложенными вместе ладонями. Потом она рухнула рядом с камнем и заснула глубоким сном – как, наверное, не спала уже давно.

Яноами невозмутимо ждал, когда она откроет глаза, и вновь двинулся в путь быстрым шагом, хотя тропинка становилась все уже, круче и опасней. В некоторых местах на повороте приходилось держаться за выступы в стене. По мере приближения к вершине стали все чаще встречаться водопады, которые обрушивались на них, как гигантский душ. Несколькими метрами ниже вода испарялась, растворяясь в воздухе, как белый конский хвост, который по капризу природы превратился в неполную радугу, выделявшуюся на зеленом фоне сельвы.

Нельзя было ни в коем случае поддаваться головокружению. Когда до ближайших крон деревьев семьсот метров по вертикали, головокружение – недопустимая роскошь. Оставалось сосредоточенно смотреть перед собой и надеяться на то, что тропинка не станет еще круче, а камень – более скользким.

Спустя час, пройдя под двумя большими водопадами, мокрые и дрожащие, они неожиданно вышли на площадку, покрытую дубовой порослью и камнями. Здесь Этуко остановился, показывая Айзе, что дальше ей придется идти одной, а он будет ждать.

Солнце висело в небе почти на уровне ее глаз, когда она вновь отправилась в путь, и тридцатью метрами выше обернулась, чтобы взглянуть на яноами, который, сидя на корточках у каменной стены, в свою очередь смотрел на нее. Айза взмахнула на прощанье рукой, но он даже не пошевелился, и после очередного поворота она и вовсе потеряла его из виду.

Когда она достигла вершины, ее поразили пустынность и тишина. Плоская поверхность длиной не больше двух километров и одного – в ширину казалась гладкой и почти лишенной неровностей, словно крышка огромной обувной коробки, которую гиганту-циклопу вздумалось положить посреди равнины, а вода и ветер за столько веков вымели с нее все до последней пылинки.

Кое-где торчали, рождаясь из трещин на каменной поверхности, темно-зеленые, почти черные пучки травы; в воде, скопившейся в углублениях, росли полуувядшие водяные лилии с мясистыми красными цветами.

Лишь одинокий орел взмыл в воздух при ее появлении – и больше тебе никаких признаков жизни, а когда птица исчезла в пропасти в поисках своего гнезда, у Айзы возникло ощущение, будто она последний обитатель очень далекой и уже мертвой планеты.

Когда она пересекла плоскогорье, чтобы посмотреть вокруг с противоположного края, солнце уже касалось горизонта, а сельва была лишь широким и пышным ковром, на котором причудливым узором вилась далекая река; ее воды переливались всеми оттенками от золотого до охры.

Стоя почти на тысячеметровой высоте на краю черной каменной стены, будто срезанной бритвой, Айза наконец преисполнилась глубоким чувством покоя и уверенностью в том, что она достигла конца всех дорог. Сомнений не было: именно здесь Бог перерезал пуповину, соединявшую его с Землей, и отпустил ее, чтобы она начала вращаться, удаляясь в поисках своего места в бескрайних просторах Вселенной.

Наступила ночь: тихая, безмолвная – настоящая ночь, как никакая другая из предыдущих ночей, потому что не веял даже легкий ветерок, который бы донес хотя бы отдаленный шум. Ни жизни, ни света, ни движения, и, когда небо украсилось звездами и галактиками, пропасть сделалась глубже и сумрачнее, и у Айзы родилось ощущение, будто она парит в пустоте, на полпути между сельвой и бесконечностью.

Она находилась в «Затерянном мире» своих детских страхов; на вершине тепуя, где обитало чудовище, столько раз снившееся ей в кошмарах; одна, в темноте, уставшая и беззащитная, но уверенная и спокойная, потому что уже не боялась доисторических чудовищ, индейских богов, мертвецов, которые не оставляли ее в покое, и даже собственной смерти, которую она так настойчиво предчувствовала.

Она была здесь, ожидая Омаоа, но Омаоа не появлялся.

Она села на краю пропасти, прислонившись затылком к камню, и решила дождаться прихода бога, надеясь узнать его среди звезд, которые в детстве показывал ей дедушка. Они все были на месте – такие же верные, как и прежде, разве что появились миллионы новых, потому что здесь, наверху, воздух был таким чистым и видно было так отчетливо, что каждая звезда, как по волшебству, разделилась на тысячу.

У нее было время – много времени – перебрать воспоминания. Бог яноами заставлял себя ждать, и, пока она сидела здесь, на самой далекой и замечательной из смотровых площадок, ее жизнь протекла у нее перед глазами, словно каждая сцена рождалась в глубокой темной сельве и восходила к ней с единственной целью – заставить ее вновь пережить уже забытые моменты.

Затем она открыла глаза и, предчувствуя ее приход, жадно огляделась вокруг.

Она была словно тень, рожденная из теней, которая неторопливо передвигалась по краю тепуя, не боясь споткнуться и упасть в пропасть. Айза с трудом ее узнала, хотя та казалась ей удивительно знакомой, и, когда присела перед девушкой, она не сомневалась в том, кто это.

– Значит, я умерла? – хрипло спросила Айза.

– Отчасти. Это тебя удивляет?

– Меня уже ничего не может удивить. Только я пришла сюда к богу и не ожидала встретиться с тобой. – Она долго смотрела на нее, стараясь уловить мелкие и почти неуловимые черты, которые отличали их друг от друга и которые даже ей самой было непросто обнаружить. – Почему ты? – добавила она.

– Потому что ты сама убедилась, что в мире, который находится там, внизу, тебе нет места. Куда бы ты ни направлялась, ты повсюду приносишь с собой несчастье, так что тебе придется остаться здесь, с Омаоа.

– Думаешь, что у тебя получится лучше?

– Да.

– Откуда ты знаешь?