Читать книгу "Пациент мафии - Михаил Серегин"

Больного вкатили в приемный покой на носилках. Он был в коме, дыхание осуществлялось через аппарат ИВЛ. Сосредоточенный, неприступный Четыкин размеренно продиктовал мне свои выводы, глядя куда-то поверх моей головы.

Я посмотрел на больного. Это был молодой парень лет двадцати в бесформенной черной майке и широченных шортах, из которых торчали длинные голенастые ноги. На локтевых сгибах явственно просматривались следы от многочисленных уколов. У парня была короткая, почти нулевая стрижка, серьга в ухе и неприятное прыщавое лицо, агрессивные черты которого не могла до конца смягчить даже витавшая над ним смерть.

У него отсутствовало самостоятельное дыхание, отмечался упадок сердечной деятельности и падало давление.

– Давайте его в палату, на капельницу, быстро! – скомандовал я санитарам и направился в отделение.

Четыкин деликатно придержал меня за локоть и с каким-то непонятным значением произнес, кивая куда-то за спину:

– Родитель тут его! Ты побеседуй потом…

Я нетерпеливо кивнул и коротко обернулся, мельком различив в тени коридора потерянную фигуру мужчины средних лет в стандартном темном костюме. В этот момент он был мне неинтересен, и я тут же забыл о нем.

Молодой наркоман под капельницей довольно скоро пришел в себя. Обычно, если удается вовремя наладить дыхание, такие случаи кончаются благополучно – до следующего раза. Постоянно повышая дозу, ловцы кайфа неизбежно добираются до того порога, когда наркотик отключает дыхательный центр. И тогда уже – как повезет. Во всяком случае, по нашему клиенту колокол еще не прозвонил. Сегодня, так сказать, был его день.

Когда состояние молодого человека уже не внушало опасений, мне передали, что меня просят зайти в комнату для посетителей. Я сразу вспомнил Четыкина и поникшую фигуру в коридоре. Объясняться с родителями наркоманов зачастую тяжелая задача – почему-то многие из них предпочитают отрицать очевидное и с большой запальчивостью пытаются доказать, какое чудо их ребенок и какой целомудренный образ жизни он ведет. В результате выясняется, что ты чуть ли не единственный виновник того плачевного состояния, в котором оказался чудо-ребенок, а такой парадокс разрешить очень трудно.

По этой причине я с большой неохотой направился в комнату для посетителей. Пасмурная погода внесла здесь свои коррективы, и даже гордый силуэт горы Фудзи на стене выглядел довольно печально.

Едва я вошел, с кресла быстро поднялся мужчина и, шагнув навстречу, протянул мне руку. Теперь я смог как следует рассмотреть его. На вид ему было лет сорок пять. Интеллигентное внимательное лицо его выглядело сумрачным. Волнистые темные волосы были прихвачены сединой. Он походил на опытного преподавателя вуза, возможно, доцента. Однако пожатие руки железное, как у лесоруба.

– Здравствуйте, доктор! Васильев Александр Федорович! Я отец этого выродка…

Голос у него был негромкий, но очень уверенный и выразительный. Вступительные слова меня немного обескуражили, и я попытался мягко возразить:

– Ну зачем вы так?.. Поверьте, вы не одиноки в своем несчастье. Эта зараза охватывает все большее число молодежи… И не всегда молодой человек виноват на все сто процентов…

– Бросьте, доктор! – с горькой усмешкой сказал Васильев. – Дело обстоит именно так. Не хочу делать хорошую мину при плохой игре. Но суть не в этом. Скажите, он будет жить?

– Полагаю, сейчас он вне опасности, – с готовностью ответил я. – Но эта ситуация будет повторяться и повторяться… Если не попытаться кардинально переломить сложившийся стереотип… Но по этому вопросу вам, конечно, лучше проконсультироваться у психиатра…

– Этого мерзавца уже ничто не изменит, – жестко сказал Васильев. – Я давно с этим смирился. Не хочу попусту сокрушаться и бить себя в грудь. Единственное, что меня волнует, – будет ли он жив сейчас. Моя жена… она не выдержит, понимаете? А я не смогу себе никогда простить… Впрочем, не буду утомлять вас подробностями. У всех свои проблемы.

Я сделал протестующий жест.

– Ну, что вы! Я вас понимаю. Думаю, вы можете успокоить свою супругу. Самое страшное уже позади.

Васильев пристально посмотрел мне в глаза. От его взгляда делалось неуютно. Но в голосе прозвучали благодарность и надежда.

– Значит, я могу ее обнадежить? А как скоро может произойти выписка?

Я замялся и осторожно заметил:

– Вот с выпиской я бы не рекомендовал торопиться. Было бы разумно подержать молодого человека в условиях стационара подольше. Вы не возражаете против курса лечения у хорошего нарколога?

– У вас таковой тоже имеется? – со странной усмешкой спросил Александр Федорович.

Я кивнул.

– И много у него работы? – поинтересовался Васильев.

– Бывает, – уклончиво ответил я. – Конечно, лечение обойдется в круглую сумму…

– А что сейчас не обходится в эту круглую сумму? – скептически произнес Васильев. – Был бы только смысл!

– Ну, если задаться целью, – уверенно начал я. – Желание больного плюс ваша поддержка…

– Моя поддержка! – Васильев презрительно усмехнулся. – Она была нужна раньше. Но я был весь отдан делу. Мне казалось, что преданность своему делу искупает все. Но, видимо, это далеко не так, молодой человек! Судьба наказывает нас за каждый промах. И так наказывает, что ты уже не видишь смысла в своем существовании.

– По-моему, вы сгущаете краски, – сочувственно заметил я.

– Ничуть. Когда вас ненавидит собственная жена, считающая вас виновником всего, когда вас ненавидит сын… И вы отвечаете ему взаимностью… – Васильев махнул рукой. – Впрочем, я опять навязываю вам свои проблемы.

В комнате повисла неловкая пауза.

– Пожалуй, я пойду, – сказал Васильев. – Успокою жену. Вы не возражаете, если я завтра опять загляну?

– Ну что вы! Разумеется. Какие могут быть возражения?

Александр Федорович опять протянул мне руку, и я снова ощутил его железную хватку.

– Очень вам признателен, доктор! – сказал он. – Кстати, я так и не спросил вашего имени. Непростительная оплошность.

Я назвался. Александр Федорович печально улыбнулся.

– Ну, вот и познакомились… – сказал он. – Хотел бы сказать, что надеюсь быть чем-то полезным и вам… Но, думаю, вам вряд ли требуется помощь моего ведомства. Вы живете в насыщенной творческой атмосфере, далекой от наших дрязг…

– А в каком ведомстве вы работаете? – заинтригованно спросил я.

– Я – офицер Федеральной службы безопасности, – ответил Васильев.

Честно говоря, я опешил – не успела в голову мне прийти мысль о спецслужбах, а они уже тут как тут! Иначе как знак судьбы это нельзя было расценить. Поэтому я отбросил всякую осторожность и тут же ляпнул:

– Может быть, вы удивитесь, но именно с вами мне хотелось бы посоветоваться по одному очень непростому делу…