Читать книгу "Прогноз гадостей на завтра - Дарья Донцова"

– Вранье, – окончательно вышла из себя Варя, –безобразное вранье, вы хоть знаете, как умирала несчастная Ниночка?

– Ну, вроде что-то с легкими…

– Что-то с легкими! Ей сделали несколько операций, кололихимию, облучали, думали, неизвестная форма рака… А лучше ей не делалось,наоборот, чем больше лечили, тем хуже становилось, в конце концов сделаливмешательство на трахее, говорить Нина в последний месяц могла лишь черезголосообразующую трубку, ее следовало подносить к шее, жуть! Смотретьневозможно, а уж слышать тем более… Ужасные страдания. За неделю до смертиНинуша настолько ослабела, что и руки поднять не могла, во вторник она потеряласознание и пролежала до утра субботы, то есть до кончины. Ну никак она не моглапросить Гему об Эдике, это просто невозможно. Алик Радзинский абсолютно прав!

– Алик Радзинский? – удивилась я. – Погодите,погодите… Он тоже учился вместе с нами, виолончелист, довольно известныйсейчас… Он-то тут при чем?

– При том! – в ажиотаже выкрикнула Варя. – Притом! Алик был влюблен в Нинушу всю жизнь, просто сох по сестре, а когда онаскончалась, Алик посвятил все свое свободное время, чтобы доказать, что оназаболела не просто так.

– А как? – удивилась я.

– Ее отравили, – лихорадочно бормотала Варя, – моюбедную, несчастную маленькую сестричку насильно лишили жизни…

– Кто? И почему врачи не догадались?

– Алик тоже не сразу сообразил, – выкрикнулаВарвара, – но совсем недавно он позвонил мне и в страшном волнении сказал:«Теперь я знаю, что к чему, и обязательно сам покараю убийцу!» Вот так! Воттак! Вот так!

Выплюнув последние фразы, она побледнела и мигом прикусилаязык. Но поздно, слово не воробей…

Домой я неслась как на крыльях. Значит, Арбени видела Эдикас Леной… Алик Радзинский, вот кто нужен мне в первую очередь. Странно, почемуникто не знал о его страсти к Ниночке? Алик всегда был тихий, медлительный,ходил неторопливо, как-то осторожно. Может, потому, что уже в студенческие годыносил бифокальные очки с толстенными стеклами?

Наша дверь оказалась неоклеенной.

– Иван, – заорала я, – ты где?

– Тута, – ответил мастер, высовываясь из кухни, –борщ варю.

– Тебя наняли дверь делать, а не кашеварить!

– Ну чего злишься? – миролюбиво улыбнулся Ваня. –Материал после раскройки отлежаться должон! Вот я и решил пока хозяйствомзаняться! Бардак у вас, прости господи, жуть. Столько бабья в доме, а бельенеглаженое в потолок уперлось, пыль по всему дому мотается…

В этот момент из спальни Катюши вышел Арчи и взвылпылесосом:

– У-у-у-у…

– Ты убирал квартиру? – изумилась я.

Внезапно Иван покраснел так, что светлые брови сталинезаметны на лице.

– Ну, это, в общем, Люся помогла!

– Ваня, – строго сказала я, – имей в виду, онахроническая алкоголичка, пьет запоями, человек ненадежный, хотя внешне выглядитвполне симпатично.

– Просто ей ни разу мужик нормальный не попался, –вздохнул мастер, – одни ханурики случались. Баба она хорошая, толькосильная рука нужна…

С кухни послышалось шипение.

– Перекипает борщ-то, – вскинулся Иван и ушел.

Я села в своей спальне на диван, отыскала старую записнуюкнижку и набрала телефон Алика Радзинского, честно говоря, без особой надеждыобнаружить его на том конце провода. Слишком много лет прошло с тех пор, какзвонила ему в последний раз.

Хотя, учась в консерватории, я довольно часто пользоваласьэтим номером и нередко бывала у Алика в гостях. Его мама, Анастасия Романовна,преподавала в консерватории историю музыки. Мне нравился предмет и самаучительница. На фоне наших консерваторских преподавателей, полных, важных дам,носивших, как одна, элегантные строгие костюмы и камеи, Анастасия выгляделабелой вороной. Пару раз ее замечали в джинсах, что в те годы было уж совсемэпатажно. Одно время я совершенно искренне считала, что Алик ее младший брат. Уних были какие-то странные, совершенно по-студенчески приятельские отношения.Он звал ее Настена и частенько, вздыхая, приговаривал:

– Абсолютно неприспособленное существо, просто цветок наморозе.

Сам Алик, несмотря на сильную близорукость и некоторуюнеловкость, был человеком действенным, активным, но тихим. Если вам кажетсястранным подобное сочетание черт характера, то ничего поделать не могу. Аликразговаривал чуть не шепотом, ходил медленно, но каким-то непостижимым образомухитрялся быть везде одновременно и активно заниматься общественной работой.Концерт в подшефном детдоме, субботник во дворе, конкурс исполнителей,новогодний капустник… Стоило только посетить какое-либо из этих мероприятий,как глаз мигом натыкался на Алика, шепотом раздающего указания. Мало того чтоон появлялся везде, он еще мигом становился руководителем процесса… Только неподумайте, будто Алик был из так называемых комсомольских функционеров. Вконсерватории обучалась парочка ребят, державших скрипку вверх ногами.. Они-тои состояли членами бюро ВЛКСМ, а после окончания нашего учебного заведениядвинулись по партийной линии, делая административную карьеру. Нет, Алик отличноуправлялся с виолончелью и после получения диплома попал в хороший оркестр, толи к Федосееву, то ли в Гостелерадио, во всяком случае, в какое-то престижноеместо, сулившее поездки за границу и полные залы на Родине.

– Алло, – проговорил старческий дребезжащийголосок, – алло, слушаю вас.

Ну вот, естественно, Алик переехал… Я чуть было не повесилатрубку, но потом все же спросила:

– Извините, пожалуйста, это квартира Радзинских?

– Да, – пробормотала старушка.

– Можно Алика?

Бабуся принялась судорожно кашлять, я терпеливо поджидала,пока она прочистит горло. Наконец старуха выдавила:

– Нет.

– Он уехал?

– Да.

– Далеко?

– Да.

– Скоро вернется?

– Нет, он не вернется.

– Эмигрировал?

– Нет.

– На гастролях?

– Нет.

В конце концов мне до жути надоело вести тупой диалог, и яизлишне резко спросила:

– Анастасия Романовна с ним отправилась?

– Нет.

– Она в Москве?

– Да.

– Дома?

– Да.

– Позовите, пожалуйста.