Читать книгу "Exodus Dei - Андрей Н. И. Петров"

порядке. Он тоже, но руки продолжай держать. Не нужно его нести, сам дойдет. Я проверю, что с талих, и сразу к вам в медицинский отсек.

Позже, когда Халле пришла в себя после кошмарного откровения и сняла запрет на любые данные, корабль тут же передал ей диалог Хана и Шэнтаму (на рагском):

— Ну что, Истребитель 2.2, ты все-таки выполнил свое И-4?

— Как, однако, мое досье популярно среди инопланетян. Нет. Я ушел в отставку, родная Шэнтаму.

— Зови меня просто Шали. Какое-то время нам придется пожить вместе.

— Ты о полете? Здесь достаточно места, чтобы ни разу не встретиться до посадки.

— Нет. Я о Фотев. Что ты хочешь делать с Рахеем?

— Рахей? А ты считаешь его чем-то вроде своего трофея? Но тебе же некуда его везти. Да и незачем. У тебя убежище на самой укрепленной планете в скоплении. Ни на Кронгнелле, ни на Капсиг-Ливуа, где Рахея теоретически можно продать, ты бы не получила за него столько, сколько дали фоты одним лишь разрешением у них поселиться. Фом-Талих тебя везде найдет.

— Это я понимаю. И по твоей руке я вижу, что расставаться с Рахеем ты не намерен.

— Да. Я и мои копии живут, пока этот безумец находится под контролем и ведет себя тихо. Поэтому остаток дней он проведет на Фотев, в медицинском модуле, ощущая себя самым умиротворенным и бесстрастным ганийцем во Вселенной. Даже не думай пытаться его забрать. Шали.

— Поэтому я и говорю, что придется нам пожить вместе. Ты не можешь расстаться с Рахеем, я не хочу его отпускать — даже если он взрывает мне руки. Впрочем, кто знает, как изменятся наши взгляды, когда мы пару месяцев проотдыхаем у фотов?

— Мне все равно, я человек военный, и жить рядом со случайными людьми мне не привыкать. Хочешь — оставайся с Рахеем. Но имей в виду, Халле уже предложила мне и ему свой дом.

— Ха… Халле Лазев? Я… думаю, что мы найдем общий язык. Можешь аккуратно отрезать этот ужас чуть-чуть ниже локтя? Там датчик повреждений свихнулся, так больно, а толку от обрубка все равно никакого…

Дальше Халле не слушала. Шали Шэнтаму и ее планы на жизнь не имели ни малейшего значения. Весь Фом-Талих ничего не значил.

Когда Халле завела Рахея в медицинский отсек, он уже был забит измученными фотами. Ее встретил Хорнев, придерживавший новую, только что привитую к предплечью кисть.

— Если знаешь, пока не говори, — сказал он, поднимая прорастающую часть тела. — Пусть закрепится, чтобы лишнего кровотечения не случилось.

— Хомзев?

— Сайне тоже откладывает, помогает людям прийти в себя. У нас четыре самоубийства, ее это испугало.

— Пять. Посол Фсарнев, — сообщила как можно более спокойным голосом Халле, укладывая уже довольно вялого ганийца в модуль. — Рахей, сейчас тебе нужно будет глубоко дышать, чтобы лекарство от космических перегрузок подействовало. Дыши и готовься к новой жизни на новом месте.

Да что же такое могло случиться на суде Предельных, что пятеро фотов убили себя? И не убьет ли она себя, когда узнает ответ на этот вопрос? Халле еще раз окинула внутренним взором этот чрезвычайно длинный день — обычное утро в ТИЦ-Б, обычный ворчливый Гаския Фредер, которому чем-то насолили министерские, затем внезапный взлом системы, выгорание всех электросетей, "черный код", битва с артефактами, бегство А-1, прибытие Хана, переговоры с хаверней, попытка эвакуации, уничтожение транспортов гравитронами, первая небесная бомбардировка, чудесное спасение, первый прыжок в телепорт, падение на Арафис, второй, третий и четвертый прыжки в телепорт, подъем в полуразрушенный Реткен, наносветовые шквалы и вторая небесная бомбардировка, эволюция сантибов и сон рагцев, открытие технологий Искр, открытие рагских секретных архивов, захват Рахея, взлет к небу и его расстрел, уход с Баркина из-под носа у Предельных — и поняла, что после десятка неиспользованных сегодня шансов умереть она точно не станет уходить из жизни добровольно. И Сайне, и Мотешу, пережившим почти все то же самое рядом с ней, самоубийство точно не грозит.

Пока она размышляла, в медицинский отсек зашел Хан. Проверив Рахея и ни слова не сказав о Шэнтаму, он поднял руки к плечам Халле и сжал их в рагском жесте ободрения.

— Халле, там сейчас идет важнейшая часть суда, которая может коснуться и меня, и вас, поэтому тебе стоит узнать все немедленно, Хойцев говорит, что у тебя лучший прогноз на врио Посла, а руководителю надо бы понимать, что происходит.

— Нас? Хорошо. — Халле вызвала Хомзев. — Сайне, можешь зайти в медицинский? Разделим знание втроем, будет легче. Нужно. Пожалуйста, помоги мне, есть данные, что придется принимать решения. Спасибо.

— Объяснишь потом, почему для вас это так отвратительно и страшно? Я, конечно, удивился, когда Хойцев предъявил мне доказательства, но ничего более. Ну есть он и есть.

— Кто есть?

На этом вопросе на Халле посмотрели все фоты в отсеке. Их лица исказились борьбой с новым ступором, подступившим от одного лишь напоминания о познанной жути.

— Давай зайдем в хирургический, чтоб нас не слышали, — предложил Хорнев. — И там Хойцев, если что, поможет нам выбраться.

В хирургическом Халле, Мотеш и Сайне сели рядом на операционную платформу, положили руки друг другу на колени и на всякий случай понизили свою температуру. Хан встал у двери, готовый позвать на подмогу кого-то из наиболее крепких фотов. Хойцев сформировал экран на стене, но принялся издалека предупреждать об опасности открытых фактов для фотского здоровья.

— Мой долг сообщить, что, учитывая ваше истощенное состояние, согласно расчетам, вы не го…

— Юлишь, Хойцев? Хочешь незнающими доставить нас в порт? Нет, худого ж никак не избежать, так что выкладывай, — потребовала Халле.

— Тест на волю пройден. Благодарю, — сразу успокоился корабль, добавив, что отработает на них сценарий мягкого ввода данных.

Хойцев показал им несколько съемок, изъятых из ОППУД, с реконструкцией разговоров. На всех фигурировал тот самый конструктор телепортов, который так заинтересовал Фсарнев, и корабль сразу подчеркнул, что людей поразил именно он. Фоты напряглись, но не знали, что думать: если он особый богоподобный, или какой-нибудь праотец Предельных, или что угодно чрезвычайно опасное и готовое немедленно истребить эвакуирующихся, стоило ли из-за этого испытывать слишком сильные эмоции, тем более добровольно уходить из жизни?

— Первая запись довольно сильно зашумлена плотной орбитальной бомбардировкой, — описывал Хойцев происходящее, — и на ней есть необъяснимая склейка, хотя пропусков по временным меткам нет. Вот он выбирается из ТИЦ-Б на поверхность с двумя Искрами, опускает руки к поверхности, и вот уже стоит вполоборота. Движение было совершено между двумя кадрами, меньше чем за одну тысячную секунды. Затем