Читать книгу "Дайте мне меч, и я переверну мир! Том 2 - Стас Кузнецов"

хищно потрескивал за её спиной. В глазах её плясало безумие огня.

— И тогда староста этой деревни сделал еще одну глупость. Вместо того, чтобы убить меня, он взял меня к себе на воспитание, хотя знал, кто я такая, но пожалел дитя, надеясь, что мне не передадутся отцовские гены. К несчастью, мне и вправду его способность обращаться в медведя не передалась, но передались магические силы, долголетие и ум. Я вышла замуж за сына старосты, а самого старосту убила. Мы с Биллом очень хотели, чтобы наш ребёнок унаследовал способность обращаться в медведя, но Батч родился обычным человеком.

— Ты вышла замуж за своего сына⁈ — с отвращением выдохнул я.

— Я полагала, что такое смешение всё же даст со временем результат и рано или поздно родится достойный медведь. Но Джек вышел совсем неудачным, от него я рожала только уродов, которые умирали, не прожив и месяца.

Я вспомнил, как она отреагировала на смерть Джека — полное равнодушие. Батч, хотя бы закрыл сыну глаза, Блейза же даже не посмотрела в его сторону. Я все же не удержался и спросил.

— И ты совсем не в обиде на меня, ведь получается, Джек был твоим сыном, а я убил его, раскроил ему череп.

— Батч тоже был моим сыном, — пожала плечами Блейза. — Они не оправдали моих ожиданий, слабые и безвольные, я всегда видела в них свою неудачу. Это непросто столько лет видеть свои ошибки воочию, поэтому я даже рада, что ты пришел, Эрик, ты силен, у тебя есть талант и воля, я чувствую — это судьба. С тобой я, наконец-то, обрету власть и силу достойную меня. Вместе мы завоюем все тринадцать герцогств и породим достойных наследников.

— Ты снова ошибаешься, Блейза. — прошептал я, но понимая, что бесполезно доказывать этой сумасшедшей что-либо, задал ещё один вопрос, который меня тревожил. — Скажи, как получилось, что у всех деревенских кровь зеленого цвета?

— Я разыскала своего отца.… Он был мудр и подсказал мне, что нужно переписать историю деревни и заставить селян поклоняться медведю и мне. Эта была наша месть и путь к власти. Сначала мы распространили слухи, внушили людям, что их старосты все врали про медведя, чтобы с помощью страха укрепить свою власть, а на самом деле медведь призван защищать людей. Потом потихоньку переписали историю. Сделать это было нетрудно. Люди с готовностью отказываются от своего прошлого и предают своих отцов, если им внушить иллюзию, что это позволит им жить лучше.

От этого рассказа делалось не по себе. Ладно, один человек — это сплошь и рядом, но чтобы все коллективно обезумели. Хотя я вспомнил свой прошлый мир. Вспомнил историю, да, люди везде одинаковы и везде готовы разрушать старое, надеясь, что прыгая на костях предков, построят более лучший мир, чем был построен до них.

— И все же это не объясняет цвет крови,– заметил я.

— Мы придумали ритуал. С самого рождения ребенку необходимо было давать зелье, созданное на моем молоке и крови моего отца, плюс щепотка черной специи, которой нас снабдили служительницы смерти. Каждый день селянам необходимо было читать молитвы во имя Амадей и медведя. А каждый месяц здесь на капище, устраивались игрища в их честь, проливалась кровь и происходили соития. Я заставила отказаться их всех от мяса, соблюдать диету. И еще медитации, чтобы открывать свою харму для смерти.

— Ты превратила их в таких же чудовищ как ты сама! — подала голос Стелла.

— Глупая девчонка! — с презрением выдохнула Блейза. — Это подарило им долголетие, никто из них никогда не знал болезней. Они благодарны мне и медведю!

— Неужели никто тебе не противился? — спросил я.

— Были и такие глупцы. Они отказывались давать детям зелье, не читали молитв, не участвовали в игрищах…. Их судили и скармливали медведю. Некоторых девочек среди новорожденных я отбирала сама лично, специально для медведя. Они росли отдельно от остальных, нянчили друг друга, до поры до времени прислуживали мне. Так как плоть оскверненную зельем и медитациями медведь есть не мог, их от этого ограждали. Для медведя теперь есть обычных селян было все равно, что есть мертвечину.

А знание все-таки сила. Я, наконец-то, смог почувствовать магические путы, которые сковывали мою магическую силу, мешали мне расправить крылья и призвать меч. Мои крылья были целы. Просто их глушили страх и зло царящее вокруг, теперь я мог им противопоставить добро внутри себя.

— А теперь, хватит болтать! — постановила Блейза. — Время пришло.

Блейза махнула рукой. Шумовая завеса упала. Собравшаяся вокруг толпа людей снова обрела дар слышать, видеть и двигаться. Теперь мне было их искренне жаль.

— Медведь умер! — крикнула она им.

— Да здравствует медведь! — хором откликнулись люди.

Блейза встала перед костром, лицом ко мне. И медленно стала сбрасывать с себя одежду. В фигуре женщины произошли изменения. Живот был все таким же плоским, подтянутым, но грудь ее налилась, стала намного больше, чем я запомнил. Даже побольше, чем у Стеллы, невольно отметил я.

Блейза вдруг схватила голыми руками кипящий котел и вылила на себя горячую маслянистую жижу.

Я вздрогнул от ужаса, ожидая, что Блейза сейчас завизжит от боли, и кожа ее сползет с тела, оголив на всеобщее обозрение мышцы. Но этого не случилось. Кожа осталась при ней, лишь залоснилась от масла, поблескивая в свете костра. На лице же не дрогнул ни единый мускул, как будто водичкой себя теплой окатила, а не кипящим маслом.

— Твое семя, Эрик, дало свои всходы, — спокойно заявила она, положив руку себе на живот.

— Ты беременна? — напряженно спросил я.

Тут мне за все время стало по-настоящему страшно, не хватало еще, чтобы эта самка носила моего ребёнка.

— О, нет, Эрик, пока не время для нашего потомства. У нас сейчас другие задачи. Нужно искоренить в тебе человека и пробудить зверя.

Блейза зашла в огонь, пламя стало хищно лизать ей длинные ноги. Огонь не жрал её плоть, словно брезговал, и ведьма не обращала на него никакого внимания, как будто совсем не чувствуя боли, как будто не на горящих углях в костре стояла, а на солнышке грелась.

Она стала растирать масло по своему телу. Лаская шею, живот, особое внимание, уделяя своей большой груди, крупным соскам. Ее рука скользнула между ног. Она издала сладострастный стон, содрогаясь от удовольствия, её гибкое