Читать книгу "Грифоны Васильевского острова. Попаданец в альтернативное время - Юрий Григорьевич Корчевский"

также в людных местах звонить в колокольчик и греметь трещоткой, чтобы люди обходили его стороной. В 13-м веке только в Европе существовало 19 тысяч лепрозориев, как правило, при монастырях. Лечить болезнь не могли, но лепрозории являлись своего рода карантинными пунктами, которые способствовали сдерживанию болезни.

Первым симптомом проказы была потеря чувствительности кожи. Заболевший мог взять в руки пышущий жаром чугунок. На ладони сразу вспухали волдыри, а больной не чувствовал боли. Затем на коже лица, ушей и запястий появлялись лепромы – некие узлы, сливающиеся между собой, лицо превращалось в неподвижную маску, которую называли «львиной мордой». Еще один характерный признак начала болезни – выпадение бровей по наружному краю. Затем возникали носовые кровотечения, нос проваливался, лицо становилось жутким. Заболевшие обматывали голову тряпками, чтобы не шокировать окружающих.

Кстати, ересь церковники называли проказой души.

В орден Святого Лазаря принимали как рыцарей, заболевших проказой, так и здоровых. Больные проказой шли в бой, сняв тряпки с голов, с открытыми забралами шлемов, пугая врагов своим видом. К тому же неприятель боялся заразиться. Сражались рыцари яростно, потому что боли не чувствовали. А еще предпочитали умирать на поле боя, чем гнить от болезни и угасать медленно, в мучениях. Противники рыцарей ордена боялись, потому что после страшных ранений, после которых здоровые упали бы от болевого шока, прокаженные продолжали сражаться, например, получив ранение в живот или с отрубленной конечностью, как берсерки среди викингов.

Болезнь не щадила никого: болели простолюдины, дворяне и даже король Иерусалима Болдуин IV. Заболевшие проказой паломники находились за крепостными стенами, у ворот святого Стефания, за пределами города. И этот палаточный городок многие старались обходить стороной. Горожане на работу прокаженных не брали, опасались, поэтому те жили на милостыню, которую собирали у храмов.

Матвей, не имевший признаков проказы, беспрепятственно прошел мимо стражников в город. Положение, как всегда, сложное. В кармане ни медяка. И он не рыцарь, чтобы примкнуть к лагерю какого-либо ордена. И профессии, востребованной в Иерусалиме, тоже нет. Не сапожник, не скорняк, не кузнец и даже не лекарь, потому что ни одной местной травы не знает. Максимум, что может, так это делать перевязки, но и перевязочного материала нет.

На небольшой площади увидел толпу народа, люди в очередь выстроились. Подошел поинтересоваться. Оказывается, какая-то благотворительная организация бесплатно раздавала лепешки. И Матвей пристроился. Чем ближе к раздаче, тем сильнее запах свежеиспеченных лепешек. В очереди были пилигримы из многих стран, которые пришли к Храмовой горе, к месту упокоения Христа. Кто-то по дороге был ограблен разбойниками либо бедуинами, другие изначально не имели средств и жили на подаяние. И весь путь в Палестине, от побережья до Иерусалима, был усеян костями паломников.

Различные монашеские ордены в Европе собирали пожертвования, на эти деньги нанимали корабли для перевозки пилигримов, подкармливали. Скудно, по средствам, но какое-то время прожить можно. А еще монахи обустраивали вокруг города палаточные городки, где можно было укрыться от палящего солнца, ветра с песком. В случае нападения мусульман паломники могли быстро спрятаться за городскими стенами.

Лепешку Матвей получил, пробормотав на латыни: «Славься, Мария, Пресвятая Богородица…» Вцепился зубами, вырвав из лепешки изрядный кусок. Вкус просто восхитительный. К лепешке бы еще миску похлебки, совсем славно было бы.

После съеденной лепешки сил прибавилось, думалось легче. Стоявший рядом паломник подсказал, где палаточный лагерь. Матвей побрел в указанном направлении. Возле больших шатров увидел стол, на скамье сидит писец, рядом на шесте развевается на ветру белый флаг с зеленым крестом. Матвею все равно, какой из орденов устроил временный приют. Ему надо несколько дней осмотреться, палатка вполне устроит.

Сидевший за столом монах окинул взглядом Матвея и сказал:

– Не калека, не болен, высок и силен. Почему бы тебе не вступить в Орден лазаритов?

Матвей впервые после слов монаха обратил внимание, что все окружающие его мужчины ему по плечо. На их фоне он смотрелся просто великаном. Откуда ему было знать про акселерацию, когда каждое последующее поколение больше своих предков?

– Я не воин, мечом владеть не обучен.

– Копьеносцем в пешцы пойти – особого умения не надо. Зато жалованье за счет ордена, место в палатке и доля в трофеях. Разумеется, если будет что делить.

– Тогда согласен.

– Как тебя звать, откуда?

– Матфей из Венеции.

Матвей представился так, как называл его Лоренцо. А чужой город назвал потому, что Венецию в Палестине знают все, а Московию – еще неизвестно. Да и была ли она в те годы? Скорее – Киевская Русь да Владимирское княжество.

Монах старательно записал, скрипя пером по папирусу, потом выдал две монеты серебром.

– Счету обучен?

– Владею.

– По левой руке отсчитай шестой шатер, там брат Нестор. Скажешь, что принят в орден копьеносцем.

– А что за орден?

– Неужели символ не знаешь? Зеленый христианский крест видишь? Орден Святого Лазаря! Запомни!

– Усвоил.

Матвей прошел по ряду, считая шатры. Надо же, сам не желая, попал в орден. Члены ордена следовали уставу святого Августина, но до 1255 года орден не признавался Папским Престолом. И только после его заслуг в битвах с Саладином, египетскими мамлюками, орден признали.

В шестом шатре находился брат Нестор в черном подряснике.

– О! В наших рядах пополнение! – обрадовался юноше монах. – Как звать? Владеешь ли оружием? Проказой не болеешь?

Матвей на вопросы ответил.

– Идем, познакомлю с твоим десятником.

Со времен величия Римской империи все воинские формирования делились на десятки. Но так было не всегда. На Руси до татарского нашествия деление было на дюжины, по двенадцать человек, и числом, кратным двенадцати. Уже потом русичи переняли и десятичную систему, и конницу как главную ударную силу, придумали, как противостоять атакам раскосых монголов. Однако учеба кровавой вышла.

Десятником оказался Везилий из Пизы, из бывших воинов. Сразу ощупал мышцы Матвея.

– Давно упражнениями не занимался! Ничего, поправим. Каким оружием владеешь?

Устыдился Матвей. Здесь каждый мужчина, чтобы выжить, имел навыки и владел каким-либо оружием – мечом, боевым топором, копьем, сулицей, боевым молотом или алебардой, саблей, луком. Причем умелый лучник ценился не меньше конного рыцаря. Были еще умельцы стрелять из баллист или катапульт, но остались эти метательные орудия только в крепостях. А ранее возили их в обозах в разобранном виде или использовали на кораблях.

А Матвей оружием вовсе не владел, поскольку его умения сугубо мирные, от убийства себе подобных далекие, и признался в этом.

– Даже монахи оружие в руки берут, когда за веру постоять надо! – укорил Везилий.

Торговые люди испокон веков играли роль лазутчиков. В своих странах докладывали воеводам или князьям,