Читать книгу "Опасное наследство - Екатерина Соболь"

Итак, раньше портрет висел над столом. Тогда палец, получается, указывал на… Я старательно провел по воздуху линию через всю комнату. Вел ее, пока не уперся в гобелен со львом.

О, вот это уже больше похоже на правду! Я перепроверил еще раз, и мой палец уперся в неприметный правый край гобелена – не в льва, сжимающего человека зубами, а в лес на заднем плане, откуда выглядывали звери (очевидно, чтобы поддержать предводителя в его человеконенавистнических намерениях). Судя по всему, гобелен изображал аллегорическую победу дикой природы над произволом человека, нечто обратное тому, что символизировал утыканный стрелами олень.

На той точке, куда упирался мой палец, обнаружился заяц с вытаращенными сумасшедшими глазами. Я прощупал его со всех сторон, но камень нигде не прятался. Указующими перстами заяц тоже не располагал. Единственной выдающейся деталью у зайца были глаза, так что я в порыве отчаяния решил проследить за их безумным взглядом и выяснить, куда он направлен. Направлен он был в левый угол окна.

Я подошел к нему и ощупал раму, начиная терять надежду. Для верности я потрогал еще и левый край подоконника – и охнул. Под нажатием моих слабых, невесомых пальцев заглушка на углу подоконника сразу отвалилась и с деревянным стуком брякнулась на ковер. Под заглушкой, на месте соединения передней и боковой досок подоконника, была щель, совершенно неинтересная на вид. Любой человек просто поставил бы заглушку на место и забыл об этом, но я знал, что всякое свободное место отец готов был превратить в тайничок, поэтому запустил внутрь палец. Он коснулся чего-то, но материал я со своим приглушенным осязанием определить не мог и просто попытался достать предмет наружу: даже моему костлявому пальцу там было тесно.

Вытащил я смятый ком бумаги и разочарованно выдохнул. Ложный след. Бумагу, конечно, затолкали в щель, чтобы там не выл ветер. Я уныло бросил ее на стол. При ударе о столешницу из бумажного кома выкатилось что-то мелкое и приземлилось на пол.

Я прищурился, пытаясь разобрать предмет в узорах ковра. Нагнулся, стараясь не упасть, и поднял зеленый камешек в виде сердца.

Как только моя рука коснулась его, он засиял мягким золотым светом, и от неожиданности я чуть не выронил его снова. Он выглядел точно как камни леди Бланш и Гарольда, но те и не думали сиять, когда я их касался.

Так вот какой он, камень жизни. Теплый на ощупь, он подсвечивал мои пальцы, и в этот момент я поверил в сказку окончательно, со всей страстью, на которую способно было мое хилое, едва трепыхающееся сердце. Я без сил прислонился бедром к столу. Кабинет в мягком свете камня выглядел по-новому – как пещера с сокровищами. Так же, наверное, чувствовала себя жена Файонна, когда он вернулся с того света, чтобы рассказать ей, где ценности. Я смог, я нашел тайник, оставленный отцом. Блестяще исполнил то, что в детстве получалось так плохо.

Потом мой взгляд упал на мятый лист бумаги, по-прежнему лежавший на столе. Теперь, в свете камня, я различил, что это не просто бумага, лист был мелко исписан с обеих сторон, и чернила на вид довольно свежие – значит, лист лежал в подоконнике вовсе не с незапамятных времен.

Я взял бумагу, развернул, увидел первые три слова, и у меня сжалось сердце, хотя физически, скорее всего, сделать это оно никак не могло. Держать и камень, и бумагу у меня не получалось, так что я расправил лист на столе, положил рядом камень, чтобы в его свете разобрать крохотные буквы, уперся обеими руками в стол и начал читать.

Дорогие мои сыновья,

Не знаю, кто из вас это читает, – может быть, вы вместе, может, кто-то один, а может, письмо останется лежать спрятанным и забытым, пока не рухнет наш мрачный дом. Трудно решить, чего мне хотелось бы больше. Надеюсь, мое письмо найдет вас много-много лет спустя, когда вы будете глубокими стариками, прожившими счастливую жизнь. Но если уж вы воспользовались подсказками из песенки, которую я пел вам, и обнаружили камень, значит, увы, он вам нужен. Из-за того, что я сделал, смерть ходит по пятам за всеми в нашем доме. Даже игру в поиски сладостей я придумал, чтобы тренировать вас на случай, если придется искать этот тайник.

Думаю, вы уже поняли главное: сказка о танаморе правдива. Когда-то я хотел забрать свою часть трилистника с собой в могилу, чтобы она не причинила вам вреда. Меня остановило только одно: камень питается жизнью и, боюсь, перенесся бы из могилы обратно в дом моих наследников. Он действительно волшебный, и с этим нужно считаться. Я спрятал его здесь давным-давно, а вот теперь, когда чувствую, что мне недолго осталось, добавляю к нему письмо.

Отчего же я не рассказал вам о камне, зачем все эти сложности, спросите вы. Бен, я виню себя, что заводил тебе собак, зная, что может случиться с ними в нашем доме. Ты переживал за них, вопросы смерти волновали тебя очень остро, и я боялся, что ты, узнав о камне, натворишь бед. Как же мне хочется поговорить с вами по-настоящему, пока я еще жив, а не писать глупое невнятное письмо! Бен, мне сказали, ты ходишь слушать лекции по медицине. Я горжусь тобой, врач – благороднейшая из профессий. Джонни, надеюсь, ты тоже преуспеешь в науках, а время в пансионе запомнится тебе как очень счастливое. Лорд Спенсер – замечательный человек, и образование, которое ты получишь, откроет перед тобой множество дорог.

Я старался жить праведно – надеялся, что это отведет беду от моей семьи. Молил, чтобы смерть, которая обязательно останется в доме частой гостьей, обошла стороной моих сыновей. Тщательно выбирал слуг, зная, что может случиться с ними в любой момент. Работа в особняке Гленгаллов не менее опасна, чем в открытом море, поэтому заслуживает уважения и достойной оплаты. Я нанимал только тех, кто уже прожил долгую жизнь, – это, конечно, сказывалось на их расторопности, но мне было все равно. Мы стали с ними добрыми друзьями. Надеюсь, вы отнесетесь к ним с уважением.

Уверен, мистер Смит, наш управляющий, рассказал вам о моих счетах, которые всегда подписывал с таким неудовольствием. Я поддерживал ирландцев, которые приезжают на поиски работы, – справедливое вложение средств, полученных от завоевания их земли. Прошу вас продолжить эту традицию: в большинстве своем это добрые несчастные люди, которых нищета вынудила покинуть любимый дом.

Постоянно забываю, что не должен давать распоряжений, – это не завещание, а письмо в бутылке, брошенное в открытое море с терпящего бедствие корабля, и оно не скоро достигнет берега. Так что вернусь к фактам.

В ирландской культуре трилистник – это символ жизни. Народ Изумрудного острова верит, что все хорошие вещи идут триадами: три возраста человека, три фазы луны, а еще – земля, небо и море. Предмет, завернутый в это письмо, – один из листков древнего магического трилистника под названием танамор, и я давно понял: вручив его людям, Мерлин преподнес им не подарок, а урок.

Для меня все началось на ирландской войне. Житель деревни, где хранился танамор, смертельно ранил моего друга Гарольда и сразу раскаялся, ведь он и его собратья дали обет мирной и праведной жизни. Потому они и сдали деревню без боя, – он был единственным, кто пытался сопротивляться, да и то немедленно пожалел об этом. Гарольд умер, а местный захотел искупить вину и вернуть его. Вот так я и узнал, какую удивительную вещь там хранили. Увидев, как Гарольд открыл глаза, я почувствовал нечто потрясающее: прикосновение тайны, кроху удивительного в нашем обыденном мире. Но продлилось это недолго.