Читать книгу "Возвращение Мориарти - Джон Гарднер"

— С Мэри?

— Ну.

Фанни тихонько хихикнула.

— Поладила. Она неплохая девушка, только вопросы иногда чудные задает. А я объясняю.

— И как? Слушает?

— На лету ловит.

Пейджет ненадолго задумался.

— Ты поосторожней, Фан. Мориарти-то нас защитит, но девочки Сэл Ходжес много всяких трюков знают. Ты ей лишнего не рассказывай.

Она привстала на цыпочках и поцеловала его нежно в губы, а потом обняла за шею, как будто не хотела отпускать. Глядя на нее, Пейджет подумал, что получил сокровище, какое редко достается женатому мужчине. Потом тоже поцеловал ее, поспешно обнял и ушел.

Семья у Коллинзов была большая: отец, мать, дедушка, две бабушки, шесть детей — от одиннадцати до восемнадцати, — восемь дядюшек, девять тетушек, родными из которых были только трое, и с дюжину кузенов и кузин.

Жили они в большом старом доме, бывшем некогда частью огромных, постепенно разрушающихся трущоб Сент-Джайлс. Далеко не единственный в своем роде, дом Коллинзов оставался чем-то вроде садка или берлоги с коридорами, переходами, лестницами, громоздящимися одна на другую спальнями, кладовыми и буфетными.

Кривоватая, скособоченная, понемногу рассыпающаяся, эта запутавшаяся в себе громадина служила идеальным убежищем, в котором Эдвард Коллинз — костлявый, тощий как пугало глава семейства — обучал своих родственников премудростям искусства подделки. Места хватало и для жизни, и для работы, а попасть к дому можно было только по переулку, ответвлявшемуся от Девоншир-стрит. В этом самом переулке днем и ночью дежурил либо один из младших сыновей Коллинза, либо уже проверенный в деле сыч-наемник, в задачу которого входило отпугивать чужаков. Еще Коллинз держал четырех собак — здоровенных, зверского вида псов, постоянно недокормленных и оттого злых, — сидевших у двери на цепи.

Именно дом Коллинза и был определен первой целью для Эмбера, возглавлявшего группу из дюжины громил. Сторожа — на уголовном жаргоне «ворону», — мальчишку лет тринадцати, — взяли быстро и без шума, так что поднять тревогу он не успел.

Один из громил оглушил паренька ударом по голове, другой ловко его связал. Собаки ничего сделать не смогли. Услышав возню, псы подняли лай, но цепи держали, а Эмбер уже повел своих людей на штурм. Замок выбили пулей, еще две потратили на ближайших собак, и незваные гости ворвались в дом, безжалостной волной покатились по комнатам, круша прессы, разбивая изложницы и заготовки, разливая расплавленный металл и расшвыривая рабочих.

Показательное наказание ждало только троих — Эдварда, его родного брата Уильяма и двоюродного Говарда, — самых ловких и искусных фальшивомонетчиков во всей шайке. Эмбер так быстро раздавал указания, что пауз не возникало, а значит, и не было времени на сантименты из-за жалобных воплей и слез перепуганных женщин. Избранную троицу уложили на пол, и двое громил безжалостно обработали молотками руки и пальцы мастеров подделки.

Преподав хозяевам наглядный урок, гости ушли. У двери Эмбер остановился и, повернувшись к сбившейся в угол кучке, крикнул:

— Всем привет от Профессора! Для верных людей у него всегда работа найдется.

Вся операция заняла не больше тридцати минут, и когда команда Эмбера ушла, часы показывали всего лишь половину десятого. А получасом ранее другой отряд, ведомый великаном Терремантом, бурей пронесся через Ламбет в направлении доков, избивая по пути работавших на Культяшку проституток. С женщинами обошлись довольно мягко: их просто угостили кожаными плетками; куда больше пострадали сутенеры, попавшие под горячую руку, как на улице, так и в трех пивных, расположенных между Ламбет-Пэлас и мостом Ватерлоо. Двое отдали Богу душу прямо на месте, остальных сильно порезали или избили до бесчувствия. Продолжая поход, Терремант свернул к окраинам Вест-Энда у Чаринг-Кросс, где жертвами экзекуторов становились воры, уличные мошенники, сутенеры, жулики, о которых было известно, что они состоят на службе у Грина и Батлера.

Тех, кого находили, избивали или резали. Одного громилу, занимавшего высокое положение в иерархии Грина и Батлера, застрелили возле пивной неподалеку от Стрэнда.

К этому времени полиция, встревоженная захватившим значительную территорию города внезапным всплеском насилия, уже получила подкрепление и принимала решительные меры по наведению порядка. Двоих из людей Терреманта схватили у реки.

От Эмбера и Терреманта не отставал и Ли Чоу. Его объектами были два борделя на Люпус-стрит и высококлассный дом терпимости на Джермин-стрит.

Китаец обходился с проститутками примерно так же, как люди Терреманта с дешевыми шлюхами, обслуживавшими солдат и моряков. Единственная разница заключалась в том, что здесь было больше шума и протестов, поскольку среди клиентов оказалось немало уважаемых бизнесменов, почтенных отцов семейств и даже джентльменов голубой крови, которые потом еще долго не рисковали даже приближаться к популярному некогда заведению.

Особенно досталось интерьерам: мебель разломали, окна разбили, вспороли обивку и обшивку. Там же, на Люпус-стрит, взяли и трех из пяти девушек, сбежавших от Сэл Ходжес. Их быстро вытащили из заведения (на одной не было ничего, кроме простыни), усадили под дулом револьвера в фургон и увезли к Сэл, предоставив той решать, какого наказания заслуживают предательницы.

С сутенерами и вышибалами расправились коротко и жестоко. С начала операции не прошло и получаса, как двое были убиты, один умирал, трое оказались искалеченными, а остальные сильно избитыми. Последние могли считать, что им повезло.

Не обошлось без потерь и в команде Ли Чоу: один умер от удара ножом на Люпус-стрит, другой — после полученной там же похожей раны — надолго выбыл из строя, а третьего на Хей-маркет забрала полиция.

Живший за рекой, в Бермондси, среди вонючих дубильщиков и кожевников, фальшивомонетчик Джон Тоггер перекладывал пластины серебра, когда дверь его дома разлетелась от удара топором. В первый момент он подумал, что нагрянула полиция (внимания которой ему удавалось избегать на протяжении нескольких лет), но четверо гостей не были «бобби». Не говоря ни слова, они набросились на него, избили, пырнули ножом и бросили бесчувственного на пол, а потом, не обращая внимания на омерзительную вонь, преспокойно вынесли все ценности и загрузили их в фургон, на котором сами и приехали.

Часом позже та же четверка повторила урок уже в Ньюингтоне, с Израелем Кребицем.

В полудюжине ночлежек у Ливерпуль-стрит люди Мориарти почти не встретили сопротивления. Крепко досталось только двоим. Остальные — как хозяева, так и обитатели — не смогли предъявить сколь-либо убедительных аргументов изрыгающим проклятия здоровякам с громадными кулаками.

Указания Мориарти выполнялись четко и быстро: постели порезали на полосы, грубоватые столы, стулья и кровати порубили топорами, горшки, блюда и миски побили, причем во многих случаях о головы хозяек.

Примерно в девять часов вечера в «Голове монашки», как и в десятке других заведений, пользовавшихся популярностью у людей Грина и Батлера, начало происходить нечто странное: агрессивно настроенные клиенты начинали шумно ссориться, едва успев заказать выпивку. Перебранки разгорались, в ход шли кулаки, потом стулья и кружки, стаканы и горшки.